Новые издания поэтов XVIII века

Выход в свет ряда изданий произведений поэтов XVIII

в. - событие, привлекающее внимание и специалистов-ли-

тературоведов, и рядовых читателей. В данном случае ин-

терес этот усугубляется тем, что на титульных листах

рецензируемых сборников2 стоят имена поэтов, чьи произ-

ведения или вообще впервые предстают перед современным

читателем, или предстают в значительно более полном,

чем в предыдущих изданиях, виде.

Характер сборников определен типом издания. " Библио-

тека поэта" была задумана А. М. Горьким как полный свод

произведений исторически значительных русских поэтов,

включающий наряду с проверенными критическими изданиями

текстов справочный аппарат, научный комментарий и всту-

питель-

1 Лермонтов М. Ю. Соч.: В 6 т. М.; Л., 1954. Т. 1.

С. 73.

2 Кантемир А. Собр. стихотворении / Вступ. ст. Ф. Я.

Приймы, подгот. текста и примеч. 3. И. Гершковича. Л.,

1956 (Библиотека поэта. Большая серия); Сумароков А. П.

Избр. произведения / Вступ. ст., подгот. текста и при-

меч. П. Н. Беркова. Л., 1957 (Библиотека поэта. Большая

серия); Богданович И. Ф. Стихотворения и поэмы / Вступ.

ст., подгот. текста и примеч. И. 3. Сермана. Л., 1957

(Библиотека поэта. Большая серия). В дальнейшем ссылки

на эти издания даются в тексте.

ные статьи, содержащие историко-литературный анализ из-

даваемых произведений. Издание рассчитано на широкий

круг любителей русской литературы, имеющих уже элемен-

тарные сведения о ее развитии и желающих расширить и

углубить свои представления в этой области: литерато-

ров, студентов, учителей-словесников.

Рецензируемые сборники имеют бесспорное значение для

ознакомления читателя с богатым наследием русской поэ-

зии XVIII в. Читатель получает возможность ознакомиться

в полном объеме с поэтическим наследием Кантемира -

литератора, который, по характеристике В. Г. Белинско-

го, " первый на Руси свел поэзию с жизнью", - и рядом

трагедий Сумарокова. Творчество Богдановича вообще

впервые после длительного перерыва становится доступным

широкому кругу читателей. Комментарий, давая необходи-

мые справки элементарного характера, в ряде случаев

представляет самостоятельный научный интерес.

Предпосланные сборникам вступительные статьи, помимо

общих сведений о жизни и творчестве Кантемира, Сумаро-

кова и Богдановича, содержат ряд новых положений, одна

часть которых бесспорно войдет в исследовательскую ли-

тературу как доказанная, другая, видимо, сделается

предметом научных обсуждений.

Обширная статья Ф. Я. Приймы " Антиох Дмитриевич Кан-

темир" дает широкую картину творческого пути первого

русского поэта-сатирика. Интересно проанализирован

творческий метод писателя. Свежи и убедительны сообра-

жения о том, что в парижский период жизни произошло не

" понижение уровня" " политической мысли" Кантемира, как

это принято было считать, а дальнейшее ее идейное соз-

ревание. Вместе с тем некоторые положения автора не мо-

гут быть приняты безоговорочно.

Наиболее спорным представляется вопрос об общем оп-

ределении природы мировоззрения Кантемира. Почти через

всю статью исследователь настойчиво проводит определе-

ние Кантемира как русского просветителя XVIII в. По

мнению автора статьи, Кантемир " критикует " благородс-

тво" происхождения с точки зрения просветительской тео-

рии " естественного права" " (с. 13). Задачи литературы

он понимает " в духе просветительской идеологии XVIII

века" (с. 17). " Писателем-просветителем" назван Канте-

мир на с. 31 и в ряде других мест статьи. Тезис этот,

однако, совсем не столь бесспорен.

Необходимо отметить, что в исследовательской литера-

туре последних лет наметилась тенденция весьма расшири-

тельно пользоваться этим термином. Его применяют к дея-

телям, верившим в разум и отрицательно относившимся к

церковной догматике, к сторонникам распространения гра-

мотности в народе, к людям, осуждавшим жестокие дейс-

твия помещиков, и т. д. и т. п. Создается угроза утраты

этим термином его исторически конкретного содержания.

Остановимся на том, какое содержание вкладывали в

этот термин классики марксизма. Многократно обращаясь к

истории общественного сознания

Издание 1867-1868 гг. под ред. П. А. Ефремова дав-

но уже стало библиографической редкостью и массовому

читателю практически недоступно.

XVIII в., К. Маркс и Ф. Энгельс неизменно пользовались

термином " просветительство" для определения той боевой,

буржуазной по своему классовому содержанию идеологии,

которая, возникнув в предреволюционную эпоху, являлась

непосредственной теоретической основой следующего, уже

революционного этапа общественного развития. Просвети-

тели могли не быть (и часто не были) революционными де-

ятелями, но теоретически их воззрения подразумевали

осуждение феодального порядка и идеологически подготав-

ливали революцию. В письме Ф. Энгельсу от 25 марта 1868

г. К. Маркс писал о реакции " на французскую революцию и

связанное с нею Просвещение (курсив мой. - Ю../7.)".

Ф. Энгельс в " Развитии социализма от утопии к науке"

назвал просветителей " великими людьми", " которые во

Франции просвещали головы для приближавшейся револю-

ции" 2. Просветители - философы, " подготовлявшие револю-

цию" 3. В. И. Ленин, говоря о " просветителях", также

имел в виду идеологов боевых антифеодальных классов, а

в России - " с соответственным преломлением через

призму русских условий" - крепостного крестьянства.

Ввиду особой важности этой ленинской формулировки при-

ведем ее полностью. В. И. Ленин писал: " По характеру

воззрений Скалдина можно назвать буржуа-просветителем.

Его взгляды чрезвычайно напоминают взгляды экономистов

XVIII века (разумеется, с соответственным преломлением

их через призму русских условий), и общий " просвети-

тельный" характер " наследства" 60-х годов выражен им

достаточно ярко. Как и просветители западноевропейские,

как и большинство литературных представителей 60-х го-

дов, Скалдин одушевлен горячей враждой к крепостному

праву и всем его порождениям в экономической, социаль-

ной и юридической области. Это первая характерная черта

" просветителя". Вторая характерная черта, общая всем

русским просветителям, - горячая защита просвещения,

самоуправления, свободы, европейских форм жизни и вооб-

ще всесторонней европеизации России. Наконец, третья

характерная черта " просветителя" это - отстаивание ин-

тересов народных масс, главным образом крестьян (кото-

рые еще не были вполне освобождены или только освобож-

дались в эпоху просветителей), искренняя вера в то, что

отмена крепостного права и его остатков принесет с со-

бой общее благосостояние, и искреннее желание содейс-

твовать этому" 4.

Просветительская идеология могла возникнуть лишь в

определенных исторических условиях, в период кризиса

феодально-крепостнического строя (для России - не ранее

второй половины XVIII в.). Просветительская идеология

обладала рядом присущих ей характерных черт: верой в

природное равенство людей, в право людей на земное, ма-

териальное счастье, верой в благородство " естественных"

склонностей человека. " Просветители" считали, что мо-

раль должна строиться на основе личной пользы; утверж-

дая, что среда воспитывает человека, они вплотную под-

ходили к идее справедливого переустройства общества.

Угнетение человека казалось им противоестественным,

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1964. Т. 32. С. 44.

2 Там же. Т. 19. С. 189.

3 Там же. С. 192.

4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. М., 1958. Т. 2. С.

519.

При всем обилии философских оттенков - от прямого ате-

изма до деизма - философски они стояли на почве матери-

ализма.

Их гносеологии были обычно свойственны сенсуалисти-

ческие черты. Вера " просветителя" в господство разума

означала совсем не мысль о том, что просвещение разума

людей само по себе решит все социальные вопросы. Даже

мирный, мыслящий не революционно " просветитель" пола-

гал, что устранение ложных понятий в голове человека -

лишь первый шаг к уничтожению ложных социальных инсти-

тутов. В качестве же этих " ложных" институтов мыслилось

все, что связано с политическим, сословным неравенс-

твом, крепостным правом и его порождениями. Энгельс,

цитируя слова Гегеля о том, что в эпоху " просвещения"

" мир был поставлен на голову", показывает, что это по-

нятие неотъемлемо включало и то, что " человеческая го-

лова и те положения, которые она открыла посредством

своего мышления, выступили с требованием, чтоб их приз-

нали основой всех человеческих действий и общественных

отношений", и то, что " действительность, противоречив-

шая этим положениям, была фактически перевернута сверху

донизу". " Просветители" были рационалистами, однако

наличие одной рационалистической веры в познающую мощь

разума недостаточно для возникновения качества " просве-

тительства".

Даже беглого ознакомления с мировоззрением великих

представителей русской общественной мысли начала и пер-

вой половины XVIII в. - Посошкова, Прокоповича, Татище-

ва, Кантемира, Ломоносова, Тредиаковского - достаточно,

чтобы убедиться в том, что в их позиции еще не созрели

(а исторически и не могли созреть!) основные принципы

" просветительной" идеологии. Не рассматривая, по сооб-

ражениям места, этот вопрос во всей полноте, остановим-

ся на аргументах, приводимых Ф. Приймой в пользу " прос-

ветительства" Кантемира.

Ф. Прийма совершенно прав, когда указывает, что Кан-

темир был " противником клерикализма и религиозного дог-

матизма" и отрицательно относился к монахам, которых

" весьма гнушался" (с. 36). Однако необходимо иметь в

виду, что на такой же позиции стояли многие обществен-

ные деятели тех лет, говорить о которых как о " просве-

тителях" (не в житейском, а в научно-терминологическом

смысле этого слова) нет оснований. Таковы, например,

Татищев и Петр I, который монахов именовал " долгими бо-

родами, кои по тунеядству своему ныне не в авантаже об-

ретаются", а к их смертным грехам считал необходимым

прибавить еще один - " лицемерие и ханжество". Даже Ф.

Прокопович, сам видный церковный деятель, был свободен

от средневекового преклонения перед догматикой. В связи

с изуверской кампанией, развернутой Стефаном Яворским

вокруг дела Тверитинова и его единомышленников, Проко-

пович, отражая официальную правительственную линию, в

специальном " Слове" требовал, " дабы тщалися пастырие

учити народ правильному святых икон почитанию и отво-

дить его всячески от боготворения" 2.

1 Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 190.

2 Прокопович Ф. Слова и речи. СПб., 1870. Ч. 1. С.

93.

Приводимые Ф. Приймой аргументы в пользу наличия " мате-

риалистических элементов в философском сознании А. Кан-

темира" (с. 36-37) требуют подкрепления - в таком виде

они не обладают безоговорочной убедительностью. Факт

прямых выступлений Кантемира против Эпикура не может

быть снят лишь тем, что в библиотеке поэта имелось три

издания Лукреция, а в одном из его писем содержится

беглое упоминание о том, что критика философии Лукреция

представляет для него такой же интерес, как и сама эта

философия (с. 36).

Ни " пропаганда гелиоцентрической системы Коперника",

ни стремление " к исследованию " причин действий и ве-

щей" " не говорят еще о связи Кантемира с той специфи-

ческой формой материализма, которая составляла элемент

просветительской идеологии и характеризовалась сенсуа-

лизмом в гносеологии и этике. Да и сам автор на с. 35

совершенно верно связывает Кантемира с картезианским

рационализмом. Развитие этого тезиса, видимо, было бы

более плодотворным, чем искусственное сближение Канте-

мира с тем историческим этапом, для возникновения кото-

рого в России еще не было оснований.

Ссылка на упоминание Кантемиром " оснований права ес-

тественного", " естественного закона" и Пуффендорфа так-

же не обладает достаточной убедительностью. Просветите-

ли были сторонниками теории " естественного права" и до-

говорного происхождения государства, однако сами по се-

бе эти теории возникли задолго до XVIII в. и имели ши-

рокое хождение в политических доктринах допросветитель-

ского периода. Теории " светской", " земной" природы го-

сударства широко использовались и идеологами дворянско-

го абсолютизма. В России мысль о политической, а не

церковной природе государства встречается уже у И. Пе-

ресветова и Ермолая-Еразма, позже у С. Полоцкого и

старца Авраамия. Именно в теории естественного права

видел Ф. Прокопович обоснование идеи сильной самодер-

жавной власти: " Зри же, аще не в числе естественных за-

конов есть и сие, еже быти властем предержащим в наро-

дех? " (" Слово о власти и чести царской")'. Следует не

забывать, что пропаганда сочинений Пуффендорфа и Гуго

Гроция была официально санкционирована правительством

Петра I и воспринималась как защита идей абсолютизма.

Для решения вопроса о природе воззрений Кантемира

особое значение имеет отношение его к положению русско-

го крестьянина. Собранные здесь Ф. Приймой факты свежи

и интересны, однако их недостаточно для того, чтобы

увидеть в позиции Кантемира " отстаивание интересов на-

родных масс" и " вражду к крепостному праву" (Ленин).

Жалоба крестьянина в V сатире действительно написана

сильно и выразительно. Можно согласиться с Ф. Приймой,

что Кантемир " открывает крестьянскую тему в русской ли-

тературе" (с. 18). Однако нельзя забывать того, что не-

довольство крестьянина поэт объясняет его " неразумием",

тем, что люди никогда не бывают довольны своим положе-

нием: люди - " бессчетных страстей рабы". Кстати, вслед

за стихами 699-712 V сатиры, содержащими жалобу кресть-

янина и приведен-

1 Прокопович Ф. Слова и речи. Ч. 1.

ными во вступительной статье, в тексте сатиры идет из-

вестное место, рисующее жизнь крестьянина совершенно

иначе, в духе " златой посредственности" Горация:

Заплачу подушное, оброк - господину

А там, о чем бы тужить, не знаю причину:

Щей горшок, да сам большой, хозяин я дома,

Хлеба у меня чрез год, а скотам - солома.

Рационалистическое мировоззрение, возникшее в пери-

од, когда дворянский абсолютизм боролся в России со

средневековыми формами общественной жизни и обществен-

ного сознания, предшествовало " просветительству". Оно

имело с ним общие черты - веру в разум, отрицание суе-

верия, догматизма, оно расчищало дорогу " просветите-

лям", но представляло собой явление, качественно сво-

еобразное и наполненное иным социальным содержанием.

Напомним, что К. Маркс настойчиво отделял рационалистов

XVII в. от " просветителей". Он указывал, что, " поражен-

ная французским просвещением, и в особенности французс-

ким материализмом, метафизика XVII столетия праздновала

свою победоносную, полную содержания реставрацию в лице

немецкой философии" 1.

Все основные черты мировоззрения Кантемира вытекают,

как это указывает и Ф. Прийма (см. с. 5), из идеологии

и политики Петровской эпохи. Но станет ли кто-нибудь

утверждать, что петровская государственность осущест-

вляла социально-политическую программу " просветителей"?

Интересная статья Ф. Приймы поднимает широкий круг

вопросов и весьма плодотворна для изучения и обсуждения

творчества А. Кантемира. В эпоху, когда развертывалась

литературная деятельность Кантемира, верность принци-

пам, декларировавшимся в эпоху петровских преобразова-

ний, уже сама по себе означала определенное движение

вперед. Создание " регулярного" государства, отвечая в

первую очередь интересам русского дворянства, не могло

быть осуществлено руками одних дворян - оно требовало

привлечения к историческому созиданию гораздо более ши-

роких общественных кругов. Иллюзия общенародного харак-

тера программы правительства Петра I поддерживалась у

современников еще и тем, что реформы начала XVIII в.

действительно одновременно решали и ряд задач общенаци-

онального характера, отвечавших не только классово-ко-

рыстным интересам дворянства, но и имевшим действитель-

но прогрессивный смысл. В этих условиях пафос общесос-

ловного, национального дела, идеи патриотического труда

всех граждан на благо России соответствовали правитель-

ственному идеологическому курсу. Они были предельно

четко сформулированы, например, в таких программных до-

кументах, как приказ Петра перед Полтавским боем и речь

Ф. Прокоповича по случаю мира со Швецией. Реальный ис-

торический смысл собственных действий был порой скрыт

от передовой части деятелей начала XVIII в. Люди, кото-

рые ценой невероятных усилий и жертв на полях Полтавы,

в морских сражениях, на строительстве новых заводов

создавали новую

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 154.

Россию, искренне верили, что " стал вдруг народ уже но-

вый" (Кантемир), что великие жертвы нужны для торжества

над невежеством и стариной, во имя разума, науки и об-

щего блага. Цель нового государства - всенародная поль-

за. Но когда, ценой великих общенародных усилий, Рос-

сия, по словам Пушкина, " въехала в Европу как боевой

корабль - при стуке топора и громе пушек", когда новое

государство было построено, перед глазами самих его

творцов открылось не здание просвещенной России " для

всех", а фасад дворянской монархии, крепостнического и

бюрократического государства, разъедаемого коррупцией и

возглавляемого быстро сменяющимися невежественными, но

полновластными временщиками. В этих условиях верность

вчерашним лозунгам " народного блага", патриотизма,

мысль о том, что любой гражданин, независимо от сослов-

ной принадлежности, - сын отечества, и мечта о ца-

ре-труженике приобретали новый смысл. Не только для

Кантемира, но и для писателей типа Ломоносова действи-

тельность, с которой они сталкивались на каждом шагу,

мыслилась еще как большое количество случайностей, за-

висящих от злой воли отдельных лиц, повинных в наруше-

нии заветов Петра. В этих условиях идеализация Петра I

могла выступать как первый шаг к критике современности.

Теоретики этого типа не могли еще противопоставить идее

сословного дворянского строя мысль о народной республи-

ке без дворян, но их утопический идеал общесословного

государства - огромной мастерской, в которой люди раз-

личаются родом занятий, но едины в патриотическом рве-

нии, содержал уже в зародыше возможность отрицания

принципа сословности. Путь Кантемира к V сатире, содер-

жащей горькое сомнение в преобразовательной силе отвле-

ченного разума, Ломоносова - к последним одам, в кото-

рых Петр является гневным судьей современных царей,

Тредиаковского - к " Тилемахиде" подготавливал те исход-

ные позиции, из которых в дальнейшем развилось русское

" просветительство".

Вступительная статья П. Н. Беркова " Жизненный и ли-

тературный путь А. П. Сумарокова", по существу, предс-

тавляет собой исследование творческого пути одного из

виднейших деятелей русского классицизма. Основы истол-

кования творчества Сумарокова в отечественной истори-

ко-литературной науке были заложены Г. А. Гуковским,

неоднократно возвращавшимся в своей исследовательской

работе к творчеству этого писателя. Данный Г. Гуковским

анализ художественного метода Сумарокова широко вошел в

исследовательскую литературу и в основном сохраняет на-

учный кредит и в настоящее время. Статья П. Беркова не

ограничивается, однако, суммированием уже вошедших в

научный оборот фактов и мнений - она дает во многом но-

вую концепцию творчества поэта. Целый ряд ее положений,

бесспорно, будет учитываться теми, кто в дальнейшем об-

ратится к изучению русского классицизма.

Если до сих пор в научной литературе при объяснении

политической и эстетической позиций Сумарокова указыва-

лось на рационалистическую - в картезианском духе -

природу его мировоззрения, то, по мнению П. Беркова,

" по своим философским воззрениям Сумароков был очень

близок к сенсуалистам. В статье " О разумении человечес-

ком по мнению Локка" он сочувственно излагает доводы

английского философа против учения о врожденных идеях"

(с. 11). Далее П. Берков считает, что " на основе эклек-

тического соединения во взглядах Сумарокова элементов

сенсуализма и рационализма формулировались его полити-

ческие и социальные убеждения" (с. 13). Мысль эта

представляется весьма плодотворной. Хотелось бы, одна-

ко, найти в статье ее развитие применительно к эстети-

ческой позиции Сумарокова. Интересно было найти в

статье и объяснение таких философских статей Сумароко-

ва, как " К худу или к добру человек родится". Творчест-

во Сумарокова подробно раскрыто в статье П. Беркова. Во

многих отношениях писатель предстает перед нами в новом

свете.

Известные возражения может вызвать лишь определение

в статье смысла идейной эволюции Сумарокова. Справедли-

во отметив, что в творчестве Сумарокова быстро " растут

черты критицизма по отношению к придворному дворянскому

кругу, к заносчивому и наглому " вельможеству" " (с. 20),

П. Берков делает вывод, что Сумароков сначала " был поэ-

тическим выразителем всего " дворянского корпуса" в це-

лом, был литературным идеологом всего правящего класса"

(с. 19), а " кончает Сумароков как поэт хотя и дворянс-

кий, но при всех внешних выражениях своей верноподдан-

ности явно враждебно настроенный по отношению к Екате-

рине II" (с. 20).

Вопрос этот, как нам кажется, нуждается в уточнении.

Середина XVIII в. в России дает необычайно яркую карти-

ну переплетения различных группировок господствующего

класса, отражавшего и столкновение политических тече-

ний, и просто беспринципную борьбу за власть. Успешно

роль дворянской идеологии могла выполнить лишь такая

система теоретических представлений, которая бы наибо-

лее последовательно, гибко и умело могла представить

господство дворянства как класса в " очищенном", облаго-

роженном облике. Такая система идей, хотя и возникала в

среде одной группы - передового, либерального дворянс-

тва, являлась идеологией класса в целом, ибо только она

могла теоретически оправдать практическое господство

помещиков. Однако такое соотношение теории и практики

отнюдь не означало безоговорочного оправдания послед-

ней. Для того чтобы оправдать господство дворянства,

теоретик должен был осудить, подвергнуть критике все

протекавшие перед его глазами насилия и беззакония,

объявить их не следствием принципов, лежащих в основе

самого строя, а лишь результатом случайностей, злой во-

ли людей. Сама действительность воспринималась идеоло-

гом дворянства лишь как частичное, изуродованное, " заг-

рязненное" воплощение дорогих его сердцу принципов.

Быть выразителем дворянства как класса, конечно, не

значило стоять на уровне - нравственном и культурном -

этого класса, и Сумароков, резко критиковавший совре-

менного ему дворянина, вельможу, чиновника и даже дес-

пота-царя, стремился " возвысить" реальный порядок кре-

постнической монархии до уровня идеально-разумного сос-

ловного государства. Для Сумарокова действительность,

уже в силу своего грубо-материального характера, не

могла полностью выразить теоретические идеалы и подле-

жала критике.

Необходимо отметить, что эта субъективно направлен-

ная на укрепление дворянского господства критика исто-

рически сыграла двойственную роль:

создавая традицию обличения действительности, она

способствовала и идейному воспитанию демократической

интеллигенции. Сатирики второй половины XVIII в. охотно

подчеркивали свою связь с сумароковской традицией.

Статья И. 3. Сермана " И. Ф. Богданович" является но-

вым словом в изучении этого интересного и значительного

поэта, которому советское литературоведение до сих пор

уделяло минимальное внимание. В статье убедительно

раскрыта как несостоятельность карамзинской легенды о

Богдановиче, так и исторические предпосылки возникнове-

ния этой легенды. Тонко и интересно выполнен анализ

" Душеньки" - автор раскрывает отличие поэмы и от тра-

вестийной поэмы классицизма, и от того пути преодоления

классицизма, на который встал В. Майков в " Елисее". И.

3. Серман считает, что " в основном Богданович должен

был действовать самостоятельно, не опираясь ни на какую

традицию" (с. 36). Убедительно раскрыто в статье отли-

чие творческого метода Богдановича от Лафонтена1. И. 3.

Серман приходит к выводу о том, что " Душенька" " стала

одним из первых явлений русской предромантической поэ-

зии" (с. 41).

В целом статьи Ф. Приймы, П. Беркова и И. Сермана

представляют бесспорный вклад в изучение литературы

XVIII в. Рецензируемые сборники отличаются удачным под-

бором и высоким качеством подготовки текстов, а также

полнотой и точностью комментариев. " Библиотека поэта"

призвана дать полную картину истории русской поэзии -

читатель ждет новых выпусков, в том числе посвященных и

поэтам XVIII в.