Я Это Знаю; я в Это Верю; я Этому Служу; я не могу иначе». 3 страница

В этом сюжете есть мотив, на поверхности выглядя­щий как «бескорыстная помощь» жертве. Герой освобож­дает невинного и, не взяв награды, исчезает. Но, если внимательно приглядеться, награду герой все равно возьмет, только позже, и, быть может, не ту, что ожида­ет отдать спасенный. Мотив «бескорыстной помощи» по­является тогда, когда герой желает сохранить свое ин­когнито.

Есть сказки, в которых герой нанимается служить той семье, которая терпит бедствие, под видом «малохольного дурачка». Никто не видит в нем героя-спасителя. А ког­да одну из дочерей хозяина ведут на заклание дракону, наш герой незаметно для всех преображается, побеждает зло, освобождает девушку, а сам исчезает. Точнее, воз­вращается к образу «дурачка». Правда, перед этим он ус­певает взять у спасенной девицы нечто, что будет ЗНА­КОМ для опознания его как спасителя (перстень, платок и пр.). Как это мило, девушка грезит выйти замуж за своего освободителя, а он, неузнанный, пребывает рядом с нею.

Зачем ему это нужно, какую игру он ведет? Здесь ге­рой не просто спаситель жизни, но и спаситель души. Он выбирает игровой способ воспитания своей возлюбленной. Он желает, чтобы она поняла и полюбила не только герои­ческую ипостась мужчины, но и простую. Кроме того, бла­годаря тому, что он живет неузнанный рядом, у него есть возможность наблюдать истинные чувства своей возлюб­ленной. Награда для него не просто «полцарства» и брак, но и глубокие искренние чувства любимой женщины. А что может быть полезнее для души женщины, чем глу­бокие и искренние чувства к возлюбленному?

Другой вариант мотива «бескорыстной помощи» встре­чается в сказках, где нашли отражения чудеса святых. Например, чудо святого Георгия — избавление от змея. У неких царя с царицею, которые являются язычниками, случается беда. Змей разрушает их страну. Они избавят­ся от него, если отдадут ему в жены свою дочь — Елиза­вету. Она — уже христианка. Девушку, как и полагается, отводят на высокий утес и оставляют. В таком печальном положении застает ее святой Георгий. Он не убивает змея (как сделал бы обычный герой-спаситель), а укрощает его.

Затем герой приводит змея к родителям Елизаветы и предлагает им принять христианство. В противном слу­чае змей продолжит свою работу разрушителя. Царь с ца­рицею соглашаются, становятся христианами и ставят церкви. Спаситель и змей исчезают.

Вроде бы помощь героя бескорыстна — он же не берет себе в жены Елизавету и отказывается от царства. Но его НАГРАДА в ином: в том, чтобы спасенные изменили свою жизнь в сторону повышения ее духовного уровня. Здесь действует такая формула: «Я тебе помогу, я тебя спасу, а ты иди и не греши более».

Таким образом, во взаимоотношениях героя и спасае­мых тема награды обязательна. Только в зависимости от потребностей и ценностей героя она может быть разной. Одному герою достаточно денег, а другому требуется, что­бы спасенные им кардинально изменили свою жизнь.

Как строятся взаимоотношения героя с врагом? Враг должен быть повержен, никаких поблажек ему не предо­ставляется. Но «инструменты» битвы, способы достижения победы могут быть разными.

Герой-спаситель побеждает врага и спасает невинных инструментами мужских архетипов. Давайте рассмотрим, как это выглядит:

В сказкотерапии мальчиков важно создавать истории, в которых герой побеждает врага не только по сценарию архетипа Воина, но и используя инструменты других ар­хетипов. Дело в том, что в фольклоре больше всего ска­зок о героях-спасителях, которые применяют инструмен­ты именно архетипа Воина, реже — архетипа Купца (на­пример, Кот в сапогах).

В наших авторских сказках важно показать разные типы героя-спасителя и продемонстрировать мальчику, как работают в битве с врагом инструменты различных архетипов.

Духовно-социальное состояние Победителя основано на глубоком переживании собственной силы и возможно­стей. Но самоощущение Победителя далеко от самодо­вольства и гордыни. Да, каждая победа умножает и интег­рирует мужскую силу. И здесь особую важность приобре­тают внутренние, морально-этические ограничения. Если меня не может победить или ограничить ни одна сила вне­шняя, то это означает, что я должен ограничивать себя сам. Легко ли это?! Как часто Геракл не справлялся со сво­ей силой и как дорого он потом за это платил...

Герой, похваляющийся собственной непобедимостью, герой, не умеющий ограничивать свою разрушительную активность, дорого за это платит. Прежде всего, собствен­ной уязвимостью, потерей бдительности, переоценкой себя. Вспомните хотя бы библейского Голиафа.

Победитель знает свою силу и умеет правильно ею пользоваться. Он редко ее выставляет напоказ, прибере­гая для ситуаций, когда требуется спасти невинного.

Сюжет четвертый — «Скрытые враги»

Этот сюжет нередко дополняет сказки, где развивают­ся другие сюжеты. Но он важен сам по себе и имеет завер­шенную форму, поэтому мы и выделяем его отдельно. Собственно, о нем уже говорилось, когда мы вели разго­вор об Уроке архетипа Монарха. Пройдя все испытания этого сюжета, герой приобретает духовно-социальное со­стояние Прозорливого. А именно: трезвое, ясное видение человеческой природы и принятие ее. Доминирующие мужские архетипы данного сюжета — Монарх, Монах, Купец и Воин.

Вот узловые точки этого архетипического сюжета:

1. Знакомство с героем и его близкими (друзьями или братьями).

2. Общее дело. Герой с друзьями берется за некое дело вместе, но так складывается, что справляется с этим делом только герой. Он успешен, а друзья нет. Дру­зья (или братья) затаивают зависть.

3. Предательство. Улучив момент, друзья убивают ге­роя (или предают его иным образом, например доно­сом) и забирают все его трофеи.

4. Возрождение героя. Добрые помощники поливают героя «мертвой» и «живой» водой. Он преодолевает желание мстить и вдохновляется стремлением вос­становить справедливость. Прощает обидчиков, не­другов, чтобы не терять собственную силу. Он гото­вит собственное возвращение.

5. Восстановление справедливости через умелую и продуманную комбинацию. Возвращение героя. На­казание и покаяние предателей.

В предыдущем сюжете герой сражался со злом вне­шним, то есть явным, понятным. В этом сюжете герой вступает в схватку со злом тайным, скрытым. Это зло жи­вет не за тридевять земель, а в тех, кого он любит, кому он доверяет.

Чтобы стать Прозорливым, нужно пожить во лжи, ил­люзиях и заблуждениях, потом столкнуться с правдой, дорого заплатить за прозрение, умереть в старом качестве и воскреснуть в новом.

Герой платит за возможность от­крыть для себя правду большую цену — свою жизнь. Предатели уби­вают его и бросают тело непогребен­ным. Это фактически спасает герою жизнь. Помощники поливают его «мертвой» и «живой» водой, проводят обряд воскрешения.

В центре этого сюжета взаимоотношения героя с теми, кому он доверяет. Чтобы «настроить» у клиента состоя­ние Прозорливого, сказкотерапевту важно грамотно рас­ставить акценты. В терапевтических историях, в основу которых кладется этот мужской сюжет, необходимо по­дробно описать подлинную сущность тех, кого герой счи­тает своими соратниками: их зависть, злобу, жадность, склонность к предательству. Но все это скрывается под маской преданности, благорасположения, готовности де­лать общее дело. Герой, не будучи прозорливым, видит маски, но не подлинные лица людей.

Герой наивен. Если и находится некий честный чело­век, который пробует открыть ему глаза на маски тех, кто рядом с ним, герой игнорирует его предупреждения. По­чему? Для обретения состояния Прозорливого требу­ется пройти Крещение Правдой. Что стоят предупреждения добрых людей, когда герою нужно САМОМУ заплатить за правдивую информацию. Сила Прозорливо­го имеет высокую цену. Ведь эта Сила позволяет видеть людей без масок и при этом принимать их, прощать и даже любить.

Может показаться, что я сгущаю краски, рисуя этот сюжет таким образом, будто бы героя окружают одни пре­датели. Конечно нет! В окружении героя много преданных людей и помощников, иначе кто бы помог ему воскрес­нуть?! Но этот драматический сюжет ведет к состоянию Прозорливого, и дорога лежит через «сумеречную зону» предательства. Поэтому мы и посвящаем этому явлению так много внимания.

...Говорят, что если подобрать на улице голодную бро­дячую собаку, накормить ее и оставить у себя, она никог­да не тронет благодетеля. Человек поступит иначе. Буду­чи единожды или многократно облагодетельствованным, он легко не только укусит, но и предаст благодетеля...

Самая опасная ловушка этого сюжета, в которую легко угодить герою, — это жажда мщения предателям. В муж­ских легендах и мифах есть мотив мести. «Око за око, зуб за зуб» — такова древняя философия. Но в этих же исто­риях фактически содержится указание на исход сценария мести. Предатели наказаны, но и сам герой нередко поги­бает или не испытывает от реализованной мести тех чувств, которые должен испытать победитель. Мститель­ность разрушает. Мститель, реализовавший свою меч­ту, Победителем не является.

Месть — это медленно действующий яд. Когда с героем поступают несправедливо, он взрывается от гнева, — и это правильно. Но когда ситуация позади и он предается меч­там о мщении, это верный симптом отравления чужим зло­действом и ядом мстительности. Если вовремя не принять противоядие, эта зараза отравит и сердце и голову.

Что будет противоядием? Мысли о борьбе, о победе, о наказании, но никогда — о мщении. Необходимо устра­нить последствия злодеяний предателей. Нужно сосре­доточиться на этом, но не на физическом устранении не­годяев. Стремление к возмездию, помышление о страда­ниях, которым должны быть подвергнуты предатели, разрушит героя. Вершить суд — дело Господне. Дело ры­царя — установить истину и справедливость.

Сказочный герой никогда не мстит предателям. Но как же с ними поступить, ведь они — враги?! Можно ли про­стить их?! Мужчине сложно прощать врагов. Кажется, что простить означает проявить слабость и попустительство ко злу. В данном случае самое необходимое — это освободить­ся от захлестывающего гнева. Аффективное состояние бло­кирует способность здраво мыслить. «Мертвая» сказочная вода убивает в герое бессильную злобу, непродуктивный гнев. В авторских историях, построенных на этом сюжете, помощник в первую очередь проводит длительную работу по отреагированию гнева и освобождению от него.

В мужских мифах и сказках четко разделяются два мотива:

· мотив мести;

· мотив восстановления справедливости.

Мотив мести предполагает уничтожение врага. Мотив восстановления справедливости несет идею наказания пре­дателя через его вразумление. Обидчика нужно проучить, показать ему его подлинное место. По возможности, предо­ставить шанс для покаяния и исправления. Но здесь уже как повезет. В народных сказках предатели раскаиваются в сво­ем грехе и получают прощение. В авторских историях пре­датели к моменту восстановления героем справедливости успевают сделать так много новых злодеяний, что душа их черствеет для раскаяния. Поэтому нечасто такие истории заканчиваются прощением. Герой восстанавливает справед­ливость и предоставляет предателей их судьбе.

Возможно, мотив мести и был заложен в прежнем со­стоянии героя. Но это старое состояние умерло вместе со всеми иллюзиями и наивными заблуждениями. Герой ны­нешний — обновленный, воскресший, прозорливый. В его новой структуре нет мотива мести, но есть мотив восста­новления справедливости. Он — внимательный к челове­ческой природе, осторожный и здравомыслящий.

Поэтому, возвращаясь домой и видя, что предатели празднуют победу, он не стремится сразу раскрыть прав­ду и обличить преступников. Он старается сохранить ин­когнито. Никто не должен знать до нужного времени, что он жив. Герой использует все преимущества, которые дает ему мнимая смерть. В первую очередь это обстоя­тельство лишает бдительности его врагов. Разве можно бояться мертвых?! А расслабленного врага при умелом подходе можно взять голыми руками. Главное, не торо­питься, подготовиться, и тогда справедливость будет вос­становлена, а предатели получат по заслугам. Одним из ярких примеров развернутых авторских сказок, полно­стью построенных на этом сюжете, является роман Алек­сандра Дюма «Граф Монте-Кристо».

Герой, восстанавливающий справедливость, не имеет внутри себя одержимости злобою и местью. Поэтому ему удается выстроить грамотную и продуманную комбинацию.

Сюжет пятый — «Любовь»

Пожалуй, это самый сложный мужской сюжет. У него великое множество модификаций, для описания которых потребовалась бы отдельная монография. Да и духовно-эволюционное состояние, достижение которого предпола­гается в финале сюжета, весьма неопределенное — По­ющее Сердце. Давайте попробуем постичь, каким образом переживается это особое эволюционное состояние. Наибо­лее точное описал его Иван Ильин. Позвольте привезти его слова.

Есть только одно истинное счастье на земле — пение че­ловеческого сердца. Если оно поет, то у человека есть почти все; почти, потому что ему остается еще позабо­титься о том, чтобы сердце его не разочаровалось в лю­бимом предмете и не замолкло.

Сердце поет, когда оно любит; оно поет от любви, которая стру­ится живым потоком из некой таинственной глубины и не иссякает; не иссякает и тогда, когда приходят страдания и муки, когда чело­века постигает несчастье, или когда близится смерть, или когда злое начало в мире празднует победу за победой и кажется, что сила доб­ра иссякла и что добру суждена гибель. И если сердце все-таки поет, тогда человек владеет истинным счастьем, которое, строго говоря, заслуживает иного, лучшего наименования. Тогда все остальное в жизни является не столь существенным: тогда солнце не заходит, тогда Божий луч не покидает душу, тогда Царствие Божие вступает в земную жизнь, а земная жизнь оказывается освященною и преоб­раженною. А это означает, что началась новая жизнь и что человек приобщился к новому бытию.

Мы все испытали слабый отблеск этого счастья, когда были цельно и нежно влюблены. Но то был в самом деле не более как отсвет его, или слабое предчувствие; а у многих и того менее: лишь отдаленный намек на предчувствие великой возможности... Конеч­но, цельно и нежно влюбленное сердце, как это было у Данте, у Петрарки или у Пушкина — чувствует себя захваченным, преис­полненным и как бы текущим через край; оно начинает петь, и ког­да ему это удается, то песнь его несет людям свет и счастье. Но это удается только одаренному меньшинству, способному искренне петь от чистого сердца. Обычная земная влюбленность делает сер­дце страдающим и даже больным, тяжелым и мутным, часто лиша­ет его чистоты, легкости и вдохновения. Душа, страстно взволнованная и опьяненная, не поет, а беспомощно вздыхает и стонет; она становится алчною и исключительною, требовательною и сле­пою, завистливою и ревнивою. А поющее сердце, напротив, быва­ет — благостно и щедро, радостно и прочищающее, легко, про­зрачно и вдохновенно. Земная влюбленность связывает и прикрепляет, она загоняет сердце в ущелье личных переживаний и настраивает его эгоистически; а настоящая любовь, напротив, освобождает сердце и уводит его в великие объемы Божьего мира. Земная влюбленность угасает и прекращается в чувственном удов­летворении, здесь она разряжается и разочаровывается, опьянен-ность проходит, душа отрезвляется, иллюзии рассеиваются, и сер­дце смолкает, не пропев ни единого гимна. Часто, слишком часто, влюбленное сердце вздыхает бесплодно, вздыхает и бьется, жаж­дет и стонет, льет слезы и издает вопли — и не разумеет своей судьбы, не понимает, что его счастье обманно, преходяще и скуд­но, что оно не более чем отблеск настоящего блаженства. И серд­це теряет и этот блеск, не научившись ни пению, ни созерцанию, не испытав ни радости, ни любви, не начав своего просветления и не благословив Божьего мира.

Сердце поет не от влюбленности, а от любви; пение его льется по­добно бесконечной мелодии, с вечно живым ритмом, в вечно новых гармониях и модуляциях. Сердце приобретает эту способность толь­ко тогда, когда оно открывает себе доступ к божественным содержа­ниям жизни и приводит свою глубину в живую связь с этими не разо­чаровывающими драгоценностями неба и земли. Тогда начинается настоящее пение; оно не исчерпывается и не иссякает, потому что те­чет из вечно обновляющейся радости²⁹.

²⁹ Ильин И. Поющее сердце. М.: Мартин, 2006.

У героя есть два основных пути, чтобы обрети состоя­ние Поющего Сердца. Первый путь — любовь к Богу. Вто­рой путь — любовь к Богу, постигаемая через любовь к женщине. Сложно говорить об этом эволюционном состо­янии в мире, где ключевыми ценностями являются успех и деньги... Но и молчать об этом тоже нельзя. Тем более что сказки о любви так многочисленны в фольклоре.

В этом архетипическом сюжете задействована ценно­стная база всех архетипов. А как же может быть иначе, когда речь пойдет об отношениях с женщиной?! Однако доминирующий мужской архетип все же можно выде­лить — это Монах. Это очевидно из содержания эволюци­онного состояния Поющего Сердца.

Общая композиционная формула этого сюжета может выглядеть следующим образом:

1. Знакомство с героем.

2. Поиски Возлюбленной.

3. Обретение Возлюбленной.

4. Трудности Любви.

5. Приключения и происходящие в их процессе изме­нения героя.

6. Новая встреча влюбленных, освобождение от иллю­зий и заблуждений. Обретение подлинной Любви.

7. Уроки Любви, которые герой передал своим потомкам. Этот сюжет является украшением любой мужской

сказки, потому-то у него так много модификаций. И все они в основном сосредоточены во второй и четвертой уз­ловых точках сюжета. То есть в мотиве «Поиски Возлюб­ленной» и мотиве, именуемом нами «Трудности Любви».

«Поиск Возлюбленной» — чрезвычайно ответственная точка сюжета. Неслучайно во многих сказках герой спе­циально отправляется в путь, чтобы найти себе невесту. Он смотрит на многих девушек, многие ему нравятся, но ту, к которой ляжет его сердце, он найти не может. Она должна быть НАСТОЯЩЕЙ принцессой. А как ее отли­чить от многочисленных клонов, особенно если сердечное видение спит?! Биологический инстинкт тут плохой совет­чик, он будет тянуть своего обладателя к наиболее ярким девушкам. А яркие девы чаще всего не принцессы, а охот­ницы или пустышки.

Сколько ошибок делается в этой точке сюжета! Прак­тикующий психолог хорошо знает, как часто ошибается в выборе мужской инстинкт при спящем сердце... Только цена этой ошибки в реальной жизни очень высока: когда сердечная правда открывается, а биологическая «остыва­ет», в семье уже растет потомство...

Есть мужские истории, где сюжет как бы зависает толь­ко в этой точке. Такое наблюдается и в сказках (например, «Принцесса на горошине»), и в литературных произведе­ниях (к примеру, истории о Дон Жуане или Казанове). Сказка всегда завершается выбором невесты по сердечно­му предпочтению. Авторские истории, посвященные «жи­вым мужчинам» (а не символическим, как в сказке), так и оставляют сюжет в «зависшем» состоянии. То есть мужчи­на так и не находит СВОЮ ЖЕНЩИНУ. Сердцу его так и не удается запеть. Почему же? Причины довольно просты.

Иногда герою кажется, что он ищет СВОЮ Женщину, но на самом деле он ищет Совершенство. А это разные вещи. Своя Женщина познается открытым сердцем, а Совершенство — утонченным разумом и чувствами. Мужчина, ищущий не Свою Женщину, а Идеальную, ру­ководствуется рационально-эстетическим подходом к делу. Он осознанно или неосознанно оценивает женщину по определенным критериям. Это ошибочный путь поиска возлюбленной (и одна из причин трагедии Дон Жуана).

Есть и второй ошибочный путь — когда мужчина дове­ряет выбор возлюбленной опять же не сердцу, а биологи­ческому инстинкту. На этой дороге он получит многочис­ленных сексуальных партнерш, но не СВОЮ ЖЕНЩИ­НУ (другая причина трагедии Дон Жуана).