![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Великое поручение 2 страница
Далее Лука приводит конкретный пример раннего развития Иисуса, заключая его еще одним высказыванием о совершенном преуспеянии: умственном («в премудрости»), физическом (в «возрасте»), духовном («в любви у Бога») и социальном («и человеков»). Перед этим Лука отмечает преданность Иисуса Богу, Своему Отцу, и Его послушание Иосифу и Марии. См. Лк. 2: 41-52. Поскольку на еврейских подростков обязанности взрослых в иудаизме возлагались начиная с тринадцати лет, целью этого посещения храма могла быть подготовка Иисуса к принятию таких обязанностей. Для повествования о предваряющем служении Иоанна Крестителя Лука снова задает исторические рамки. См. Лк. 3: 1 -20. Лука не прерывает цитату из Исайи достаточно долго, чтобы привести фразу о всеобщности спасения: «и узрит всякая плоть спасение Божие» {Лк. 3: 6}. В своей проповеди Иоанн Креститель обращается к толпам, и Лука приводит высказывания о социальных идеалах благотворительности, честности, справедливости и общего довольства. Контрастирует с этими идеалами нечестивость ненавидящего Иоанна Ирода (Антипы), нечестивость, не ограничивающаяся, как указывает Лука, только заключением Иоанна в темницу. Этот контраст оттеняет превосходство христианства как течения, у истоков которого стоял и Иоанн. В рассказе Луки о крещении Иисуса проявляется благочестие Иисуса: Он молится. Благодаря телесной форме Святого Духа, нисходящего на Иисуса, это событие становится зримым для свидетелей (снова ср. Лк. 1: 1-4). Указание возраста Иисуса несколько добавляет повествованию историческую определенность. Лука, прослеживая родословие Иисуса дальше, чем к Аврааму, и даже дальше, чем к Адаму, — к Богу — подчеркивает богосыновство Иисуса и всеобщность спасения, которое Он несет. См. Лк. 3: 21-38п0 . ( Обсуждение множества различий между родословием Иисуса у Матфея и у Луки см. в комментариях к этим евангелиям и в книгах о Рождестве Иисуса. ) В рассказе об искушениях Иисуса описывается, что Он исполнен Духа Святого, Дух постоянно ведет Его, и Иисус отказывается от служения Себе, от использования преимуществ Своего богосыновства. См. Лк. 4: 1-13. То, что последнее искушение происходит в Иерусалиме, связано с особой значимостью для Луки этого города, как конечной цели в служении Иисуса и отправной точки для христианского свидетельства впоследствии. Диавол оканчивает всякое искушение и отходит от Иисуса до времени, признавая нравственную победу Иисуса. Силой Святого Духа отмечено возвращение Иисуса в Галилею для начала Своего служения. К Иисусу приходят известность и всеобщее признание. Его обыкновение посещать синагоги свидетельствует о Его благочестии. Приложение Иисусом цитаты из Ис. 61: 1-2 к Себе дополняет Его образ у Луки: Иисус наделен Святым Духом и совершает общественно благотворное служение для нищих, пленных, слепых, измученных. См. Лк. 4: 14-30. Вопрос «не Иосифов ли это сын» выявляет всеобщее неведение о рождении Иисуса от Девы (см. Лк. 3: 23) и побуждает Его заговорить об окончательном отвержении в Своем отечестве. Ссылка на сделанное Им в Капернауме, в то время как Его деяния в Капернауме будут описаны только в следующем разделе, показывает, что Лука это посещение Назарета ставит в начало в качестве прообраза восприятия Иисуса толпами в общем случае: восхищение, сменяющееся отвержением. Замечания о служении Илии и Елисея для язычников предвосхищают спасение язычников. Показательно, что Иисус прерывает цитату из Ветхого Завета как раз перед словами о «дне мщения Бога нашего» (Ис. 61: 2), то есть перед обращением к центральной теме националистического мессианства у иудеев первого столетия, которые понимали эту фразу в аспекте своего отмщения языческим народам. Замечание Луки об убийственной ярости всех присутствующих в синагоге связывает отвержение Иисуса с их нравственными изъянами, а не с Его несовершенством. Иисус продолжает учить в синагоге Капернаума (ср. Лк. 4: 15), где ему встречается одержимый нечистым духом. Громкость крика одержимого и его начальное «Оставь» свидетельствуют о напряженности этого конфликта. Так как бес повергает одержимого на пол посреди синагоги, изгнание становится очевидным для всех (ср. указание Луки на очевидцев в Лк. 1: 1-4), а тем, что бес, выходя, не повредил человеку, подчеркиваются сила и власть, с которыми Иисус повелевает нечистым духам. Точно так же опасностью заболевания тещи Петра и той быстротой, с которой она начинает прислуживать гостям после исцеления, подчеркиваются сила и власть Иисуса, Своим словом запрещающего болезням. То же самое можно сказать относительно разнообразия недугов у приведенных к Иисусу, каждого из которых Он тем не менее исцеляет простым возложением рук. Свою силу и власть Иисус проявляет даже в том, что заставляет умолкнуть бесов, выходящих с криком «Ты Христос, Сын Божий». См. Лк. 4: 31-44. Лука употребляет слово «Христос» как синоним для титула «Сын Божий» (ср. Лк. 9: 20; 22: 67 с Лк. 22: 70; 23: 35). Поиски Иисуса толпой и попытки удержать Его, чтобы не уходил, демонстрируют Его притягательность, а Его удаление для проповеди в синагогах других иудейских городов Благой Вести о царствовании Бога свидетельствует о Его верности Своей миссии. Проповедь Иисусом слова Божиего оказывается настолько притягательной, что народ теснит Его, и Он просит Симона (Петра) отплыть с Ним на лодке, чтобы учить с некоторого удаления от берега. См. Лк. 5: 1-11. Рыбаки до этого трудились всю ночь, но ничего не поймали, тем большее впечатление производит та легкость, с которой им достается огромный улов после прихода Иисуса. Притягательность Иисуса для толпы превращается в Его притягательность для учеников, так что Симон и его товарищи в конце концов следуют за Ним, забыв о первоначальной просьбе устрашившегося Симона к Иисусу выйти от них. В связи с обширностью поражения у больного проказой его чудесное очищение настолько удивительно, что молва о Иисусе начинает привлекать людей из все более отдаленных мест. Не поддавшись тщеславию от такой популярности, Он продолжает искать уединения для молитвы. См. Лк. 5: 12-16. В рассказе об исцелении расслабленного Лука по-прежнему подчеркивает притягательность Иисуса и ту силу, которую Он получил от Бога для целительства. Невозможность пронести постель с расслабленным через толпу живописует растущую популярность Иисуса. Благодаря тому, что расслабленный был опущен сквозь кровлю «на средину», его исцеление происходит при свидетелях, а быстрота, с которой он «тотчас встал пред ними», указывает на сверхъестественность происходящего. Прославление Бога самим исцеленным и свидетелями выступает доказательством религиозной правильности дел Иисуса и отводит от Иисуса обвинение в том, что Он, прощая грехи, богохульствует. См. Лк. 5: 17-26. То, что Левий последовал за Иисусом, «оставив все», и сделал для Него «в доме своем большое угощение», еще раз подтверждает притягательность Иисуса. См. Лк. 5: 27-39. Вопрос к ученикам «Зачем вы едите и пьете с мытарями и грешниками?» рисует картину общественной гармонии за трапезой, предназначенную для эллинистических читателей Луки; а слова о покаянии свидетельствуют, что в основе этой гармонии лежит личностное преображение человека. Поскольку Иисус отвечает на вопросы за Своих учеников, фарисеи и книжники теперь обращают свои вопросы к Нему. Частота, с которой постятся и молятся во время поста ученики Иоанна Крестителя и ученики фарисеев, свидетельствует об их отрешенности от общества. «Едят и пьют» ученики Иисуса именно в данный момент в доме Левия. Прибегая к образу жениха и его друзей (или гостей), Иисус разъясняет фарисеям и книжникам, что они не могут заставить Его учеников поститься, то есть не могут запретить им есть и пить в доме Левия. Переходя к иной символике, Иисус говорит, что вмешательство в эту общественную гармонию за трапезой в доме Левия было бы подобно тому, как если бы отодрать заплату от новой одежды и приставить к старой, к которой новая заплата ни за что не подойдет; или тому, как если бы налить молодое вино в мехи ветхие, лишившись и вытекшего вина, и прорванных мехов. Но подобно тем, кто предпочитает старое вино молодому, фарисеи и книжники предпочитают изоляцию от общества в своих частых постах и молитвах общественной гармонии в трапезе учеников Иисуса с покаявшимися мытарями и грешниками. См. Лк. 6: 1-11. Ученики растирают колосья пшеницы руками, чтобы отделить зерна от мякины. Как и в Лк. 5: 30-31, фарисеи адресуют свой вопрос ученикам, но отвечает на него Иисус. Фраза «кроме одних священников» (Лк. 6: 4) подчеркивает незаконность того, что Давид и его люди ели хлебы предложения, и доброту Иисуса, Который, как господин субботы, позволил Своим ученикам утолить голод, нарушая субботний покой. Указание на то, что сухой у страждущего была правая рука, по всей вероятности самая необходимая (так как подавляющее большинство людей — правши), сходным образом подчеркивает доброту Иисуса, исцелившего ее. Бешенство, овладевшее фарисеями из-за исцеления в субботу, еще больше оттеняет эту доброту, а двойная ссылка на то, что страждущий выступил на середину синагоги, подчеркивает, что исцеление произошло при свидетелях. См. Лк. 6: 12-49. Лука предваряет эту проповедь рассказом об избрании двенадцати апостолов. Перед их избранием Иисус провел на горе всю ночь в молитве к Богу, что делает Его примером благочестия. То, что Он называет их апостолами, говорит об их власти как свидетелей Его служения (ср. Деян. 1: 21-22). Множество народа, ожидающего Иисуса у подножия горы, — напоминание о Его притягательности, а изгнания бесов и исцеления, совершающиеся благодаря простому прикосновению к Нему, — напоминания об исходящей от Него силе. В проповеди четыре провозглашения «блаженны» сочетаются с четырьмя провозглашениями «горе вам». И в тех, и в других упоминается общественное и экономическое положение учеников Иисуса и их гонителей. Последующее наставление разъясняет ученикам, как им следует жить в такой обстановке — преодолевать зло добром, любовью и милосердием, щедростью и готовностью помочь. Оглядываясь на свою нееврейскую аудиторию, Лука подчеркивает заслуги и смирение, а также великую веру сотника (разумеется, нееврея), который просил и добился у Иисуса исцеления дорогого для него слуги. См. Лк. 7: 1-10. В обществе, где доминируют мужчины, смерть единственного сына вдовы ставит ее в отчаянное положение (она остается без кормильца); таким образом Лука подчеркивает милосердие Иисуса, воскрешающего сына вдовы и возвращающего его матери. Прославление Бога благоговейной толпой и признание в Иисусе представителя Бога (таков смысл слова «пророк») выявляют в этом чуде Иисуса в дополнение к его общественному значению религиозное содержание. См. Лк. 7: 11-17. В эпизоде с вопросом Иоанна Крестителя Лука подчеркивает, что Иисус творил чудеса «в это время», на глазах у двоих, посланных Иоанном, чем еще раз подтверждается достоверность предания, идущего от очевидцев (ср. Лк. 1: 1-4). В слове Иисуса о Иоанне показан контраст между суровой жизнью Иоанна, который «больше пророка», и роскошной жизнью снисходительных к себе царедворцев. В сходном противопоставлении покаявшихся — всего народа и даже мытарей — с одной стороны, и лицемерных фарисеев и знатоков закона Моисеева, с другой, подчеркивается справедливость Бога, отвергшего последних и принявшего первых, этих чад премудрости, которые, крестившись крещением Иоанна, показали себя более мудрыми, нежели фарисеи. См. Лк. 7: 18-35. Рассказ о прощении грешницы представляет собой конкретный пример проявления любви в прощении Иисуса. См. Лк. 7: 36-50. Тем, кто ходил в открытых сандалиях по грязным дорогам, предложение воды для омовения ног представлялось желанной любезностью. В число подобных любезностей входили и приветственные целования, и помазание волос оливковым маслом, чтобы они заблестели в знак праздника. Ноги возлежащих на пиршественных ложах простирались в сторону от стола, поэтому женщине нетрудно было подобраться к ногам Иисуса. В обычае было, что не званные за стол входили и смотрели на трапезничающих. См. Лк. 8: 1-21. Упоминание странствий Иисуса адресовано эллинистической аудитории Луки, любящей рассказы о путешествиях. Провозглашением Благой Вести о Царстве Божием задается торжествующая нотка. Служение женщин Иисусу и двенадцати апостолам выступает примером реализации эллинистического идеала взаимопомощи. Через упоминание ранее мучивших женщин недугов разъясняется, как благотворно было для женщин служение Иисуса. Стечение множества народа «из всех городов» свидетельствует о притягательности Иисуса. В первой притче Иисуса для случая растоптанного на дороге семени его незащищенность подчеркивается уточнением места — при дороге, а не вне нее. Указанием «на камень» (не «на каменистую почву») подчеркивается нехватка влаги; ведь даже в тонком слое почвы над скалой содержится сколько-то влаги, которой нет в голом камне. Через отождествление семени со Словом Божиим к этому Слову приравнивается проповедь Иисуса (см. Лк. 5: 1). Проблема, затронутая притчей, — это вера ради спасения, противопоставляемая вероотступничеству во время искушения и при излишней поглощенности заботами, богатством или наслаждениями. Сохраняемая вера свидетельствует о добром и чистом сердце. Заповедь наблюдать, «как вы слушаете», следовательно, подразумевает, что зажженная свеча и тайное, сделавшееся явным, — это добрый плод сохраненной веры. Невозможность для Матери и братьев Иисуса подойти к Нему через толпу вновь свидетельствует о Его притягательности. А слушание и исполнение слова Божиего, качества тех последователей Иисуса, которые входят в Его семью, вновь подразумевают сохранение веры в Его проповедь. Рассказ об усмирении Иисусом бури вновь поднимает вопрос о вере. См. Лк. 8: 22-25. Рассказ об изгнании легиона бесов дает еще один пример спасительного могущества Иисуса, подчеркнутого давностью тех пор, с каких одержимый не одевался и не жил дома, его падением пред Иисусом, его мольбой к Иисусу, просьбой легиона бесов не заставлять их идти в бездну (синоним ада — ср. Мф. 25: 41; 2 Пет. 2: 4; Отк. 20: 3), разрешением Иисуса бесам войти в стадо свиней, здравомыслием и пристойностью исцеленного одержимого, сидящего у ног Иисуса, и тем великим страхом, который охватил местных жителей. См. Лк. 8: 26-39. Пастухи, видевшие происшедшее (Лк. 8: 34), могут дать показания как очевидцы. Свидетельством от первого лица являются рассказы бывшего одержимого для всего его родного города (ср. Лк. 8: 27). Приветствие ожидающей Иисуса толпы составляет контраст с просьбой в Лк. 8: 37. См. Лк. 8: 40-56. Дочь у Иаира только одна, и тем трогательней его просьба. Отрицание всех теснящихся, что они прикасались к Иисусу, повторный вопрос Иисуса о том, кто коснулся Его, и признание женщины, увидевшей, что ей не утаиться, указывают на пророческую проницательность Иисуса. Объявление женщины «перед всем народом» снова обеспечивает свидетельство от первого лица и показания очевидцев. Предложение не утруждать Иисуса и Его предложение не плакать служат прелюдией к воскрешению. Эффект усиливают общие рыдания и плач домочадцев и их уверенность, что девица умерла. Возвращение к девице дыхания («духа») позволяет ей встать и свидетельствует о ее спасении от смерти. В рассказе Луки о миссии двенадцати подчеркивается, что Иисус дал им силу и власть, что апостолы посланы Иисусом, как это и подразумевается смыслом слова «апостол» (ср. Лк. 6: 13), и упоминается, в связи с эллинистическим интересом к странствиям, как апостолы, благовествуя и исцеляя, переходили из одного селения в другое. См. Лк. 9: 1-6. Молва о делах двенадцати доходит до ушей Ирода (Антипы), чье недоумение и желание видеть Иисуса (давшего Двенадцати силу и власть) Лука использует для того, чтобы выразить презрение к этому высокопоставленному и могущественному злодею (Лк. 3: 19-20) и возвеличить Иисуса, милосердно творящего добро. См. Лк. 9: 7-9. 0 милосердии Иисуса свидетельствует Его служение людям, последовавшим за Ним в Виф-саиду, хотя Он искал там уединения для Себя и учеников. Он беседовал с этими людьми о Царствии Божием, исцелял больных и даже накормил около пяти тысяч человек. См. Лк. 9: 10-17. Благочестие Иисуса вновь проявляется в том, что Он молится в уединении, перед тем как Петр исповедует Его как «Христа Божия», то есть «Божиего Помазанника». Объединяя приказ Иисуса ученикам никому не говорить об этом с Его первым предсказанием Своих Страстей, Лука показывает, что Иисус, как Христос Божий, и то царствование Бога, которое Он несет с Собой, не представляют политической опасности: Иисус пришел, чтобы быть отвергнутым, а не для политических преобразований. Сходным образом, Его последователи должны ежедневно подвергать опасности свою жизнь ради грядущих приобретений пакибытия, а не ради политических выгод здесь и сейчас. См. Лк. 9: 18-27. Вступление Луки к рассказу о Преображении, «после сих слов, дней через восемь», выявляет, что это событие было исполнением недавнего пророчества Иисуса о том, что некоторые из стоящих рядом не умрут, пока не увидят Царствие Божие. Указание на восемь дней вместо шести дней у Марка и Матфея, по-видимому, связано с римской восьмидневной неделей, однако некоторая неопределенность срока предупреждает возникновение противоречия с Марком и Матфеем. Молитва Иисуса вновь свидетельствует о Его благочестии. Слава Илии и Моисея, как и слава Иисуса, и их беседа об исходе Иисуса, предстоящем ему в Иерусалиме, указывают на небесную сущность Царства Божиего, которое не угрожает существующей Римской империи; ведь исход Иисуса окажется вознесением Его на небо (Лк. 9: 51; 24: 50-51; Деян. 1: 9-11). См. Лк. 9: 28-36. Указание перед необдуманным предложением Петра того обстоятельства, что он и другие ученики были отягчены сном, позволяет отнестись к этой его провинности с сочувствием. Страхом учеников объясняется их молчание в дальнейшем, а добавление слова «Возлюбленный» к «Сын Мой» отличает Иисуса от Моисея и Илии как Того, Кого должны слушать ученики. Дальнейшее происходит «в следующий же день», и это, наряду со сном учеников, подразумевает, что они провели ночь на горе Преображения. См. Лк. 9: 37-43. Мольба отца к Иисусу и то обстоятельство, что сын у него единственный, усиливают драматизм происходящего и тем самым подчеркивают доброту Иисуса, возвращающего отцу сына, исцеленного от одержимости. Всеобщее удивление величию Божию защищает Иисуса от любых обвинений в самовозвеличивании, хотя «все дивились всему, что творил Иисус». Еще одно предсказание Страстей Господних и особая выразительность, с которой оно делается, также отводят от Него подобные обвинения. См. Лк. 9: 43-50. Закрытость слова Иисуса для понимания вновь позволяет с сочувствием отнестись к провинности учеников, спорящих, кто бы из них был больше. Фраза «видя помышление сердца их» свидетельствует о пророческой проницательности Иисуса, а поставив дитя «пред Собою» и дав соответствующее наставление, Он делает великим малое. Сходным образом, Иисус не порицает экзорциста, изгоняющего бесов именем Иисуса, но не ходящего с двенадцатью. На этом в Евангелии от Луки завершается изображение Иисуса, адресованное универсальному кругу читателей. Далее начинается ориентированное на эллинизм описание паломничества Иисуса в Иерусалим, где Ему предстоит Вознесение. То, что Он «восхотел идти в Иерусалим», показывает Его решимость перед лицом предреченных страданий. То, что для заблаговременных приготовлений вперед посланы вестники, превращает Его паломничество в царственное посещение (см. в особенности Лк. 10: 1; 19: 28-38, 44), повествование о котором создает сюжетную канву для пространного изложения учения Иисуса. Даже ряд рассказов о чудесах завершается поучениями Иисуса. См. Лк. 9: 51-62. Самаряне были обитателями Центральной Палестины и потомками от смешанных браков той части северных израильтян, которых не увели в плен ассирийцы, с язычниками, которых переселили в северное Израильское царство те же ассирийцы; самаряне ненавидели иудеев и наоборот, — отсюда и отказ принять Иисуса в самарянском селении и предложение Иакова и Иоанна призвать огонь с неба для истребления этого селения (см. Иосиф Флавий, «Иудейские древности», 20.6.1, о случае, когда самаряне убили галилейских паломников, шедших в Иерусалим, — в каковом качестве выступают у Луки и Иисус с учениками — а иудеи в ответ напали на самарян). Укор Иисуса Иакову и Иоанну, как и решение пойти в другое селение, свидетельствуют о Его великодушии. В последних трех эпизодах этой главы говорится о скитальчестве («Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову»), о проповеди («а ты иди [оставив отца], благовествуй Царствие Божие») и неотступности («никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия»). Поскольку древние иудеи полагали количество народов в мире равным семидесяти двум, назначение и рассылка Иисусом других семидесяти двух вестников пред лицом Своим, возможно, символизирует евангельскую миссию Церкви во всем мире (ср. Лк. 24: 47; Деян. 1: 8). (В некоторых древних текстах Евангелия от Луки стоит «семьдесят», но они менее достоверны, чем тексты, в которых указано «семьдесят два».) См. Лк. 10: 1-16. Запрет приветствовать кого-либо на дороге и переходить из дома в дом в селениях, а также заповедь есть то, что предложат, вызваны необходимостью торопиться, так как скоро придет Иисус. «Мир» (shalom на иврите) — это обычное семитское приветствие, но здесь оно подразумевает благословения того спасения, которое несет Иисус. «Сын мира» (Лк. 10: 6) — это человек, принимающий такие благословения. Поскольку Иисус скоро придет, царствование Божие приблизилось. См. Лк. 10: 17-24. Иисус связывает случаи изгнания бесов, о которых сообщают семьдесят два ученика, с подобным молнии падением с неба сатаны, повелителя нечистых духов. Обещание защиты относится к странствиям посланных ради благовествования (змеи и скорпионы на их пути), а не к хвастливым демонстрациям сверхъестественного могущества. В предупреждение надменности Иисус призывает учеников радоваться своей награде (записи на небесах их имен), а не своей власти (повиновению духов). Сходным образом, Его радость, вдохновленная Святым Духом, всегда присутствующим в Его жизни, основана на том, что откровение Бога Отца передается через Него младенцам, которые учатся, подобно Его ученикам, а не подобно тем, кто уже учен. Привилегия Его откровения превосходит все доступное царям и пророкам. Далее Иисус проявляет доброжелательность к законнику, похвалив за ответ, хотя тот искушал Его. См. Лк. 10: 25-37. В правильном ответе законника формулируются религиозные и социальные идеалы. Притча о милосердном самаря-нине пресекает попытку законника оправдать себя, поскольку указывает, что для того, чтобы по заповеди любить ближнего своего так же сильно, как любишь самого себя по природе, необходимо самому быть ближним, а не определять, кто тебе ближний, а кто нет. Быть ближним — означает относиться к любому человеку в беде как к своему ближнему, не задумываясь над определением этого понятия, в то время как размышления над определением ближнего мешают оказать ему помощь. Иисус изумляет законника тем, что помощь оказывает самарянин. Иудеи, подобные этому законнику, могли себе представить, что в крайнем случае самарянин у Иисуса будет персонажем, попавшим в беду, тогда мораль притчи будет ясна: иудей должен помогать попавшим в беду, даже самарянам. Вместо этого мораль такова: даже самарянин помогает попавшему в беду иудею. В идеальном обществе Иисуса нет места национальной гордости! 112 (112Знание ряда обстоятельств поможет прояснить смысл этого сюжета. Дорога из Иерусалима в Иерихон за 24 километра опускается почти на тысячу метров, ее узкие проходы и прилегающие ущелья кишели разбойниками. Священник и левит опасались ритуального осквернения из-за прикосновения к человеку, который мог оказаться мертвым. Такое осквернение потребовало бы от них покупки рыжей телицы для очищения ее пеплом, на одну неделю лишило бы храмовых привилегий (таких, как возможность есть мясо жертвы), заставило бы заняться устройством похорон несчастного и расстаться с дорогой одеждой, разорванной в знак горя. Священник и левит, несомненно, расценивали попавшего в беду человека как угрозу для личного благополучия и спокойствия. Однако у самарянина было не меньше резонов пройти мимо раненого, если не убитого человека, потому что самаряне тоже избегали осквернения мертвым телом, — а может быть, резонов было и больше, так как жертва походила на презренного еврея. Но самарянин остановился не только для того, чтобы посмотреть. Он обработал раны вином, чтобы дезинфицировать их, и маслом, чтобы смягчить; оторвал от своего тюрбана или льняной рубашки куски ткани для перевязки; посадив раненого на своего осла, сам шел пешком (замедленное передвижение грозило опасностью нового нападения разбойников); уплатил содержателю гостиницы сумму, достаточную для двухнедельного ухода за больным, и предложил неограниченный кредит для дополнительных расходов — все это без особой надежды на компенсацию, так как самаряне не имели юридических прав в иудейских судах. После вопроса, кто в этой притче оказался истинным ближним, законник не может заставить себя выговорить слово «самарянин», поэтому отвечает описательно: «оказавший ему милость».) В описании паломничества появляется эпизод, в котором женщинам предоставляются права учеников, до сих пор зарезервированные за мужчинами: право сидеть у ног Иисуса и внимать Его словам. Для женщин необязательно прислуживать за едой. См. Л к. 10: 38-42. И вновь благочестие Иисуса проявляется в Его молитве, но на этот раз Его молитва предшествует наставлению о том, как надо молиться. См. Лк. 11: 1-13. Молитва «Отче наш», у Луки более короткая, чем у Матфея, разъясняет ученикам, о чем им молиться. Последующая притча и поучения разъясняют им, как надо молиться: с неотступностью. Как известно нищим, если просить и просить, рано или поздно подадут. Если искать достаточно долго, искомое будет найдено. Если не прекращать стучаться, люди внутри в конце концов отворят дверь113. (113 Очевидно, гость из притчи Иисуса путешествовал вечером, чтобы избежать дневной жары, поэтому появился лишь в полночь, то есть очень поздно по меркам древних обитателей Востока, которые ложились рано. Восточный «закон гостеприимства» вынудил хозяина разбудить соседа, чтобы достать еды. Три небольших хлеба, о которых он просит, составляют ужин для одного человека. Нежелание соседа вставать усугубляется тем обстоятельством, что в Палестине члены семьи спали рядом друг с другом на циновках в одной комнате, и, чтобы встать и отпереть дверь, пришлось бы разбудить все семейство. В ответе соседа отсутствие вежливого обращения, такого как «друг» в высказанной ему просьбе, свидетельствует о его раздражении.) А если помнить об отцовском отношении Бога к ученикам, насколько же больше даст Он в ответ на их неотступные молитвы! Змеи и рыбы, будучи продолговатыми и чешуйчатыми, выглядят похоже. То же самое относится к яйцу и скорпиону, если последний подожмет свои ноги и хвост. Идущие бок о бок обвинение в том, что Иисус изгоняет бесов силою их князя, сатаны, и требование, чтобы Иисус дал знамение с неба, говорят о неверии, доходящем до крайности в своем отказе удовлетвориться вполне достаточными свидетельствами. См. Лк. 11: 14-36. Перст Божий символизирует Его власть, а сильный с оружием, его дом и его имение — сатану, его владения и одержимых; сильнейший же и его победа символизируют Иисуса и изгнание им бесов. Благословение Иисусом тех, кто слушает Слово и исполняет его, раскрывает в Нем учителя высоких нравственных идеалов. Осуждение Иисусом злого рода сего говорит о Его непримиримости к падению нравственности. Свеча на подсвечнике, упомянутая здесь сразу после отождествления знамения Иисуса и знамения Ионы, по-видимому, символизирует Иисуса. Но «светильник тела» символизирует восприятие человеком Иисуса. Далее следует беседа за трапезой, которая должна понравиться эллинистическим читателям Луки. См. Лк. 11: 37-52. Глагол в Лк. 11: 38, обычно переводимый как «умыл», в буквальном смысле означает «крестился» и может подразумевать погружение тела в воду, практикуемое фарисеями, как и остальными, а не просто омовение рук114. (В Синод. переводе слово «рук» выделено курсивом, что означает отсутствие его в греческом тексте. — Прим. ред.) Иисус, как истинный учитель религии и этики, противопоставляет зло скаредности благу щедрости и объединяет социальную добродетель справедливости с религиозной добродетелью любви к Богу. «Премудрость Божия», посылающая пророков и апостолов, — это, по-видимому, олицетворение Божией мудрости либо утраченная ныне книга под названием «Премудрость Божия»; а возможно, Иисус говорит о Себе как мудрости Божией. Усиливающаяся притягательность Иисуса для тысяч людей контрастирует с враждебным отношением нескольких книжников и фарисеев. См.Лк. 11: 53 — 12: 59. Своим ученикам Иисус говорит о речах (Лк. 12: 1-12). Он предостерегает их против лицемерия в речах (Лк. 12: 1-3). Называя Своих учеников «друзья Мои», в каковом обращении находит свое выражение социальный идеал, Иисус предостерегает их от того, чтобы говорить в страхе перед людьми, но призывает говорить в страхе перед Богом и в уповании на Святого Духа, Которого противники учеников будут хулить лишь к своему вечному осуждению (Лк. 12: 4-12). Некоего человека из народа, а затем и весь народ Иисус предостерегает против жадности (Лк. 12: 13-14, 15-21). Снова обращаясь к ученикам, Он предостерегает их от того, чтобы излишне заботиться (Лк. 12: 22-32), заповедует им творить милостыню (Лк. 12: 33-34) и бодрствовать в ожидании Второго пришествия (Лк. 12: 35-40). Когда Петр спрашивает, обращается ли Иисус и к толпе наряду с учениками, Иисус, продолжая обращаться именно к ученикам, разъясняет требуемую от них готовность ко Второму пришествию через понятия благоразумия и умеренности (Лк. 12: 41-48) и описывает цель Своего первого пришествия как разделение людей на учеников и не учеников — хотя и ценой Своих великих страданий (Лк. 12: 49-53). И наконец, обращаясь к народу, Он призывает каждого искупить долги перед Богом, пока еще есть время (Лк. 12: 54-59).
|