Зинкевич-Евстигнеева Т. Д. 9 страница

— Отчего ж нельзя?! Можно! Если каждый свои камни злобы найдет да в песок измельчит, не будет ни пустыни этой каменной, ни дыма едкого.

— Да не будет такого никогда! — махнул рукой герой наш. — Люди и камней-то этих не видят!

— Но ты же увидел, хоть и не сразу, — тихо сказал старец.

— Так что же я один могу сделать?! Как мне в этом едком дыму собственные камни дробить, когда люди норовят мне еще и свои подкинуть? — вздохнул наш герой.

— Вот это и есть тот вопрос, ради которого ты меня разыски­вал, — улыбнулся старец.

— Так ты дашь мне ответ? — тихо спросил Герой.

— А где ж твоя гостья, Божья Коровка? — вместо ответа поин­тересовался старец и, увидев ее, пригласил: — Ну-ка, лети ко мне, садись на ладонь.

Наблюдал Герой за полетом Божьей Коровки — оторваться не мог. Как красиво, как легко летит, как с потоками воздуха дружит!

— А теперь глаза протри и смотри внимательно, — сказал ста­рец.

И вновь разглядел Герой пустыню каменную и едкий дым от камней ощутил. И видит он, как летит через пустыню Божья Коровка, а за ней светлый след остается. И след этот светлый прегра­дой для дыма становится, не может он через нее ввысь прорвать­ся. Приходится дыму назад к камням возвращаться, по пустыне стелиться, уплотняться.

Летала Божья Коровка над каменной пустыней вперед и назад без устали. И видится Герою, будто бы над камнями светлые прово­да натянуты. Дым же, к камням придавленный, уплотняется все больше и сам в острейшие ножи превращается. И стали ножи эти резать камни на множество мелких кусочков. Так каменная пустыня и едкий дым, от нее исходящий, сами себя уничтожали.

А сверху, с проводов светлых Божьей Коровкой натянутых, мил­лионы светящихся искорок опускаться начали. Раздробили они остатки черных камней и в блестящий песок превратили. И кажется Герою, что длилось это целую вечность, хотя всего несколько мгно­вений пробежало. Смотрит он — и вместо каменной пустыни уже золотой пляж раскинулся, шум прибоя неподалеку слышен, и по пес­ку Божья Коровка к нему ползет. Опустился Герой на колени, палец свой Божьей Коровке протянул. Та забралась на него, оперлась на задние лапки, а передние друг о друга потирает. И чудится Герою, будто подмигивает ему гостья его.

— Ну что, видел? Все разглядел? — старец Героя спрашивает.

— Вроде все разглядел, и малого не пропустил, но ничего не по­нял, — признался Герой. — Так в чем же ответ твой состоит?

— Да ни в чем, — улыбнулся старец.

— Как же так?!

— А вот так! — пожал плечами старец. — Божья Коровка суще­ство подвижное. Не может она долго без дела сидеть. Если не будет она ползать, летать, передвигаться, то и жить не сможет. Даже если недобрый человек ее в банку посадит или камнем придавит, если тельце ее невредимым останется, она все равно выберется и поле­тит. Инстинкт жизни в ней силен. Не мыслит она ни о предназначе­нии своем, ни о том, что другие делают и как живут. Она просто ле­тит и след светлый за собой оставляет. Ну а что следы эти делают, ты сам только что видел. Не важно ей, где летать — над пустыней каменной или над лугом цветущим. Где бы она след ни оставила, он всегда до пустыни каменной доберется и чудо невидимое свершит­ся. Ну а коли она над полями, садами да озерами летать станет, так мир еще краше будет. Потому и зовется она не простой коровкой, а Божьей.

— Да, красиво это, конечно, — медленно проговорил Герой, — да только хорошо Божьей Коровке, мыслить ей не надо. А мне-то что с думами делать?

— Ну, коли думы свои постоянно камнями из пустыни мрачной загружать, да кроме собственных, еще и у чужих взаймы брать, тог­да, конечно, жизни не будет, — рассмеялся старец. — Пора бы тебе и свое, и заемное в прах превратить.

— Хорошо тебе советы давать, ведь ты среди людей не живешь!

— А где ж я, по-твоему, живу?!

— Да в месте каком-то святом, уединенном, которое я бы никог­да не нашел, если бы ты сам ко мне не вышел!

— Вот ведь люди горазды глупые сказки складывать! — усмех­нулся старец. — Только ты меня, милый, не выдавай. Не говори лю­дям, что я среди них живу. Только дом мой увидеть не всем дано. Лишь те, кто научились жить просто, своих камней не умножая да чужих взаймы не беря, часто ко мне на чаек захаживают. Ладно, прощай, дома увидимся, — сказал старец и исчез.

Огляделся Герой по сторонам — надивиться не может. Как же так: все кругом ему незнакомо и знакомо одновременно. Разве бы­вает такое? Вроде он в лесу этом впервые, а знает, куда тропинки выведут. Вот одна, к примеру, точно к озеру бежит. И точно — на берег озера Герой вышел, глянул в свое отражение — узнал и не узнал себя. Ожидал он увидеть себя в старой рваной крестьянской одежде, а на нем камзол бархатный и шляпа с перьями оказались! Да в руках ружье дорогое в придачу. Как такое возможно?

Заметил тут он Божью Коровку на своем рукаве, снял перчатку и посадил ее себе на палец. Так и пошли они вместе — Божья Коров­ка никуда улетать не собиралась.

Ценность таких историй в том, что сказкотерапевт мо­жет вложить в уста Учителя все, что необходимо сказать клиенту. Герой сказки, а не психолог объясняет человеку смысл волнующих его явлений и процессов. В таком фор­мате передача информации ненавязчива. Если клиенту потребуется, сказкотерапевт может прокомментировать слова Учителя. Но лучше, если клиент потрудится поразмыслить над ними самостоятельно, а потом поделится этим со сказкотерапевтом. Все же мы работаем с архети­пом Философа — здесь самостоятельные размышления активно приветствуются!

Начинающим сказкотерапевтам, которые затрудняют­ся сочинять подобные «рабочие сказки» самостоятельно, мы рекомендуем пользоваться известными притчами. Се­годня они доступны и недостатка в них нет.

Фактически сейчас мы с вами разобрали Вызов, за­шифрованный в архетипе Философа. Он приглашает ге­роя к познанию. Если ты пребываешь в состоянии Болва­на, потрудись встать на путь Ученика, и тогда найдется Учитель для тебя. И быть может, наступит момент, когда и ты станешь Учителем... Как знать?.. Во всяком случае, путь — открыт.

Перейдем к Уроку, заложенному в архетипе Филосо­фа? Он зашифрован в старой поговорке: «На всякого муд­реца довольно простоты».

Если говорить о реальных людях, в структуре маску­линности которых ярко представлен архетип Философа, то они переживают «кризис собственной теории». Жизнь «подбрасывает» им факты, которые не только не укла­дываются в их теоретические представления, но и опровергают их. Так случается, когда философ, теоретик, ученый закрывается от притока новой информации, на­чинает мыслить косно. Все свои силы направляет на за­щиту теории, но не на ее дополнение и обновление. Вспомните Охотника из «Обыкновенного чуда» Е. Швар­ца. Он уже давно перестал охотиться и сосредоточился на получении дипломов, подтверждающих, что он до­стойный охотник.

Кстати, Урок архетипа Философа проходят многие ро­дители в процессе воспитания собственных детей. Тупик. Непонятно, что делать, куда двигаться. Все средства воз­действия на ребенка закончились, знания исчерпались. Но это заблуждение. Просто ситуация изменилась, появи­лась новая информация о ребенке, которая была проигно­рирована, неучтена или неверно истолкована. Ведь жизнь постоянно предлагает родителям «задачки»: у взрослею­щего ребенка возникают увлечения, которых у родителей не было; или мотивация, родительскому пониманию непо­нятная.

В работе с Уроком архетипа Философа помогают исто­рии, в основе которых также лежат отношения «Учи­тель—Ученик». Только теперь испытанию подвергается не Ученик, как в прошлом типе историй, а сам Учитель.

Другими словами, когда мы работаем с Вызовом архе­типа Философа, испытанию подвергается Ученик. Когда же нам предстоит работа с Уроком данного архетипа, ис­пытанию подвергается Учитель.

Рабочая фабула сказок с шифром Урока архетипа Фи­лософа такова.

1. Учитель—Ученик. Живут на свете Учитель и его Ученик. Не важно, чему обучается Ученик, главное, что он любит дело, которое изучает, и стремится в нем преуспеть. Между Учителем и Учеником быва­ют разные ситуации. Иногда Учитель наказывает Ученика, иногда награждает за заслуги, создает провокационные ситуации. Словом, идет обычная жизнь. Ученик набирается опыта и мастерства.

2. Сложный заказ. К Учителю поступает очень слож­ный и важный заказ от чрезвычайно высокопостав­ленного заказчика, которому невозможно отказать. Причем выполнить его необходимо в нереально кратчайшие сроки. Учитель начинает суетиться. Он отстраняет Ученика от заказа — так как дело, на его взгляд, слишком ответственное.

3. Ошибка Учителя. Учитель допускает ошибку в рас­четах или в чем-либо ином. Из-за этого результат получается не тем, на который он рассчитывал. Учи­тель в панике, он теряет все добрые приметы высо­кого эволюционного уровня архетипа Философа.

4. Открытие Ученика. Отстраненный от работы Уче­ник «из любви к искусству» параллельно с Учите­лем также пробовал выполнить заказ. Он не волно­вался и не торопился. Ему открылась некая новая информация о том, как можно сделать этот заказ бо­лее эффективно и качественно. Он пытался поде­литься этой информацией с Учителем, но тот был слишком увлечен своим делом, чтобы адекватно от­реагировать и учесть ее.

5. Прозрение Учителя и совместная работа. Ученик вновь доносит до Учителя свое открытие. В состоя­нии безвыходности Учитель оказывается более вос­приимчивым к новой информации. Но вначале все же относится к ней с известной долей скепсиса. Уче­ник доказывает и показывает, как можно сделать важный заказ, не сорвав сроки и качество. Учитель прозревает, понимает свою ошибку, принимает идеи Ученика. Вместе они завершают дело. Учитель при­знает, что можно учиться и у собственного Ученика. Произошедшее укрепляет и Учителя, и Ученика.

Урок этого архетипа можно сформулировать и так: «Все мы — вечные Ученики». И родители, и учителя, и философы, и теоретики, и практики, и... Почему бы ро­дителям не поучиться у собственных детей? Чему? Чтобы ответить на этот вопрос, тоже требуется труд — труд Ученика...

Непросто говорить тайном шифре архетипа Фило­софа обычными словами. Поэтому позвольте закон­чить этот разговор еще одной притчей. Она лучше все­го иллюстрирует общение в системе «Учитель—Уче­ник». В этой истории есть начало, но конец условен. Ибо в архетипе Философа зашифрован особый стиль жизни — ЖИЗНИ КАК ОБУЧЕНИЯ, ЖИЗНИ КАК ДОРОГИ...

Все началось с того, как один человек спросил у Бога:

— Что для Тебя сто тысяч лет?

— Одна минутка.

— А что для Тебя сто тысяч золотых?

— Медный грош.

— Так дай же мне этот грош!

— Подожди минутку...

Так вот... Рассказывают, шли как-то по дороге двое: Учитель и Ученик. Путь их пролегал через тенистые сады и располагал к беседе.

— Мастер, скажи, можно ли назвать жадным человека, который путает понятия «много» и «мало»? — вдруг спросил Ученик.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть брат, который выращивает отменные сливы. Мно­го лет подряд у него покупает плоды один торговец и платит всегда один золотой за ящик. Это очень небольшая цена, но торговец вся­кий раз плачет, что мой брат берет с него очень дорого.

— Ну что ж, его можно понять, все люди желают сохранить свои деньги, — ответил Учитель, — но при чем тут путаница в понятиях?

— А дело вот в чем. Мне известно, что торговец этот продает сли­вы повару местного шейха и берет с того десять золотых за ящик. При этом он всякий раз плачет, что продешевил. Ну скажи, Учитель, разве последователен он? Ведь капитал его умножился в десять раз! О чем тут плакать?!

— Просто он привык сокрушаться...

— Разве возможно приобрести такую привычку?!

— Это как раз очень легко, если он хотя бы раз прикоснулся к чаше своих желаний. Тот, кто сделал это, обречен плакать о том, что чаша его желаний никак не наполнится, — печально сказал Учи­тель.

— А что это за чаша желаний? Ты мне прежде ничего о ней не рассказывал.

— Потому что и говорить о ней незачем, сколько ни говори, все равно не наполнишь. Скажу лишь, что жажда ее наполнения отупля­ет и отнимает у человека все, что он имеет. Он может положить туда миллион мешков золота, и даже всю свою жизнь, но полнее она от этого не станет.

— И как же избежать этой чаши? Ничего не желать?! Но возмож­но ли это? — сомневался Ученик.

— Вместо ответа позволь рассказать тебе одну историю, — ска­зал Мастер, пригласил своего Ученика присесть у ручья и начал свой рассказ...

«Жил да был один крестьянин, звали его Йосаку. Не было у него своего поля, своего дома. Он ходил от деревни к деревне и помогал крестьянам выращивать урожай за кусок хлеба и мизерную плату. Юноша терпеливо сносил все невзгоды и благодарил Будду за то, что он дает ему возможность зарабатывать свой хлеб.

Однажды ночью Будда явился юноше в золотом сиянии. И ска­зал Будда: «Ты удивительный человек, Йосаку, ты живешь в бедно­сти и довольствуешься малым. Ты много работаешь и не просишь лишнего. Встань завтра с первыми лучами солнца. Первое, что ты возьмешь в руки, принесет тебе счастье». Сказав это, Будда исчез, будто его и не было.

Наутро Йосаку, как обычно, отправился на работу. Споткнувшись о камень, Йосаку упал и сильно ушибся. Когда он встал, то заметил, что сжимает в руке соломенный стебель. «Сомневаюсь, что это то самое, что Будда посоветовал мне взять в руки. И как же это соло­менный стебель принесет мне счастье?» — подумал юноша.

Откуда ни возьмись, появился огромный слепень. Он стал жуж­жать и кружиться вокруг лица юноши. Йосаку поймал слепня и привязал его к концу соломенного стебля и слепень продолжал жуж­жать и кружиться вокруг стебля, как заводная игрушка. Мальчик, встретившийся на его пути, захотел поиграть с этой забавной игруш­кой, и Йосаку с легким сердцем подарил ребенку соломенный сте­бель. За эту игрушку слуга мальчика дал ему три апельсина. «Чудес­но! Целых три апельсина за соломенный стебелек!» — подумал Йосаку и пошел дальше.

Вскоре он нагнал женщину, присевшую на обочине дороги.

— Ох как жарко, — сказала женщина, — я умираю от жажды...

— Если эти три апельсина спасут вас, пожалуйста, возьмите их! — сказал добрый юноша.

Женщина съела их, и силы вернулись к ней. Она поблагодари­ла Йосаку за спасенье и подарила ему рулон шелка.

«Этот дорогой рулон шелка уж точно — подарок Будды!» — ска­зал себе Йосаку и продолжил путь. Вскоре на его пути встретились два самурая, стоящие над лошадью, которая упала от жары и уста­лости. «Ну что нам делать с этой дохлятиной?» — спросил самурай. Йосаку пожалел лошадь и обратился к самураям: «Господа саму­раи, не обменяете ли вы эту несчастную лошадь на превосходный рулон шелка?»

Самураи с радостью согласились и, взяв дорогую ткань, пошли прочь.

— Несладко тебе пришлось, — сказал Йосаку лошади.

Он напоил ее, дал ей отдохнуть, и лошадь вскоре снова встала на ноги.

Йосаку оседлал лошадь и вскоре достиг окраины города. Он ока­зался возле большого дома, хозяин которого собирался в дальнюю дорогу. Йосаку рассказал хозяину дома о своем чудесном путеше­ствии и спросил, не купит ли хозяин у него лошадь для своей поездки.

Хозяин подумал и сказал: «Я был бы рад купить у тебя лошадь, но сейчас у меня нет денег. Я бы мог отдать тебе часть урожая по возвращении, а ты пока поживешь в моем доме и присмотришь за хозяйством...» Так Йосаку достались и дом, и часть урожая. Юноша был счастлив. Он наконец-то почувствовал себя настоящим хозяи­ном и трудился не покладая рук.

Йосаку вырастил прекрасный урожай риса. Когда пришло вре­мя, и хозяин вернулся из поездки, он увидел, что его старый дом вычищен и сверкает, как новая монета. Обрадованный хозяин ска­зал: «Йосаку, я вижу, ты очень хороший человек. Почему бы тебе не жениться на моей дочери и не остаться в нашем доме навсегда?»

Йосаку с радостью согласился. Он женился на дочери хозяина, и они жили долго и счастливо. У них было много детей. Он продол­жал много работать, как и раньше, и стал очень богатым человеком. Йосаку всегда помогал беднякам. За его доброту все в городе назы­вали его «Господин Соломинка».

— Да, занятная история, — протянул Ученик. — Но я не понял, Мастер, как связана она с чашей желаний и путаницей в понятиях «много» и «мало»?

— Дорога, друг мой, приносит множество даров и открывает вся­кий раз новые возможности. Большие состояния складываются постепенно. Нередко, все начинается с «соломенного стебля». Доро­го ли за него заплатил Йосаку? Думаешь, он ничего не платил? Оши­баешься — он внес свою плату, ведь он упал и сильно ударился. Ты говоришь, он не платил денег. Но у всех ценностей своя цена. Но те, кто всюду таскают за собой чашу своих желаний, не желают знать этого, боятся отдать много или, наоборот, продешевить. Так и жи­вут в вечном страхе, упуская возможности. Приходит срок, и оста­ется им лишь только сетовать на судьбу и плакать об опущенных возможностях, — ответил Учитель.

— Так что, Учитель, получается, нет жадных, есть лишь одержи­мые страхом? Тот торговец, что казался мне жадным, просто боит­ся быть обманутым?

— Тот, кто часто обманывал сам, всегда боится быть обману­тым, — сказал Учитель. — Ну что, друг мой, дорога зовет нас, отве­тим на ее призыв и двинемся дальше. Выброси ты из головы этого торговца, что наполняет чашу своих желаний лишь страхом. Его жажда долго не будет утолена. А что до нас с тобой — ручей с чис­той водой как раз рядом. Не желаешь ли напиться перед дорогой?

Архетип Монаха

Это особенный мужской архетип. В нем заключена под­линная мужская тайна. Право, не знаю, достойно ли с моей стороны раскрывать ее перед многими... Но, раз сказано первое слово, требуется произнести и последующие... По­звольте через сказку.

Жил однажды чудак — он потерял «главное». Он был очень богат и имел все из вещей, что человек может себе только пожелать; и тем не менее у него не было чего-то, чего он даже и назвать не мог. Он так много мог, он по­чти все смел; но он не знал такого, к чему можно стремиться, и жизнь казалась ему бессмысленной и мертвой. Ничто не радовало его, и постепенно его богатство становилось для него непосильным бре­менем. Тогда он пошел к старой бабуле, которая пестовала свою древнюю мудрость в пещере дремлющей огненной горы, и рассказал ей о своей беде. «Отправляйся в большой мир, — сказала ему старуха, — ищи пропавшее; твое несчастье велико — тебе не хвата­ет главного; и пока ты его не найдешь, жизнь для тебя будет бедой и пыткой». И несчастный отправился на поиски25...

²⁵ Сказка приведена Иваном Ильиным в эссе «Главное» из цикла «До­рога к свету».

Подлинная мужская тайна заключается в обретении Смысла Жизни, великой Святыни для мира внутреннего, духовного.

Пять архетипов, что мы уже рассмотрели, дают герою инструменты и силу для преобразования мира внешнего, внешней территории. Архетип Воина помогает расши­рять свою внешнюю территорию; архетип Монарха — управлять ею. Архетип Крестьянина позволяет укреп­лять свою территорию, творчески заботиться о ней. Архе­тип Купца — обновлять собственный взгляд на имеющее­ся, открывать новое, строить отношения между террито­риями, принадлежащими разным владельцам. Архетип Философа — познавать свою территорию и расширять ее за счет познания.

В архетипе Монаха заключены принципиально иные инструменты и силы — они предназначены и направлены на территорию внутреннюю. Ах как это странно, не­привычно и даже опасно заглядывать внутрь себя! Тем более если «глаз настроен» на постижение, управление и преобразование внешнего ...

А если внутри — ничего нет? А если там все же есть нечто, но оно неприятно? Врага внешнего победить мож­но, а если он внутри тебя? Вот и получается, что внешнее уже приведено в «нормальное состояние», а «главного» нет. Оттого и смысла во внешнем нет тоже...

Один из великих наших соотечественников, Иван Иль­ин, говорил об этом так: «Душевно-духовные органы, ко­торые призваны найти святыню и восславить ее, как бы поражены параличом. Он смотрит в мир, и не видит в нем ничего Божественного и Святого; так и в истории, в своих ближних и в себе самом. То, что он видит, — это как бы мир без солнца. Так он и носит в себе мировоззрение без солнечного света: холодную тьму, ужасную бездну, где мертвая машина продолжает стучаться в вечность. Со­временный «просвещенный» человек ведет, таким обра­зом, скверную жизнь. В нем погасло пламя сердца. Ему не­достает энергии убеждения, порыва духовной страсти, без которых в мировой истории не свершалось ничего вели­кого. Он слишком умен, чтобы быть цельным. Он слишком образован, чтобы неизменно во что-то верить. Он слиш­ком скептичен, чтобы стать сильным. Он слишком слаб, чтобы следовать Богу. Тогда как действительно непо­бедимая и неиссякаемая сила вливается в человека из Святыни»²⁶.

²⁶ Ильин И. Книга раздумий и тихих созерцаний. М.: Альфа-принт, 2008.,

Архетип Монаха ведет героя к обретению внутри себя этой Святыни, этого великого и непостижимого «главно­го». И если случится герою прикоснуться к этому Источ­нику, то жизнь его навеки будет наполнена Смыслом Под­линным, непреходящим, внутренним.

Непросто герою искать Святыню внутри себя. Оттого-то и отправляется он на подвиг внешний. Например, на поиски Грааля. Почему бы и нет? Смысл можно обрести и в движении к ускользающему результату. И мечта стоит того, чтобы на нее положить жизнь... Правда, все внешние движения, преобразования, поиски суть действия других мужских архетипов, но не архетипа Монаха.

Великая мужская тайна, зашифрованная в архе­типе Монаха, заключается в обретении и постиже­нии Бога. И у каждого героя, у каждого мужчины это про­исходит по-своему.

В патриархальном обществе на мужчине лежит от­ветственная и сакральная миссия: пропускать через себя и претворять в жизни Волю Божью. Этим занима­лись шаманы и жрецы, вожди и философы, цари и про­роки, главы родов, великие поэты, музыканты, худож­ники, ученые. В одиночестве они принимали Открове­ние и передавали Его согражданам, возлюбленным, детям, ученикам. Тем не всегда нравилось содержание Откровения — ведь нередко Оно требовало от людей са­моограничений, перестройки уклада жизни, а также дис­циплины и труда. Но великие пророки были усердны и последовательны в претворении Воли Божией в жизнь людей. И она менялась.

Здесь, друзья, важно понять разницу между тем, как работают архетипы Философа и Монаха. Архетип Фило­софа дает герою инструменты для самостоятельного по­знания мира, других людей и самого себя. В архетипе Монаха заключена принципиально иная сила, основан­ная на способности и стремлении открываться От­кровению Божьему.