Глава XII легенда о Каине

Чувствовала я себя выпотрошенной. Мне бы сесть, позвать «березку», пускай поколдует. Но у меня осталось еще одно дело. И ждало оно в этом заведении.

Я задумчиво посмотрела на свои пустые руки. Что-то в них недавно было. Какая-то вещь. Я ее еще сжимала… сжимала… Куколка!

Она лежала посередине зала. В осколках. Пол вокруг был забрызган кровью.

— Забери! — Мужик стоял в нескольких шагах от куколки, недовольно поглядывал на нее. — Мне неприятности не нужны. Где Игнат?

— Это тот, что ли, который на улице глубину сугробов измеряет? — усмехнулась я. И, не спуская с мужика глаз, подобрала куколку, спрятала в карман.

— Как рука? — пробурчал Герасим.

Это правильно, что мужик не шевелился. В подобной ситуации резкие движения лучше не совершать. А меч, я так понимаю, он оставил за прилавком.

— Все прошло, — любезно ответила я на его вопрос, хотя по моей ладони и так было видно, что следа от порезов не осталось.

— Ловко! Значит, не зря про тебя трепали. Ага, сейчас и этот мне метель припишет… У мужчины было круглое, все в морщинах лицо, настороженные прищуренные глаза, крылышки мясистого носа изборождены лопнувшими сосудиками.

Не умею я определять Смотрителей. И сейчас ничего такого не вижу в стоящем передо мной человеке. От него волной исходит ощущение опасности, но не ярко выраженной. Убивать меня он не собирается, и на том спасибо. Мы сейчас просто поговорим. А вот Макс сразу его считал. Надо бы взять у него пару уроков.

— Мы уходим. — Я подняла руки, показывая, что ничего не собираюсь делать. И все оглядывалась, оглядывалась по сторонам…

Стены темные, с потеками; стекла забраны грязью, мутны и плохо пропускают свет; затоптанный кафельный пол. Пустые бутылки на прилавке. Стоят просто так — их не успели разместить там, где надо. Я машинально наметила точку, куда их стоило поставить, чтобы усилить аркан.

— Вампир останется, — Герасим выглядел непреклонным.

— Вы охотились не на него.

Мужик выпятил челюсть. Его глаза утонули под сильно выдающимися вперед кустистыми бровями. Падающий свет добавил отталкивающих черт.

На прилавке фантики. От ротфронтовских батончиков, красные с желтым ромбом. С грязно-желтым ромбом… Чистый цвет символизирует наблюдения и анализ. В таком невнятном виде цвет может означать… Я читала, там было какое-то нехорошее значение. А, да, печаль такой цвет означает. Печаль, тоску, разлуку.

— Это неважно, — категорически произнес мужик.

Я очень медленно опустила руки в карманы. Как бы между прочим обронила:

— У вас будут неприятности. Прямо сейчас. И очень большие.

Дышать стало тяжело, голова закружилась. Я начинала злиться. Вот нашлю на них метель, будут знать! Я мысленно составила цепочку из фантиков, добавила бутылок. А бутылочки-то синие, очень позитивненький цвет. Специально, чтобы отвлечь внимание. Сами-то пустые бутылки несут в себе много негатива.

С чего вдруг я стала такая внимательная? О ком-то я сейчас думала? Ах да, об Эдгаре. Могли ли старого вампира остановить все эти приметы? Он, конечно, силен. Но он вампир и подчиняется общим законам. Значит, пересеки Эдгар грамотно построенный аркан… А не потому ли он сторонится всех, что знает — на его силу есть противодействие? Ахиллесова пята. Знать бы только, где она у него.

— К вам приходил старик. Я его ищу.

— Слушай, а ты ведь не настоящий Смотритель… — Мужик не договорил. Он все еще стоял передо мной, не рискуя шевелиться.

— Это неважно. У меня со стариком свои дела.

Герасим вдруг расслабился, отвернулся.

— Ты Маша, я о тебе слышал. Твой парень вампир. Из-за вас распалась московская группа.

Дружку твоему лучше долго одному по улицам не ходить. В наших краях не любят подобных.

— Вы поможете мне разобраться со стариком?

— После всего случившегося тебе никто никогда здесь не поможет.

Какая патетика! Мы вспоминаем минувшие дни и льем скупые мужские слезы. Главное — честно.

— Здесь останется девочка. Она из новообращенных и никому не причинила вреда.

Мужчина усмехнулся, демонстративно дернув плечами.

— Девочка. Парень. Старик. — Мужчина никуда не спешил. — Прямо апокалипсис какой-то.

— Для апокалипсиса хватит одного старика. — Я посмотрела на опрокинутые столики, на разбитые стаканы, на засыпанную осколками чайную ложку. Под прилавком разглядела нож. А гостей-то мы ждем! Гостей… — Московские Смотрители уже встретились со стариком. Он ничего не сделал, просто прошел мимо. И московской группы больше нет.

— А ты, значит, одна на старика собираешься идти? — усмехнулся Герасим.

В его глазах я выглядела несолидно. Тем более после падения с лестницы.

— Если больше никто помогать мне не захочет… — осталось только развести руками, что я и сделала. — Заодно проверю, остановит ли мой аркан самого сильного вампира на свете.

— Смело. — Мужчина мне не верил. Но его вера мне не требовалась. — Вся твоя бравада ни к чему. Вампирам не нужны жертвы. Им нужна пища. И в наших краях об этом отлично знают. Была здесь когда-то деревня Сёмжа. Богатая. Хорошая. А теперь ее нет. Спроси — почему!

— Гера… — раздался громкий шепот с улицы.

— Подожди там! И предупреди Матвея, пускай сюда не суется! — рыкнул в ту сторону мужчина. Затем ушел за стойку. — Что же ты молчишь?

— Я знаю про Сёмжу. — Я оперлась о единственный устоявший после побоища столик — у меня начала болеть нога.

— Значит, не все знаешь, раз так легко о ней говоришь! Ее переселили.

— Кто-то остался?

— Остался, — мрачно проронил Герасим. Он поставил на прилавок два новых стакана,

опустил в них чайные пакетики. На кухне зашумел, закипая, чайник.

— Холодно, света мало. Наш район называют самым темным в стране. А как начнутся туманы, вообще труба. Полгода дороги нет. Распутица так и будет тянуться всю зиму, — он кивнул за окно. — Дыра мира, куда сливаются все отходы. Раньше вампиров здесь было много. Особенно после войны. Здорово они бедокурили. Расстояния огромные, пока из одного села до другого доберешься, жизнь пройдет. Вот несколько и забрело как-то в Сёмжу. За год деревню стало не узнать. Они надеялись, что сделают все по-тихому и исчезнут… Девчонка оттуда прибежала. Спаслось человек десять. А Сёмжи больше нет. Белое пятно.

— Кто это был?

Чайник щелкнул, выключаясь, и мне тут же захотелось выпить горячего сладкого чая. Но я не сдвинулась с места. Обойдемся без экспериментов. Мне сегодня лучше не совершать лишних движений. И не брать еду из чужих рук.

— Не знаю. Я тогда еще пешком под стол ходил. — Бармен вопросительно посмотрел на меня, а потом придвинул к себе стакан с чаем. От горячей воды стеклянные бока запотели. — Они ушли. С тех пор про вампиров в наших краях ничего не было слышно. Обычно они уходят дальше, в Карелию, за Мурманск. В Норвегию.

Я переступила с ноги на ногу, поддев осколки.

Мелочи стали раздражать. Битое стекло, шум за дверью, мусор на полу, завариваемый чай ленивыми темными завитками расползается по воде… И вдруг я поняла, что мне не нравится — здесь все неправильно стояло, не на своих местах.

— До чего договоримся? — Пожалуй, надо спешить. Мне было неприятно здесь находиться. Неуместно расставленные предметы аркана раздражали.

— А парень твой, значит, чист перед людьми и отечеством? — Голос мужчины был полон сарказма.

— Мой парень сейчас уйдет вместе со мной, и больше вы никогда про него не услышите.

— Ну, это как сказать… — Герасим покрутил стакан, разгоняя заварку. — Что собираешься делать?

Я отошла от стола, чувствуя, как в душе поселяется радость. Макс возвращался. Все хорошо. Разговоры закончились. Если у нас не получится задержать Эдгара, тогда уже будет все равно, что решат с нами делать местные Смотрители. Они все равно ничего не успеют. Только если поплакать над останками.

Под сапогом снова хрустнул осколок, вторая нога проехалась на луже, и я ухнула коленями на пол. В голень словно лев клыками вонзился — такая ее пронзила боль. Я взвыла, мысленно проклиная всех вампиров и Смотрителей, вместе взятых.

Перед Герасимом на прилавке лежал кинжал в локоть длиной. Я сжала зубы и поднялась. Судя по ощущениям, я нешуточно подвернула ногу. Хорошо, если всего лишь растяжение.

— Время нынче какое-то странное, — философски изрек Герасим. И провел ладонью по лезвию. — Глобальное потепление, что ли, действует? Все становится неправильным. Раньше были вампиры — и были Смотрители. Здесь свои, там чужие. А теперь… Я допускаю, что вампиры могли измениться. И что они стали сильнее нас. Мир, как всегда, катится в пропасть. — Мужчина перехватил свой кинжал, без звука опустил его в ножны. — Если у тебя не получится, этим делом займемся мы. Но вместе с тобой не встанем. Всем дорога жизнь. Парень твой не жилец, можешь так ему и передать… Это мы еще посмотрим… Герасим спрятал оружие под стойку, оперся обеими локтями о столешницу. Движения его все еще оставались осторожными.

— А ты, если что, возвращайся. — Мужчина с сомнением смотрел, как я хромаю в сторону выхода. — В обиду не дадим.

— Там видно будет, — пообещала в ответ.

— Держи! — крикнул Герасим, когда я уже доковыляла до двери, бросив в мою сторону какой-то предмет. — Пригодится на удачу.

Я вытянула руки, но амулет проскочил мимо растопыренных пальцев, врезался мне в лоб. Я хмыкнула, понимая, что с полосой невезения бороться бесполезно. Подобрала упавший на пол кружок. На бронзовом поле змеей заворачивалась спираль солярного знака.

Я распахнула дверь. Остановилась на пороге, собираясь с силами перед очередным падением. В моем положении оно было неминуемо.

— Это кафе теперь стоит назвать как-нибудь экзотично. — Герасим довольно щурился, прихлебывая чай. — Например, «Ужин с вампиром». Или «Дети полуночи».

— Назови «Замок с привидениями». Они теперь будут к вам заглядывать, — посоветовала я.

— Замок в нашей дыре? Не смеши! Я стала закрывать дверь. Как же не хотелось

падать!

— Игната позови… — было последнее, что я услышала.

Нога поехала вперед. Пронзило предощущение боли. Я взмахнула руками, удерживая равновесие, и меня тут же подхватили.

— Как ты? — Руки Макса были, как всегда, крепкими, а объятия долгожданными.

— Нормально. Нам никто не поможет. А у тебя как дела?

— Главное, чтобы не мешали.

Я осмотрела площадь. Игнат выглядывал из-за сугроба.

— Может, с Эдгаром договориться?

— Ураган словами не остановить. — Макс через плечо бросил взгляд на Игната. Соседство ему это не нравилось.

— Эдгар ведь не собирался сюда приходить?

— Да, на Смотрителей должна была напороться Маринка. А дальше — кто кого. Побеждает она, Эдгар ее убирает за убийство человека. Побеждают они, он приходит ей помогать, и Маринка все равно погибает. И Эдгар, как всегда, чист.

— Значит, она скоро придет?

— Я бы предпочел с ней встретиться в другом месте.

Макс прижал меня к себе.

— Зато теперь мы знаем расстановку сил, — прошептала я в его широко распахнутые глаза.

Про вероятную скорую смерть и о неприятной встрече с самым сильным вампиром говорить не хотелось. Дурная примета — перед делом говорить о неудаче. Тем более если неудача тебя сегодня постоянно преследует.

Макс взял мои руки в свои, поцеловал сбитые костяшки.

— Прости меня, — прошептал. — Я должен был догадаться с самого начала.

— О чем ты?

Игнат все еще смотрел на нас, и мне было неловко, что Макс стал меня целовать при посторонних.

— Я все надеялся, что эта поездка оградит тебя от моего мира. Но, как видно, такое невозможно. Мир сам спешит напомнить о себе.

Его враз потемневшие глаза испугали меня.

— Каинит! — раздался звонкий голос. — Ты обманываешь ее!

Игнат все-таки не выдержал. Он стоял в нескольких шагах от нас, вертел в руках веточку, ту самую, что, вероятно, с утра при построении заклинания сам же и воткнул в снег.

— Она стала твоей добровольной жертвой!

— Неожиданное утверждение, — прошептал мне на ухо Макс. — Лео уверен в обратном: что я стал жертвой твоего очарования.

— Вы о чем?

Я отстранилась, пытаясь рассмотреть в любимом зачатки сумасшествия. Иначе я никак не могла объяснить его непонятные слова.

— Второй город пал! — Игнат приближался. Выглядело так, словно он готовился принять свою смерть. Хм, один из этих двоих точно перегрелся на солнышке.

— А ты себя числишь не иначе как потомком Великой Инквизиции? — Макс чуть растянул губы в улыбке. Получилось зловеще.

— Дочь ночи, Лилит, покинула этот мир, — голосом пророка вещал Игнат.

— Мне всегда казалось, что она здесь и не появлялась. — Макс явно потешался.

— Отпусти ее! — Парень ткнул палочкой в меня.

— Если я ее отпущу, она упадет. А знаниями игры «Мир Тьмы» можешь похвастаться перед кем-нибудь другим. Я ее прошел, когда тебя еще в проекте не было.

Макс приподнял меня, давая возможность ступить. Палочка в руках Игната хрустнула.

— Черт, я не думал, что все будет так просто! — воскликнул он.

— Тебя ждут, — вспомнила я о просьбе Герасима.

И почему-то вдруг сразу нестерпимо заболела нога. Перед мысленным взором появились большая черная машина, разбитый снегоход и — Маринка. Девочка положила ладонь на трещину на бампере…

Я шепнула Максу:

— Нам надо идти.

— До последнего не верил! — гнул свое Смотритель.

— Не переживай. Я тоже в вас не верил, пока своими глазами не увидел. А до того все думал, что вы монстры с клыками, хвостом и зеленой челкой.

Макс приподнял меня, чтобы я не наступала на больную ногу.

— Нет, правда! — Игнат усмехнулся, выронил палочку и шагнул к Максу.

— Правды нет! — последовало возражение. Видимо, что-то такое появилось в лице Макса, что юный Смотритель попятился и чуть снова не повалился в сугроб.

— Так же, как нет правды в твоем бреде про Каина и Лилит, — грозно добавил мой любимый. — Вампиры могут сосуществовать с людьми. А вот люди все никак не уживутся с вампирами.

— А правда, что московских Смотрителей

больше не существует? — бросил уже нам в спину вопрос Игнат.

— Правда, что у твоего отца на кухне кофе убегает и из-за этого сейчас случится пожар, — бросил через плечо Макс.

Игнат сорвался с места, споткнулся на ступеньках, с грохотом ввалился в кафе.

— А ты говоришь, внушение… — зло пробормотал Макс. — Как дети, верят каждому слову. Смотри, твои вернулись.

Через площадь прошел Соколов. Лыжи свои он еле волочил. Нас не заметил. И правильно. Нас больше никто в этом городе не увидит. Макс, как всегда, прав, для них мы станем очередной легендой.

Мерзликина в своей мохеровой шапочке чуть отстала, но еще тащилась за Лехой, не понимая, что ничего уже сделать не сможет. Выйдя на площадь, она остановилась. Посмотрела в спину уходящему Соколову, развернулась и пошла обратно.

— Иногда в сказках все заканчивается плохо, — пробормотал Макс.

И я, как всегда, удивилась легкости его воздействия на людей.

Вдруг площадь исчезла — я увидела тот злосчастный поворот и искореженный снегоход. Но большая черная машина рядом уже не стояла…

А из двери кафе на нас смотрели отец и сын. Игнат очень был похож на Герасима.

— Отведи меня куда-нибудь, где я могла бы заняться своей ногой, — попросила я Макса.

— Лавочка в ближайшем дворе подойдет?

— Прекрасно! — Я поторопилась, задела больную ногу, застонала.

Телефон в кармане завибрировал. Извинилась:

— Я на минуту.

Проковыляла в сторону, принимая вызов.

— Здравствуй, Маша! — звонил Олег.

Мне всегда нравился его голос — мягкий, чуть вкрадчивый. И улыбка у него открытая, искренняя. Нравилось его желание угодить. Внимательный взгляд.

— Здравствуйте, Олег! Сделайте, пожалуйста, доброе дело. Позвоните в город Мезень Смотрителю Герасиму и попросите его нас не трогать. Было бы хорошо, если бы они вообще ушли отсюда. — И добавила из вредности: — Раз уж не хотят помогать.

— Маша! Подожди немного, я сейчас во всем разберусь!

Я выдержала паузу, собираясь с духом. Интересно, я сейчас открываю большой военный секрет или это тайна Полишинеля?

— Здесь Эдгар. Как бы он не повторил ту же шутку, что выкинул в моем городе. Герасим любит сына, и это может заинтересовать Эдгара.

— Маша, ты можешь ничего пока не делать? Я приеду.

— Тут уже и так достаточно приехавших.

— С чего ты взяла? — В голосе Олега послышалась ревность.

— Вы же знаете приметы — нож с чайной ложкой упали.

— Маша, задержи вампира, а я позвоню Герасиму, чтобы он помог тебе.

— Спасибо, Олег. Если я окажусь в Москве, непременно загляну к вам в гости.

— Маша! Ни в коем случае не ходи в Сёмжу.

Это очень сложное место.

Поздно. Я там уже почти месяц прожила.

— Я заметила.

— Маша!

А что еще Олег мог сказать? Когда между нами полторы тысячи километров и остается только слушать пустоту между словами.

— Не надо, Олег. Мы давно выбрали свой цвет шахматных фигур.

Макс вопросительно смотрел на меня. Он не подслушивал — просто с его слухом тяжело прикидываться глухим.

Мне надоела тишина на линии, и я дала отбой. Макс довел меня до ближайшего дома, который оказался пустым. Калитка еле открылась. И ни одного следа на белом снегу перед крыльцом. Устало заметила:

— Такое ощущение, что отсюда тоже стали людей вывозить.

Я села на расчищенную для меня лавочку, вытянула ногу, провела над нею рукой. Да, вывих, но не очень сильный. Сейчас исправим.

— А как ты догадался, что в кафе что-то затевается? — спросила я, потому что от звуков его голоса мне было удобней сосредотачиваться.

— Любое событие циклится и повторяется. Ты провела в «стекляшке» обряд, значит, там должно было произойти еще что-то подобное. Этим событием могли воспользоваться Смотрители, готовясь к охоте. Я думал, мы придем и поможем Маринке. А в результате опять подставил тебя.

Я усмехнулась, закрывая глаза. Снова представился поворот — теперь там не было вообще ничего. Так много вариантов. Как же выйдет на самом деле?

— А что за бред нес Игнат про какую-то Лилит? Это из Эдгара По?

— О, моя начитанная леди! — прошептал мне на ухо Макс. — Ты неподражаема.

Что за дела? Я не обязана знать всех женщин, оставивших след в истории.

— Я тебя сейчас укушу! — пообещала, потянувшись к шее любимого.

— Приблизительно так все и произошло, — хмыкнул Макс, демонстративно отстраняясь от меня. — Женщина укусила мужчину.

— Женщина искусила мужчину, — поправила я.

Макс наградил меня долгим взглядом. Считывал с сетчатки моих глаз краткое содержание главной книги всех времен и народов?

— Лилит была первой женой Адама. — Макс решил больше не испытывать мое терпение. — Этого милого юношу ты, я надеюсь, знаешь?

Очень хотелось сказать ему что-нибудь ехидное, но сейчас я была не в настроении. К тому же подтрунивание Макса надо мной вполне вписывается в перечень положенных мне сегодня неудач. Пускай зачтется по двойному тарифу!

— Она была изгнана за сварливый характер, после чего Бог создал для Адама Еву. Считается, что Лилит превратилась в змею, чтобы натолкнуть Еву на идею пополдничать яблоком. После этой ошибки и был зачат Каин, будущий убийца

своего брата.

— Как сложно, — буркнула я, все же чувствуя неумолимую логику в его рассказе.

— Каин, проклятый за убийство брата Авеля, был обречен скитаться, не находя покоя. И при этом руки его всегда были обагрены кровью убитого родственника. И питаться изгнанник мог только живой кровью.

— Он был первым вампиром?

— Так гласят легенды. В своих скитаниях Каин встретился с Лилит, и та научила его пользоваться силой своей крови, то есть создавать себе подобных.

— Себе подобных? Вот почему Игнат назвал тебя каинитом, потомком Каина.

— Звание почетное, но условное. Это все равно, что всех живущих в России считать потомками Рюрика.

Я попыталась выпрямиться, чтобы возразить, потому что род свой вела не от самозваного пришельца из варягов, а от кого-нибудь более благородного. Пускай хотя бы от Аскольда, скандинавского викинга.

— Сначала Каин и Лилит создали трех вампиров, — продолжал Макс, — потом они все вместе породили еще тринадцать. Повторяю, все это легенды. Как было на самом деле, никто не знает. Свидетелей не осталось. Наиболее романтичные натуры считают, что те тринадцать создали свои семьи и распространились по всему миру. Что каждая семья живет по своим законам, отличным от других. И они до сих пор ведут друг с другом войны. Приблизительно так, как в игре «Мир Тьмы». Не играла?

— А ты играл?

Ни разу не видела Макса за компьютером! Впрочем, я вообще мало видела Макса в спокойном состоянии за те четыре месяца, что знакома с ним, — мы постоянно куда-то бежим, торопимся.

— Пока я не встретил тебя, у меня было много свободного времени, — оправдался Макс. — Первый город вампиров был построен еще при Каине. Тогда люди считали почетным отдавать свою кровь, вампирам все подчинялись. Имен-

но поэтому впечатлительный Игнат сказал, что я тебя подчинил. В то время это было нормой вещей. Погиб город от Вселенского потопа. Вампиры стали распространяться по свету, и Каину это не понравилось. Он наложил запрет на новые обращения, а когда его не послушались, ушел в пустыню и там пропал. После был создан Второй город. Но и он был разрушен из-за ссор и раздоров. Можешь так не смотреть, — поймал Макс мой взгляд, — меня в то время еще точно не было, я к этому руку не прикладывал. Все, что мне хочется, — чтобы мы перестали прятаться и зажили спокойно.

— Красивая сказка… — Я вновь попыталась вспомнить поворот, но картинка больше не появлялась. События стали развиваться по-своему.

— Ничего красивого, — Макса не очень привлекала тема, поэтому слова он произносил сквозь зубы. — Во времена Каина люди добровольно отдавали вампирам свою кровь, считая

это почетной обязанностью. Вампиры почувствовали себя венцом творения и стали действовать безнаказанно, уничтожая целые поселения. Так началась война между вампирами и людьми. Не знаю, как насчет тринадцати первых созданных, существовали ли они на самом деле, но то,

что кто-то должен закончить войну, не сомневаюсь.

— Вампиры?

— Да! Мы уже научились жить среди людей.

Я вспомнила Дэниэла и передернула плечами. Если это называть словом «научились», то у вампиров никаких шансов на спокойную старость. Что бы они ни говорили, но люди для них

— А человечество не готово к перемирию, — гнул свою линию Макс. — Жажда войны навечно поселилась в душах Смотрителей. Даже сейчас они отказались тебе помогать, потому что ты с вампиром, а значит, стала их врагом. Инквизиция жгла на кострах не только ведьм, но и их пособников.

Неприятные мурашки побежали у меня по спине. Звучало это все, конечно, патетично, но рождало ощущение прогулки над пропастью. Мечта Макса была грандиозна. И я вдруг увидела себя вписанной в его идею. Любовь Тристана и Изольды нарушила покой корнуэльского королевства, любовь Кримхильды к Зигфриду закончилась гибелью бургундов. А наша любовь, выходит, должна всех воссоединить? Трагедия на новый лад. Раньше любовь вела к гибели, теперь объединяет…

Холодок коснулся души и улетучился.

— Значит, ты в войнах участвовать не хочешь? — решила уточнить я.

— Стану защищать тебя от этих войн.

Как трогательно. Неужели он думает, что от войны можно защитить? Когда война врывается в твою жизнь, прятаться некуда.

Я глубоко вздохнула, убирая руку от своего колена. Нога почти прошла. Все-таки слово лечит.

— Тебе на сотовый звонили! Ничего не хочешь мне сказать? — Я следила за его движениями. Вот ведь странный! Про несуществующих Каина и Лилит способен рассказывать часами, а о своих замыслах — ни слова. — Кто бы это мог быть? Ты опять пытался позвать Лео, вынудив его поговорить со мной?

Макс закивал, задумчиво поджимая губы:

— Лео раскопал много интересного. Теперь надо, чтобы об этом узнал Аскольд. Он будет расстроен.

Макс присел рядом со мной на лавочку. Я смотрела на снег. Это было приятно.

— Как ты узнал?

— Позвонил ему из телефона-автомата после того, как ты не ответила на его звонок.

Мне вдруг стало грустно. Мир вокруг решает проблемы и без меня.

— Что такого не сделала Маринка, отчего Эдгар пришел за ней? И что помешало ему сразу решить свои дела и отправиться гулять на берег Белого моря?

— Если помнишь, он не питает нежных чувств к слишком болтливым, — процедил Макс.

Во время той нашей единственной встречи Эдгар сказал, что сегодняшний мир вампиров замкнут, что о них никто не должен знать. Заявивший о себе вампир быстро погибает, потому что за ним придут Смотрители. Поэтому вампиры и Смотрители обычно не знают друг друга в лицо. Их столкновение бывает первым и последним, один из двоих должен умереть. Так было до недавних пор. Но тут мы встретились с Максом, и все полетело в тартарары. О вампирах стали узнавать люди. Пашка, Дракон уже давно должны были быть уничтожены. Колосова спасло то, что он ушел к Смотрителям. А Дракона, как ни смешно, спасла психушка — сумасшедший человек может болтать о чем угодно. И вот теперь выясняется, что не только московские Смотрители владеют тайной Макса, Грегора, Лео, Ирины. К ним присоединились и местные Смотрители. Мир катится в пропасть! Герасим прав.

— Но любовь ведь все оправдывает, — съязвила я.

— Про любовь ты Эдгару будешь рассказывать, когда он придет убирать тех, кто слишком много знает.

Ух ты, какие мы гордые! Своя любовь сметает все преграды, а на полянке чужой любви хоть бурьян расти!

— Ты поможешь им остаться нейтральными в этой войне? — прошептала я, сбоку глядя на любимого — он упрямо отворачивал от меня лицо.

— Если они первые не полезут в драку… — Голос Макса был сух. Казалось, он сдерживал недовольное рычание.

— Вместе у нас все получится, — снова потянулась я к его щеке. — Zusammen.

— Тебе пора выучить еще парочку слов. — Он дал себя поцеловать, а потом все равно отстранился.

— Каких же? — прищурившись, спросила я.

— Vorsichtig. Umsichtig. Und — ungefahrlich. Осторожно. Осмотрительно. И — безопасно.

— А тебе тогда слово «договор», — обиженно произнесла я.

— Vertrag [Договор (нем.)]? Хорошо, тогда vertrag… — Он замолчал. Это было понятно. Максу надо было уйти, чтобы разыскать Аскольда, и он не знал, как это сделать.

Я прижалась к его плечу.

— Я постараюсь удерживать здесь Эдгара так долго, насколько это будет возможно.

Макс притянул меня к себе, глубоко вдохнул воздух, словно пытался запомнить запах.

— Закончим это, и я больше не допущу тебя ни к каким разборкам.

— Близко так не сиди, — подняла я на него глаза. — Это сегодня вредно для здоровья. Если помнишь, я попала под раздачу, а ведь еще не очень понимаю, что случается с человеком в таком случае. Наполеон вон войну проиграл, Пушкина на дуэли убили. Ты, случайно, со мной поссориться не хочешь? Ну, чтобы возник повод обменяться выстрелами?

Макс снова опустился на скамью и обнял меня.

— Самое время определить, что является неудачей в твоем и моем случае, — медленно произнес он. — Твоя встреча со мной многими расценивается как неудача. Так что для многих ты осталась в своем привычном состоянии.

— Спасибо, утешил.

Я закрыла глаза, пытаясь представить, что мне сейчас надо делать. В голову ничего не приходило. Совсем ничего.