Речь Андрея Тургенева

" О любви к отечеству"

Любовь к отечеству есть то сердечное чувство, которое с

самых нежнейших лет наших привязывает нас к нашей роди-

не, укрепляется, развивается в нас с летами и, наконец,

обращается для нас в природу и сливается, так сказать,

с душою нашею. Сперва оно есть только чувство; не зная

еще, что такое отечество, мы уже любим его; но мало-по-

малу, когда разум начинает в нас действовать, мы видим,

что должны следовать сердечному нашему движению, что мы

должны любить его, потому что оно приняло нас прежде

всего в

1 РНБ. Ф. 286. On. 2. Ед. хр. 326. Черновая рукопись

на нескольких листах в следующей последовательности: л.

9, 10, 11, 8. Заглавие условное.

Обнаруженная в архиве Жуковского черновая рукопись

речи Андрея Тургенева не вошла в рукописный сборник ре-

чей, произнесенных на очередных заседаниях Дружеского

литературного общества. Между тем сборник, как явствует

из неопубликованной переписки Андрея Кайсарова и Андрея

Тургенева, включает в себя полностью все речи, произне-

сенные на регулярно проходивших дружеских встречах.

Речь, видимо, была подготовлена с другой целью. Устано-

вить эту цель позволяют следующие данные. Параграф LIII

" Законов" Дружеского литературного общества требовал,

чтобы сверх обычных встреч " всякие три месяца" происхо-

дили " экстраординарные собрания, или торжества. Каждый

из сих праздников может носить на себе особенное имя.

Иной посвящается отечеству, другой - какой-нибудь из

добродетелей, третий, например, - поэзии...". Как было

установлено В. М. Истриным, первое торжественное засе-

дание происходило 7 апреля 1801 г. и было посвящено

отечеству. Обстановка этого " экстраординарного собра-

ния" восстанавливается из более позднего письма Андрея

Тургенева. Говоря о дружеском вечере в Петербурге, Тур-

генев пишет находящимся в Москве друзьям по Обществу:

" Мы разгорячились, как тогда, когда праздновали тор-

жество наше в честь отечеству. Вспомните этот холодный

еще, сумрачный апрельский день и нас в развалившемся

доме, окруженном садом и прудами. Вспомните гимн Кайса-

рова, стихи Мерзлякова, вспомните себя и, если хотите,

и речь мою (курсив мой. - Ю. Л.), шампанское, которое

вдвое нас оживило, торжественный, веселый ужин, соеди-

нение радостных сердец" (Ifcmpwi В. М. Дружеское лите-

ратурное общество 1801 г.// Журнал Министерства народ-

ного просвещения. 1910. ь 8. С. 277). Андрей Тургенев

рассматривал это заседание как центральное событие в

жизни Общества и предлагал друзьям ежегодно отмечать 7

апреля как день памяти Дружеского литературного общест-

ва. Истрин считал, что " гимн Кайсарова и речь Тургенева

до нас не дошли" (Там же. С. 279). Обнаружение текста

последней не только восполняет существенный пробел в

документальном фонде исследователя Дружеского литера-

турного общества, но и позволяет по-новому оценить тор-

жество 7 апреля 1801 г. Истрин связывает заседание с

получением университетом " милостивых рескриптов" импе-

ратора. Не смущаясь хронологической неувязкой (рескрип-

ты были получены позже, чем состоялось дружеское тор-

жество), автор пишет: " По-видимому, члены Дружеского

литературного общества, узнав заранее о рескрипте, уст-

роили свое торжественное собрание... Такое событие, как

ожидаемое получение рескрипта университету, где дирек-

тором был отец-Тургенев, и воспламенило наших сочленов"

(Там же. С. 278-279).

Текст речи Андрея Тургенева позволяет восстановить

совсем иную картину. Торжество не имело официального

характера. Вольнолюбивая, направленная против тиранов

речь Андрея Тургенева, видимо, отражала общий дух засе-

дания 7 апреля 1801 г., дух свободолюбия и патриотизма.

В этом смысле особенно знаменательны выпады против ца-

рей и льстецов, содержащиеся в речи Андрея Тургенева.

свои недра, потому что в нем научились мы любить людей,

потому что в нем живут, к нему принадлежат те, которым

обязаны мы сохранением, украшением бытия нашего, - од-

ним словом, потому что оно наше отечество.

Нужно ли спрашивать: добродетель ли любовь к оте-

честву? Посмотрите на ее действия! Если добродетель

состоит в великих пожертвованиях, если главное свойство

ее есть забвение, пренебрежение самой себя для счастия

братии своих, то что же больше патриотизма имеет право

на сие титло? Не им ли одушевляемы были величайшие ге-

рои древности, которых память, и поныне для нас священ-

ная, подобно чистому пламени, воспаляет нас к великим

делам, заставляет презирать смерть, дабы или здесь со-

делать отечество свое благополучным, или в небесах най-

ти другое отечество.

Есть люди, которые, любя всем сердцем страну своего

рождения, обманывают самих себя и, следуя софизмам ост-

рого разума, утверждают, что для истинно просвещенного

человека нет отечества, что он не есть патриот, а граж-

данин вселенной...

О вы, которые, вопреки своему мнению, любите, может

быть, свое отечество и всею душею ему преданы, уверь-

тесь, что нельзя быть гражданином вселенной, не будучи

патриотом, что одно только наше отечество может привя-

зать нас ко всей вселенной так, как маленький уголок

земли, в котором родились мы, связывает нас с нашим

отечеством. Тщетно, оторвавшись от своей родины, от

своего отечества, стали бы вы искать его во вселенной,

вы бы пробежали глазами целый мир и возвратились бы

беднее в сердце своем, нежели были прежде. Разве не

чувствуете вы, что с самого детства вашего до глубокой

старости отечество ваше имеет для вас какой-то тайный,

но внятный голос, которого не могут заглушить ревущие

моря, который следует за вами чрез степи непроходимые и

часто, несясь с какой-нибудь печальной, снежной горы,

из бедной хижины, окруженной мрачными соснами, постига-

ет вас на бархатных коврах, на ложах розовых, под тению

благовонных мирт; ничто не может заглушить его, потому

что источник его в вашем сердце. Чей же голос будете

заглушать вы, заглушая голос любви к отечеству? Не глас

ли природы, не тот ли священный, неизменяемый глас, из

которого проистекли все законы общественные?

Положим, что я бы согласился с вами. Что же тогда

для меня все те великие мужи, богоподобные по своей

добродетели, которых жизнь должна бы и для меня служить

некогда образцом, которых дела красноречивее всех уче-

ний философии наставляли мою душу, имели на нее самое

доброе, самое спасительное влияние? Герои сокрылись; я

вижу младенцев, которые, гонясь за мечтою, не видят под

собою бездны, покрытой для них цветами.

Любовь к отечеству - мечта; подите ж, уверяйте этому

Кодра, когда он идет принести жизнь свою на жертву оте-

чества; уверяйте его, что он лишается жизни для одной

химеры, что для истинного философа все народы земные

равны, что если отечество его падет, то он спокойно мо-

жет перейти к победителям и вместе с ними на развалинах

Афин наслаждаться жизнию...

Взгляните с сострадательною улыбкою на сего божест-

венного Регула, на сих спартанцев, которые навеки от-

реклись от жизни. Истребите в них эту блаженную мысль;

что все те, которые связаны с ними святейшими узами

родства, дружбы, которых одна земля с ними питала, бу-

дут проливать слезы пламенной благодарности над их мо-

гилою; потушите в них это пламя, которое их ослепляет,

раскройте глаза им. Пусть философия вознесется над раз-

валинами патриотизма. Мы увидим в них просвещенных, яс-

новидящих философов;

но где же будет герой, полубог? где будет доброде-

тель? Ах, может ли она существовать в одном разуме; мо-

жет ли один холодный разум побудить нас к тем великим

пожертвованиям, которые добродетель делают добродете-

лию?

Какую священную, неизъяснимую силу имеет над нами

место нашего рождения! Если бы мы были несправедливо

отвергнуты нашим отечеством, если бы мы в изгнании, в

удалении от него влачили жизнь свою, если бы оно посту-

пило с нами не так, как с сынами нежными, но как с мя-

тежными рабами, и тогда одно слово его было бы для нас

наградою за все претерпенное, одно слово проникнуло бы

сердца наши, мы бы забыли всю несправедливость его и с

новым жаром, с новым усердием устремились бы на его по-

мощь. Но мы, любезные друзья! мы наслаждаемся благими

дарами его; мы получаем от него все, что оно дать нам

может, и, оставя все прочее, благодарность одна велит

уже нам быть верными его сынами.

Патриотизм некогда и самих злодеев посвящал в ге-

ройство.

О ты, пред которым в сии минуть! благоговеют сердца

наши в восторге радости! Цари хотят, чтоб пред ними

пресмыкались во прахе рабы; пусть же ползают пред ними

льстецы с мертвою душою; здесь пред тобою стоят сыны

твои! Благослови все предприятия их! Внимай нашим свя-

щенным клятвам! Мы будем жить для твоего блага; ты, мо-

жет быть, забудешь, оставишь детей, но дети твои никог-

да, нигде тебя не забудут.

Любезные друзья, не допустим, чтобы это радост-

ное торжество было одною детскою забавою; да обратится

оно для нас в нечто важнейшее, да освятит оно навсегда

сердца наши любовию к отечеству. В согласии наших душ

поклянемся пред ним быть его сынами, с опасностию всего

жертвовать его благоденствию; может быть, некогда сей

священный энтузиазм погаснет в бурях мира, сердца наши

охладеют, но горе нам, если мы когда-нибудь забудем

этот день, в который мы свободно произнесли обеты наши

пред алтарем отечества.