![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
А. Ф. Мерзляков как поэт 4 страница
например, факт, сообщенный декабристом А. Е. Розеном в его воспоминаниях: " Фейерверке? Соколов и сторож Шибаев (караульные в Петропавловской крепости. - Ю. Л.) были хуже немых: немой хоть горлом гулит или руками и паль- цами делает знаки, а эти молодцы были движущиеся исту- каны... Однажды запел я " Среди долины ровныя на глад- кой высоте...", при втором куплете слышу, что мне вто- рит другой голос в коридоре за бревенчатой перегород- кой; я узнал в нем голос моего фейерверкера. Добрый знак, - подумал я, - запел со мною, так и заговорит. Еще раз повторил песню, и он на славу вторит ей с нача- ла до конца. Когда он через час принес мой ужин, оло- вянную мисочку, то я поблагодарил его за пение, и он решился мне ответить вполголоса: " Слава богу, что вы не скучаете, что у вас сердце веселое". С тех пор мало-по- малу начался разговор с ним, и он охотно отвечал на мои вопросы" 3.
Телескоп. 1831. № 5. С. 89. 2 Гирлянда, журнал словесности, музыки, мод и това- ров. 1831. № 1. С. 21. Заметка за подписью " С-въ", воз- можно, написана О. Сомовым. 3 Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1907. С. 86. Одновременно с песнями Мерзляков создает цикл стихотво- рений (таких, как " Пир", " Что есть жизнь? ", " Надгробная песнь 3..... A...-.чу Буринскому"), в которых условные штампы элегической и романсной поэзии наполняются ре- альным, глубоко прочувствованным содержанием. Если ли- рика молодого Мерзлякова создает образ героя-борца, то теперь на смену ему приходит идеал труженика, обеспечи- вающего себе своими руками материальную независимость и ревниво оберегающего свое человеческое достоинство. Традиционный и уже банальный в эту эпоху образ " людей", от которых убегает автор, неожиданно приобретает чер- ты вполне реального московского " света", в котором по- эт-разночинец чувствует себя чужим.
Там, в кружке младых зевак, В камнях, золоте дурак Анекдоты повествует, Как он зайцев атакует. Тамо старый дуралей, Сняв очки с своих очей, Объявляет в важном тоне Все грехи в Наполеоне... (с. 98)
Уже совсем конкретен " ученых шумный круг" - общество коллег Мерзлякова по Московскому университету:
Все мудрые вольности дети; А в них-то и низость, и бой, Друг другу коварство и сети!.. (с. 96)
Тема одиночества, горькой участи, столь сильно проз- вучавшая в песне " Среди долины ровныя...", присутствует и в стихотворении " К несчастию" и в " Надгробной песне 3..... А.....чу Буринскому".
Ты страдал - ты, жертва бедствия, При друзьях, как без друзей, страдал! Родом, ближними оставленный... (с. 255)
Лучшим комментарием к этим стихотворениям является отрывок из письма самого Буринского к Гнедичу: "...люди нашего состояния живут в рабстве обстоятельств и воли других. Сколько чувств и идей должны мы у себя отнять! Как должны переиначить и образ мыслей и волю желаний и требований своих самых невинных, даже благо- родных склонностей! - Мы должны исказить самих себя, если хотим хорошо жить в этой свободной тюрьме, которую называют светом. У турок есть обыкновение тех невольни- ков, которым удается понравиться господину, заставлять в саду садить цветы! О! если бы судьба доставляла нам хотя такую неволю! "
1 РО РНБ. Ф. 197. Ед. хр. 39. Л. 4. Близкий друг Мерзлякова, введенный им в литературу, Ф. Ф. Иванов создал в статье " К несчастным" впечатляю- щий образ бедняка, страдающего от нищеты и попранного человеческого достоинства. " Несчастливец есть предмет весьма любопытный для людей. Его рассматривают, любят дотрагиваться до струн его страдания, дабы иметь удо- вольствие изучать сердце в минуту судорожного терза- ния". От праздных богачей бедняку " не должно ожидать ничего, кроме оскорбительного сожаления, кроме подаяний и вежливостей, тысячекратно более отяготительных, неже- ли самая обида". Единственное оружие в руках гонимого бедняка - " гордость, непреклонная гордость". Она " есть добродетель злополучия; чем более фортуна нас унижает, тем более возноситься должно; надобно помнить, что вез- де уважают наряд, а не человека. Какая нужда, что ты бездельник, когда ты богат? Какая польза, что ты чес- тен, когда беден? Легко забываются с несчастными, и он беспрерывно видит себя в горестной необходимости припо- минать о самом себе, о личном достоинстве, как челове- ка, ежели не хочет, чтобы другие о том забыли" '. Как и в лирике Мерзлякова (а позже - Кольцова), речь идет не о традиционных элегических жалобах на " злых людей", а о горестях вполне реальных, об унизительной зависимости, нужде действительной, в первую очередь материальной: " N говорил мне: истинное несчастье терпит тот, кто не име- ет насущного хлеба. Когда человек имеет пропитание, одежду и под кровом скромный огонек, - тогда все прочие бедствия исчезают" 2. Требование материальной обеспеченности человека, входя в общую систему прогрессивных идей, могло сде- латься мощным орудием протеста. Однако оно же могло быть в иных условиях истолковано как оправдание бегства от общественных вопросов. Новый идеал Мерзлякова, хотя и сохранил антидворянский характер, но, утратив боевое звучание, окрасился в тона мещанской ограниченности. Мерзляков проповедует:
...спокойство и скромность, И маленький ум для себя.
В этом отношении показателен переход Мерзлякова от переводов из Тиртея к одам Горация с их проповедью " зо- лотой середины". Такое истолкование Горация характерно было именно для недворянской литературы, не поднявшейся еще до революционного протеста. В конце 1804 - начале 1805 г. в жизни Мерзлякова произошло заметное событие. Он был вызван в Петербург. Жизнь в столице оставила глубокий след в памяти писате- ля: " Это драгоценнейшее время всегда вспоминает он", - писал Мерзляков в автобиографии3. Пребывание в Петер- бурге не способствовало служебному продвижению. В за- писной книжке В. Г. Анастасевича
1 Иванов Ф. Ф. Соч. и переводы. М., 1824. Ч. 1. С. 26-28. Составителем и редактором этого посмертного из- дания был Мерзляков. 2 Там же. С. 29. По характеру высказывания можно предположить, что " N" - это Мерзляков. 3 РО РГБ. Фонд Погодина. (II. 8) 22. Л. 2. находим любопытную запись: " Мерзляков рекомендован был в учители великих князей. Не показался". " Драгоценнейшим" время петербургской жизни, видимо, было по тем дружеским и литературным связям, которые завязались в этот период. В доме М. Н. Муравьева Мерз- ляков познакомился с передовым литератором В. В. Попу- гаевым и был представлен последним в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств - объединение свободолюбиво настроенных писателей-демократов. В архи- ве общества сохранилась копия письма В. В. Попугаева, в котором автор его от имени М. Н. Муравьева рекомендовал Мерзлякова " президенту" общества2. 3 октября 1804 г. Мерзляков был принят корреспондентом в Вольное общест- во. На собраниях общества он, как можно полагать, поз- накомился с Востоковым. Об укреплении литературных свя- зей Мерзлякова свидетельствует опубликование одной из песен в связанном с Вольным обществом " Журнале российс- кой словесности" Брусилова. В Петербурге же в 1805 г. отдельной брошюрой было опубликовано программное для Мерзлякова стихотворение " Тень Кукова на острове Ов- ги-ги". В это же время, очевидно, укрепились его дру- жеские связи с Н. И. Гнедичем. Знакомство Мерзлякова с Гнедичем, вероятно, завяза- лось еще в бытность последнего в университетском панси- оне. Письмо Буринского Гнедичу в 1803 г. свидетельству- ет о близких дружеских отношениях и единстве воззрений политических и литературных кружка Мерзлякова и будуще- го переводчика " Илиады" 3. Позже, когда ходом литератур- ного развития Мерзляков был отодвинут в рады второсте- пенных литераторов, а за Гнедичем утвердилась слава от- ца русского гекзаметра, обиженный Мерзляков писал М. П. Погодину: " Гекзаметрами и амфибрахиями я начал писать тогда, когда еще Гнедич был у нас в университете учени- ком и не знал ни гекзаметров, ни пентаметров и даже не писал стихами, свидетель этому " Вестник Европы" и гос- подин Востоков, который именно приписывает мне первую попытку в своем " Рассуждении о стихосложении", так как песни мои русские в этой же мере были петы в Москве и Петербурге прежде, нежели Дельвиг существовал на све- те". Если отвлечься от общего обиженного тона письма, то интересно указание Мерзлякова на то, что Гнедич " се- бя называет моим первым почитателем и другом" 4. В одном из писем Жуковскому Мерзляков просил передать Гнедичу " поклон усердный".
1 РО РНБ. Ф. 18. Ед. хр. 4. С. 81. Запись сделана в 1811 г., однако рассмотрение заметок в книжке показыва- ет, что владелец фиксировал в ней не события текущего времени, а любопытные литературные известия, порой большой давности. Изучение биографии Мерзлякова указы- вает на пребывание в Петербурге как наиболее вероятное время " рекомендации". Последняя, вероятно, исходила от М. Н. Муравьева. 2 Рукоп. собр. б-ки СПбГУ. Архив Вольн. об-ва люби- телей словесности, наук и художеств. № 151. Дело о при- нятии в корреспонденты г. Мерзлякова. Л. 1. 3 Письмо интересно тем, что воссоздает атмосферу кружка Мерзлякова 1803 г.: " Досадую на себя, что не читал еще Вашего Дон-Корра- да; правда, я не виноват, ибо все усилия и старания, какие только можно, употребил для того, чтобы достать это творение, которое покажет немцам, что не у них од- них писали порой Мейснеры, Лессинги и Шиллеры. Слава нам и языку русскому! " (Отчет Имп. Публ. б-ки за 1895 год. СПб., 1898. Прил. С. 46-47). 4 Старина и новизна. М., 1905. Кн. 10. С. 512. Гнедича и Мерзлякова сближала общность интереса к ан- тичной литературе. Белинский высоко оценивал переводы Мерзлякова с латинского и греческого, ставил их имена рядом. В статье о стихотворениях Ивана Козлова он гово- рит о поэтах, которые " умерли, еще не сделав всего, что можно было ожидать от их дарований, как например. Мерз- ляков и Гнедич" 2. Современники склонны были даже под- черкивать приоритет Мерзлякова в деле разработки русс- кого гекзаметра. М. А. Дмитриев писал: " Гекзаметры на- чал у нас вводить Мерзляков, а не Гнедич Мерзля- ков и Гнедич - это Колумб и Америк-Веспуций русского гекзаметра" 3. То же подчеркивали Надеждин и Погодин. Дело в данном случае, конечно, не в том, у кого из двух поэтов прежде определился интерес к гекзаметру, а в том, что оба они продолжали традицию, которая шла от Тредиаковского и Радищева в обход господствующего нап- равления дворянской поэзии. Интерес к античной поэзии, отчетливо проявившийся в русской литературе конца XVIII - начала XIX в., был связан с общим направлением литературного развития. Об- разцы древнегреческой и римской поэзии, привлекавшие внимание Мерзлякова в предшествующий период как источ- ник героических образов, удобный материал для выражения гражданственных, свободолюбивых идей, теперь получают для него новый смысл. Неоднократно отмечалась связь между интересом к белому безрифменному стиху и стремле- нием к преодолению ломоносовской поэтической системы как характерная черта в развитии русской поэзии конца XVIII - начала XIX в. Однако необходимо иметь в виду, что само это " преодоление" могло приобретать различный смысл в зависимости от того, имело ли оно целью отка- заться от придворной оды во имя медитативной элегии и дружеского послания или же имелось в виду создание " вы- сокой", гражданственной лирики, эпических произведений, воплощающих идеи народности. Понятно, что белый стих в элегиях Хераскова и посла- ниях карамзинистов выполнял не ту роль, что в стихотво- рениях Радищева или переводах из античных авторов Вос- токова и Гнедича. В данном случае существенно не только то, что отделяло оба эти направления от предшествующего периода - эпохи Ломоносова, но и то, что разделяло их между собой. Требование белого стиха в системе Радищева и его последователей означало перенесение внимания на содер- жание, объект поэтического воспроизведения. Содержа- тельность делалась критерием художественности. Харак- терно, что Радищев, для того чтобы узнать, " стихотворен ли стих", предлагал пересказывать его прозой. Идеи бе- лого стиха, ритмов, прямо подчиненных
1 В статье " Разделение поэзии на роды и виды" он иронически отзывается о " торжественных и казенных лиро- пениях" Мерзлякова, имея в виду заказные оды, которые Мерзляков писал как университетский профессор, но тут же оговаривается: " Здесь разумеются только оды Мерзля- кова, а не его переводы из древних и русские песни, большая часть которых превосходна" (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 47). 2 Там же. С. 68. 3 См.: Дмитриев М. А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869. С. 166-167; Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1890. Т. 3. С. 170. содержанию, и звукоподражания как средства достижения " изразительной" гармонии (выражение Радищева) и призва- ны были создать художественную систему, обеспечивающую наибольшую содержательность произведения'. Вслед за Ра- дищевым в конце 1790-х гг. против рифмы выступил С. Бобров, писавший с характерной ссылкой на авторитет Мильтона, Клопштока и Тредиаковского: " Рифма часто слу- жит будто некиим отводом прекраснейших чувств, убивает душу сочинения". Как и Радищев, Бобров считал, что " до-брогласие" состоит " не в рифмах, но в искусном и правильном подборе гласных или согласных, употребленных кстати" 2, то есть связанных с содержанием. Для поэтов карамзинистского лагеря, в творчестве которых объект изображения заслоняется субъектом, личностью изображаю- щего, главным критерием художественности делалась не " содержательность", а проблема слога. Отказ от рифмы связан был здесь с противопоставлением " надутой" оде - простоты и изящества слога, избавленного от архаизмов и тяжелых конструкций. С этим связано и двоякое восприя- тие античной поэтической традиции. Для Радищева, Востокова, Гнедича, Мерзлякова перево- ды из древних поэтов, наряду с изучением народной пес- ни, были одним из путей, по которому шли поиски решения проблемы системы русского стиха. Гекзаметры Радищева и его " Сафические строфы" (они представляют собой, что не было отмечено комментаторами, вольный перевод 15-го эпода Горация: " Nox erat et caelo fulgabat luna sere- no...") неразрывно связаны с его интересом к русскому народному стиху и с опытом ритмической реформы на осно- ве своеобразно истолкованного " Слова о полку Игореве" в " Песнях, петых на состязании...". Подобная связь приме- нительно к Востокову уже отмечалась3. Необходимо также иметь в виду, что возникавший таким образом интерес к античности был связан не с утвержде- нием классицизма, а с его разрушением, поскольку в древней поэзии видели не воплощение вечных норм абс- трактного разума, а реальную, исторически сложившуюся форму человеческой культуры, притом форму наиболее на- родную. С этим связано, в частности, стремление обра- титься к античной поэзии прямо в оригиналах, а не через французские переводы. Борьба вокруг белого стиха явля- лась лишь составной частью общего столкновения двух те- чений в поэзии - так называемой " легкой поэзии", субъ- ективистской лирики, с ее культом изящного слога, с од- ной стороны, и " поэзией содержания", с ее ориентацией на эпические жанры и высокую гражданственную тематику - с другой. Интерес к античности возникал в творчестве Мерзляко- ва как ответ на стремление создать высокое искусство, противостоящее в этом смысле " легкой 1 О позиции Радищева в этом вопросе и о борьбе вок- руг его наследства см.: Берков П. Н. А. Н. Радищев как критик // Вестник ЛГУ. 1949. № 9; Орлов В. Н. Из истории гражданской поэ- зии 1800-х годов // Орлов В. Н. Русские просветители 1790- 1800-х годов, 2-е изд. М., 1953; Лотман Ю. М. О некоторых вопросах эстетики А. Н. Радищева // Науч. труды, посвящ. 150-летию Тарт. гос. ун-та. Таллин, 1952. 2 Бобров С. Таврида, или Мои летний день в Тавричес- ком Херсонесе. Николаев, 1798 (страницы не нумерованы). 3 См. вступ. ст. и коммент. В. Н. Орлова к кн.: Вос- токов А. X. Стихотворения. Л., 1935. поэзии" карамзинистов. Вместе с тем античный эпос восп- ринимался им как произведение простонародное, фольклор- ное. Мерзляков разделял требование обращаться к антич- ной литературе прямо, а не через посредство французской поэзии, требование, которое под пером немецких писате- лей конца XVIII в. и Радищева (фактически на том же пу- ти стоял еще Тредиаковский, обратившийся не только к роману Фенелона, но и к гомеровскому эпосу) связано бь- шо с преодолением классицизма. " В рассуждении образцов, - писал Мерзляков, - должно признаться, что мы не там их ищем, где должно. Французы сами подражали. По- чему нам для сохранения собственного своего характера и своей чести не почерпать сокровищ чистых, неизменных из той же первой сокровищницы, из которой они почерпали? - Почему нам так же беспосредственно не пользоваться нас- тавлениями их учителей, греков и римлян? " ' Приблизительно около 1806 г. в отношении Мерзлякова к античной культуре намечаются перемены. Если в период создания переводов из Тиртея Мерзлякова интересовала главным образом политическая заостренность, гражданская направленность произведения, античный мир воспринимался сквозь призму условных героических представлений в духе XVIII в. (поэтому он и мог, зная греческий язык, пере- водить с немецкого), то теперь позиция его меняется. Интерес к подлинной жизни древнего мира заставляет изу- чать систему стиха античных поэтов и искать пути ее адекватной передачи средствами русской поэзии. Внося в интерес к античности требование этнографической и исто- рической точности, Мерзляков расходился с классицизмом. Античность не была для него в этот период условным ми- ром общих понятий, противостоящим зримой действитель- ности как абстрактное конкретному. Античный мир в сис- теме классицизма не мог иметь конкретных примет дейс- твительности. Это был мир " вообще", мир общеобязатель- ных, отвлеченных идей, реальных именно потому, что " на- ши идеи, или понятия, представляя собой нечто реальное, исходящее от бога, поскольку они ясны и отчетливы" 2, противостоят " нереальному" и " неистинному" миру эмпири- ческой действительности. Глубоко отлично понимание Мерзляковым античности и от решения этого вопроса в творчестве Батюшкова. Для Батюшкова это был условный гармонический мир, созданный воображением поэта, - не царство вечных истин, но и не мир действительности. Поэтому, как ни различны были по своей природе картины древнего мира в произведениях классицистов и Батюшкова, они имели одну общую черту: они не выдерживали сопоставления с реальным миром; вве- дение в текст конкретных жизненных деталей разрушило бы всю стилевую систему произведения. Язык произведения должен был быть выдержан в условной системе " поэтичес- кого" слога. Позиция Мерзлякова была иной. Литература древнего мира воспринималась им как народная. В статье " Нечто об эклоге" он сочувственно отмечал, что " вероятное", по его терминологии, состояние первобытного счастья " пока- залось тесным для поэтов. Они смешивали с ним иногда грубость
1 Мерзляков А. Ф. Рассуждение о российской словес- ности в нынешнем ее состоянии // Труды Об-ва любителей рос. словесности. 1817. Ч. 1. С. 106. 2 Декарт Р. Рассуждение о методе // Избр. произведе- ния. М., 1950. С. 287. действительного". Однако реалистическое представление о том, что каждодневная жизненная практика является достойным предметом поэтического воспроизведения, было Мерзлякову чуждо. Обращение к античным поэтам давало в этом смысле возможность героизировать " низкую", практи- ческую жизнь. Это определило особенность стиля перево- дов Мерзлякова, соединяющего славянизмы со словами бы- тового, простонародного характера.
Два рыбаря, старцы, вкушали дар тихия ночи На хладной соломе, под кровом, из лоз соплетенным...
С изношенным платьем котомки и ветхие шляпы Висели на гвозде - вот всё их наследно именье, Вот всё их богатство! - ни ложки, ни чаши домашней, Нет даже собаки, надежного стража ночного (с. 130).
Сочетания: " хладная" - " солома", " собака" - " страж" по традиционным представлениям XVIII в. стилистически противоречили друг другу. В дальнейшем мы встречаем в этом же стихотворении: " зыбкий брег", " зрел снови- денья", " времена все текут постоянной стопою" и т. п. - с одной стороны, и выражения типа " поужинав плохо, за- рылся в солому, пригрелся, уснул я" - с другой. Кроме того. Мерзляков вводит в переводы элементы русской фольклорной стилистики. Так, в идиллии Феокрита " Циклоп" встречается стих: " От горести вянет лице, и кудри не вьются! " Он вызвал характерное замечание Гне- дича: " Стих сей, незнакомый Феокриту, знаком каждому русс- кому, он из песни" 2. Интересно, что Гнедич, пародиро- вавший перевод Мерзлякова, сам в дальнейшем избрал именно этот путь, создавая идиллию " Рыбаки" 3, написан- ную тем же размером, что и переводы Мерзлякова, и, мо- жет быть, с учетом опыта последнего. Обратившись к русскому гекзаметру, Мерзляков, вслед за Тредиаковским и Радищевым, истолковал этот размер как дактило-хорей. Он широко разнообразит звучание сти- ха, заменяя одну или несколько дактилических стоп - хо- реическими. Приведем примеры:
Дактиль:
Руки о весла протерты, и мышцы в трудах ослабели.
Первая стопа хореическая:
Сколь великие пали герои мечами аргивян.
Вторая стопа хореическая:
Мыслью какой подвигнута дщерь всемогущего бога.
Третья стопа хореическая:
Эклоги Публия Виргилия Марона. М., 1807. С. X. 2 Гнедич Н. И. Стихотворения. Л., 1956. С. 99. 3 См. в ст.: Кукулевич А. М. Русская идиллия Н. И. Гнедича " Рыбаки" // Учен. зап. Ленингр. гос. ун-та. 1939. № 46. Филол. серия. Вып. 3. Тако вещая, из врат блистательный Гектор исходит.
Четвертая стопа хореическая:
Пусть он бесстрашен и пусть ненасытим в сече кровавой.
Иногда заменяются две стопы. Мерзляков, наряду с гекзаметром, обращается к белому пятистопному и шестис- топному амфибрахию, также с заменой отдельных стоп хо- реем. Особенно интересны опыты Мерзлякова в так называемом " сафическом" размере. В своих " народных песнях" Мерзля- ков еще очень робко пробует разнообразить традиционный силлабо-тонический стих тоникой, и стихи типа: " Я не думала ни о чем в свете тужить..." были исклю- чением. Именно в работе над переводами из Сафо Мерзля- ков приходит к отказу от силлабо-тоники, к тому тони- ческому размеру, который был охарактеризован Востоковым как присущий русской песне. Понятие " стопы" было заме- нено Востоковым " прозодическим периодом". В основе раз- мера - ударения, " коих число не изменяется". Перевод из Сафо был впервые опубликован в 1826г., и Мерзля- ков, видимо, учитывал рассуждения Востокова, сознатель- но сближая античную поэзию с системой, осознаваемой им как русская, народно-поэтическая:
Низлетала ты - многодарная И, склоня ко мне свой бессмертный взор, Вопрошала так, с нежной ласкою: " Что с тобою, друг? что сгрустилася? "
Интонационное приближение к русской народной песне поддерживалось и подбором лексики и фразеологии: " кра- совитые воробушки", " не круши мои дух", " ударяючи кры- лами", " что сгрустилася". Такой стих, как: " Отыми, от- вей тягость страшную", звучит почти по-кольцовски. Переводы из античных поэтов - самое ценное в твор- ческом наследии Мерзлякова этого периода. Они были свя- заны с поисками решения одной из основных проблем лите- ратуры 1820-х гг. - создания народного и монументально- го искусства. Однако в позиции Мерзлякова этих лет была и слабая сторона. Стремление воспроизвести подлинную, а не условно-героическую античность представляло собой значительный шаг вперед, знаменовало интерес художника к реальной истории и в какой-то мере подготавливало вызревание принципов реализма. Но это же самое приводи- ло к ослаблению непосредственного политического пафоса стихотворений, ослабляло связь их
1 Востоков А. Опыт о русском стихосложении. СПб., 1817. С. 95.
с романтической поэзией русского освободительного дви- жения этих лет. Если стихотворения молодого Мерзлякова (равно как и Гнедича) входили в общий поток русской гражданской лирики, то его переводы и подражания, хотя и могли быть, так же как и перевод " Илиады", истолкова- ны в свободолюбивом духе, нуждались, однако, для этого в специальной интерпретации, бесспорно, лишь частично соответствовавшей авторскому замыслу. Мерзляков не при- нял позицию романтического индивидуализма, как ранее - поэзию последователей Карамзина. В борьбе с ними он об- ращался к традиции литературы XVIII в. Эта традиция тяготела над Мерзляковым и, по выраже- нию Белинского, " часто сбивала его с толку" 1. Особенно это проявилось в переводе " Освобожденного Иерусалима" Тассо. Мерзляков дорожил этим трудом, который был начат задолго до Отечественной войны 1812 г., но увидел свет лишь в 1828 г. Замысел перевода возник в обстановке борьбы с легкой поэзией карамзинистов и нараставшего к
|