Примечания 3 страница

Управление губернией осуществлял губернатор, при котором находилось губернское правление. Губернии делились на

-66-

ка там, где господствовал польский. Итог этой языковой поли­тики подвел в начале 1906 г. генерал-губернатор Г. А. Скалон: " Действительно, обрусительные стремления учебных властей имели место и не только не привели к ожидаемым последстви­ям, но вызвали результаты как раз обратные, еще более разъе­динив польское общество от коренной России" ⁵³. Свидетельст­вом тому стали призывы лидеров правого крыла Польской со­циалистической партии во главе с Ю. Пилсудским к польско-русской войне в союзе с Японией.

Весной 1905 г. Комитет министров еще надеялся отделать­ся некоторыми послаблениями в вопросе об языке. Было раз­решено преподавать по-польски польский язык и Закон Божий католического вероисповедания и разговаривать по-польски на переменах. Обещано было рассмотреть вопрос о преподавании на польском языке некоторых других предметов и о введении в Варшавском университете чтения лекций по польской литера­туре на родном языке. Поскольку созданное в 1905 г. просвети­тельное общество " Матица" занялось устройством неофициаль­ных польских школ, к концу года министр народного просве­щения гр. И. И. Толстой предложил разрешить преподавание на польском языке в начальной и средней школе и даже, по выбо­ру студентов, в высших учебных заведениях⁵⁴. Соглашаясь с тем, что попытки " обрусить" польское юношество привели лишь к обратным результатам и должны были быть оставлены, гене­рал-губернатор Г. А. Скалон предлагал тем не менее не спешить со школьной реформой, дабы не создавать впечатления, что она вызвана революцией. В итоге реформа была отложена и преподавание ряда предметов на польском языке было разре­шено только в частных гимназиях⁵⁵. И Скалон, и его предше­ственник заявляли, что правительство " еще не имеет оснований питать к полякам такое же безграничное доверие, как к рус­ским" ⁵⁶. В результате утвержденный Николаем II 6 июня 1905 г. журнал Комитета министров о пересмотре ограничений в пра­вах поляков включал в себя секретный пункт о списке должно­стей, которые " не могут быть замещаемы лицами польского происхождения" ⁵⁷.

Едва отдышавшись от вооруженных восстаний во внутрен­них губерниях, царизм усилил давление на окраинах. Закон 26 Декабря 1905 г. значительно расширил контроль Варшавского генерал-губернатора над католической церковью, особенно в Районах с бывшим униатским населением. Годом же позже

-69-

личных существующих ныне ограничительных законоположе­ний, то недоверие и недружелюбие польского населения к рус­скому правительству будет не исчезать, а возрастать" ⁴⁹.

Одним из главных врагов в Польше для царской власти бы­ла римская церковь. " Если не самый католицизм, как испове­дание массы польского населения, то организация католицизма в Польше была признана силою вредной и враждебной России. Изменить эту организацию в ее основах оказалось невозмож­ным, а потому мы ограничились тем, что вдвинули ее в строго определенные границы, выйти из коих нет возможности. Мы односторонне, то есть без всякого соглашения, сохранили оп­ределенное число католических церковных установлений и по­ставили весь персонал духовенства от викария до епископа в непрерывную зависимость от государственной власти в деле назначения к должностям, в выдаче содержания, пользования помещениями, угодьями и церковными доходами, подчинили строгому надзору собрания и передвижение духовенства, уста­новили надзор за законодательством, за составом учащихся в семинариях, за преподаванием в оных и ввели русский язык во все деловые сношения духовенства" ⁵⁰. Однако в конце XIX в. самодержавие решило пойти на уступки в некоторых частных вопросах. Так, в 1897 г. по почину Николая II был отменен введенный в 1863 г. процентный сбор с недвижимости и име­ний лиц польского происхождения в Западном крае, который был карой за мятеж и источником погашения расходов по его подавлению. В высочайшем указе Сенату царь заявил, что сде­лал это для того, чтобы " постепенно изглаживать в памяти на­родной следы преступных заблуждений, вовлекших польское население в нарушение верноподаннического долга" ⁵¹.

Еще в 1898 г. Имеретинский предложил прекратить прак­тику использования только русского языка в учебных заведени­ях. " Поддерживать этот метод с педагогической точки зрения значило бы идти против очевидности; оправдывать его полити­ческою необходимостью так же очень трудно, если, конечно, не задаваться несбыточными и туманными " обрусительными" тенденциями". Николай II повелел " серьезно взвесить и обсу­дить" соображения Варшавского генерал-губернатора⁵². Однако созданное для этого Особое совещание под председательством К. П. Победоносцева вместо уступок выработало правила о пре­делах употребления польского языка в делопроизводстве част­ных обществ, обеспечивающие прочные позиции русского язы-

-68-

и в Прибалтике, правительство хотело вернуться к требованию допускать родной язык только в первые три года занятий⁶⁰. Ча­стные католические конфессиональные школы в Западных гу­берниях совещание предлагало вообще запретить. В 1912 г. МВД взяло назад законопроект 1907 г., допускавший открытие новых католических монастырей, ссылаясь на сведения об ор­ганизации монастырями " недозволенного тайного обучения в духе воинствующего полонизма".

Даже там, где правительство готово было пойти на некото­рые уступки, против них выступала крайне правая реакция, ак­тивно базировавшаяся на общественном мнении. В конце 1912 г. Государственный совет провалил законопроект о Городовом по­ложении в Польше, разрешавший гласным в заседаниях гово­рить по-польски. Антипольскую направленность имел и приня­тый в 1911 г. закон о земстве в Западных губерниях. Отступая от принятого во внутренней России сословного принципа, закон вводил в крае национальные курии, ограничивавшие представи­тельство поляков-помещиков в земском самоуправлении.

Первая мировая война вынудила царизм к маневрирова­нию в национальном вопросе. Поскольку территории, населен­ные поляками и украинцами, превратились в театр военных действий, верховный главнокомандующий великий князь Ни­колай Николаевич выступил с неопределенными заявлениями, которые можно было истолковать как обещание пересмотра прежней политики. Характерно, что они делались от имени ли­ца, не отвечающего за внутреннюю политику. Осенью 1914 г. Совет министров приступил к обсуждению польского вопроса. Большинство участников исходило из необходимости сохране­ния единого Российского государства, поэтому их уступки не шли далее создания в Польше Наместничества, широкого раз­вития местного самоуправления, и признания за польским языком статуса государственного⁶¹. В 1915 г. в связи с оставле­нием русскими войсками ряда западных губерний польский во­прос стал приобретать иное звучание: власть опасалась, что Германия провозгласит независимость Польского государства. В 1916 г. Совет министров так же связал польский вопрос с ус­тановлением нового послевоенного порядка в Европе: " не сле-дует забывать, что общественное мнение союзных нам госу­дарств склонно искать идейное оправдание несомых ныне Ев-ропою бесчисленных кровавых и материальных жертв в при­знании происходящей войны борьбою за право и свободу само-

-71 -

МВД откровенно объясняло это тем, что " церковь уже с давних пор сделалась одним из орудий национально-политической., борьбы".

В основном были сохранены ограничения поляков-като­ликов в западном крае. Было разрешено лишь покупать землю у поляков же (это было признанием краха надежд, что владе ния польских помещиков будут постепенно скуплены русски ми). Дозволено было приобретение небольших участков для промышленных целей. Важнейшими уступками были восстановление выборов предводителей дворянства и введение польского и литовского языка в начальных школах. Но даже эти уступки вызывали возражение ряда членов Комитета министров, считавших, что они помешают выполнить поставленную в 1865 г. задачу " скорейшего и полного обрусения края" ⁵⁸. В борьбе про­тив " полонизма" правящая бюрократия готова была временно поддержать " самосознание польских народностей Западного края" ⁵⁹"

После поражения первой русской революции 1905-1907 гг. российские власти усилили антипольскую направленность сво­ей политики. Третьеиюньский избирательный закон резко со­кратил польское представительство в Думе — с 37 до 14 депута­тов, причем 2 из них избирались особо от русского населения. В декабре 1907 г. было закрыто общество " Матица", а вслед за тем и другие культурно-просветительные учреждения, как веду­щие " к усугублению начал национальной обособленности и розни". Совещание 1911 г. о школе в местностях с инородче­ским и инославным населением выразило глубокую озабочен­ность в связи с тем, что не имеет возможности немедленно взять назад уступки в деле обучения на родном языке. На сове­щании бывший директор департамента духовных дел Харузин отметил " систематическое стремление инородцев к захвату под видом удовлетворения религиозно-просветительных нужд в свои руки дела начального и даже среднего образования юно­шества с сообщением ему почти повсеместного узконациона­листической и более или менее рельефно выраженной проти­вогосударственной окраски". Совещание констатировало, что " обучение не может служить поприщем для националистиче­ского политиканства" и выразило надежду, что с введением всеобщего начального обучения отпадет необходимость " в част­ных начальных училищах с преподаванием на родном языке учащихся". В средних же частных школах, особенно в Польше

-70-

уезды. Самостоятельными административно-общественными единицами были города. Всего в Финляндии существовало 49 уездов и 33 города. Она имела свой законодательный орган (Сейм), правительство (Совет, с 1816 г. Сенат), широкое мест­ное самоуправление. Первый Сейм, утвердивший автономное положение Финляндии в составе Российской империи, был со­зван в г. Борго в 1809 г. ⁶⁷ Сейм избирался четырьмя сословия­ми: дворянами, духовенством, горожанами и крестьянами. Без согласия Сейма не мог быть принят ни один закон, касающий­ся внутреннего устройства Финляндии. Назначаемый импера­тором генерал-губернатор Финляндии имел право ревизовать все административные и судебные учреждения. Однако в Сена­те он не имел решающего голоса. Несогласие его с постановле­нием Сената не останавливало исполнения этого постановле­ния. Генерал-губернатор мог отдать предписание местным гу­бернаторам, но был обязан поставить об этом в известность Сенат. Правительство — Сенат состояло из двух департаментов: хозяйственного и судебного. Первый ведал гражданским управ­лением, а второй являлся высшей судебной инстанцией. Цен­тральными учреждениями стали Главная таможенная дирекция, Главное управление лоцманского и маячного ведомств, Почто­вая дирекция и др. Для связи с государственным аппаратом Финляндии в Петербурге в 1809 г. была образована Комиссия по делам Финляндии (в 1811 — 1826 гг. Комитет по делам Финлян­дии, с 1826 г. Статс-секретариат по делам Великого княжества Финляндского). При Николае I была учреждена должность ми­нистра-статс-секретаря Великого княжества Финляндского, ко­торый получил право непосредственного доклада императору. То есть министр-статс-секретарь стал представителем Финляндии в столице Российской империи. Причем на эту должность преиму­щественно назначались уроженцы Финляндии.

В 1860 г. Финляндии было разрешено иметь собственную валюту — марку, переведенную в 1878 г. на золотую основу. Финляндский Сенат имел право заключать внешние займы, ре­гулировать внешнеторговые обороты с иностранными государст­вами и с Россией на основе собственных таможенных тарифов.

В 1878 г., во время русско-турецкой войны, опасаясь вы­ступления Швеции против России, Александр II пошел на создание особых финских стрелковых батальонов. Финские войска не подчинялись военному министру, а находились в подчинении местного генерал-губернатора. Они комплектова-

-73-

определения малых народов, в частности — польского". Одна­ко, Совет министров, не желая предрешать превращение Поль­ши в независимое государство, сделал вывод о необходимости укрепления в польском народе сознания общности интересов с Россией⁶². Только к 1917 г. самодержавие осознало неизбеж­ность предоставления Польше государственной независимости. Но даже после этого очередное Особое совещание по Поль ским делам пыталось навязать будущему государству унию Россией, опасаясь, главным образом, " того соображения, (если) во избежание распространения польского влияния, Рос сия должна отделиться от Польши крепкой стеной государст венной границы, то пришлось бы эту меру применять также в отношении других местностей с преобладающим инородче ским населением, как например к Прибалтийскому краю и Кавказу" ⁶³.

* * *

В начале XIX в. окончательно оформилась государствен ная граница в северо-западной части России. В результате pyc ско-шведской войны 1808 — 1809 гг. и подписанного по ее окончании Фридрихгамского мирного трактата Швеция усту­пила России Финляндию и Аландские острова. Присоединен­ные финские земли получили статус " Великого княжества Финляндского". Высшая власть на территории княжества при­надлежала российскому императору и назначенному им гене­рал-губернатору. Вместе с тем 15 марта 1809 г. Александр I тор­жественно заявил: " Произволением Всевышнего вступив в об­ладание Великого Княжества Финляндского, признали Мы за благо утвердить и удостоверить религию, коренные законы, права и преимущества, коими каждое состояние сего княжества в особенности и все подданные... доселе пользовались" ⁶⁴. Со­гласно основным законам Российской империи это княжество, " составляя нераздельную часть Государства Российского, во внутренних своих делах управляется особыми установлениями на основании особого законодательства" ⁶⁵.

Финляндия не могла проводить самостоятельную внеш нюю политику, но во внутренней политике имела достаточно большую свободу действий. Ее политическое устройство было новано на началах старинных шведских законов (1722 и 1789 гг.) Княжество разделялось на 8 губерний⁶⁶. Губернии (на швед ском языке назывались len) имели в своем составе округа

-72-

шведским, прокурор финляндского сената, выступавший в ро­ли третейского судьи и толкователя местных законов, отверг его на том основании, что признание за финским языком офи­циальных прав противоречит закону 1734 г., по которому швед­ская сторона запрещала в судебных учреждениях Финляндии применение " чужих языков". Тогда Александр III своим указом в конце 1883 г. объявил об уравнении финского и шведского языков в деятельности низших судебных инстанций⁶⁹.

Финляндский генерал-губернатор Ф. Л. Гейден в очеред­ной всеподданнейшей записке Александру III в конце 1890 го­да особо подчеркнул, что " нельзя допустить возможности ут­верждения для названного края государственных законов Шве­ции, умаляющих в сем отношении державные права россий­ского монарха". Записка отличалась большей четкостью оценок и централизаторским духом, хотя Гейден продолжал отстаивать известную самостоятельность финляндских властей в местном управлении.

1 августа 1891 г. Александр III предписал министру-статс-секретарю Финляндии согласовывать все законопроекты, если они в какой-либо степени касались интересов империи, с соот­ветствующими министерствами России. Но поскольку четкого разделения местного и общеимперского законодательства, как сказано выше, не существовало, то практически любой законо­проект мог быть передан на рассмотрение петербургских кан­целярий. В том же году было установлено, что вся переписка министра-статс-секретаря и генерал-губернатора должна была вестись на русском языке. Отныне при назначении на админи­стративные должности в Финляндии предпочтение отдавалось лицам, владевшим русским языком.

Вместе с тем российская администрация в своих действиях по отношению финляндской автономии была явно непоследо­вательна и действовала чрезмерно осторожно. Видимо, причи­на этого состояла в позиции Александра III. По свидетельству его министра финансов СЮ. Витте император говорил: " Мне Финляндская конституция не по душе. Я не допущу ее даль­нейшего расширения, но то, что дано Финляндии моими пред­ками, для меня так же обязательно, как если бы это я сам дал. И незыблемость управления Финляндией на особых основани­ях подтверждена моим словом при вступлении на престол" ⁷⁰.

Из всех проблем, возникших к концу XIX века в россий­ско-финляндских отношениях, на первое место вышел вопрос о

-75-

лись только уроженцами Финляндии, имели собственные yс тавы и т. п.

Существование в Финляндии собственной администрации, не подотчетной российским министерствам, собственного за-конодательства, уходившего корнями в шведскую государствен-) но-правовую практику XVII — XVIII вв. и не имевшего ничего общего с законами Российской империи, всегда воспринима­лось в окружении российских императоров как серьезное пре пятствие к укреплению основ самодержавной власти и нежела­тельный пример для отечественных либералов. В то же время, верхи бюрократии не хотели получить в непосредственной бли- зости от столицы еще один революционный очаг и действовали весьма осмотрительно. Пожалуй, в качестве примера можно; указать на финляндского генерал-губернатора Ф. Л. Гейдена (1881-1897), который избрал тактику поддержки части фин ляндской интеллигенции и буржуазии в их стремлении восста- новить в правах финляндский язык в обмен на отказ от сепара тистских устремлений. В своей записке Александру III он ут верждал, что установление полного единообразия в государст венном, административном и общественном строе, " желательное для русского самолюбия, не желательно для пользы дела", и это побуждает " примениться к потребностям населения настолько, насколько это не может оказаться вредным для Империи" ⁶⁸.

Особую озабоченность окружения Александра III вызыва­ла недостаточная четкость государственных актов, определяв­ших принципиальные начала вхождения Финляндии в состав России. Стояла также проблема разграничения общеимперско­го и финляндского законодательства. В 1885 г. Александр III учредил специальный комитет, призванный провести система­тизацию сохранявших силу государственно-правовых актов Финляндии. По результатам работы комитета императору был представлен доклад, который рекомендовал укрепить государ­ственно-правовые основы финляндской автономии и отражал интересы национальной буржуазии в области управления внут­ренними делами княжества. Такой подход встретил решитель­ный протест министра юстиции Н. А. Манасеина и главноуправ­ляющего кодификационным отделом при Государственном со­вете Э. В. Фриша. К тому же явной слабостью позиций фин­ляндской стороны была апелляция к старым шведским зако­нам. Например, когда в 1883 г. Ф. Л. Гейден направил в Сенат проект предоставления финскому языку равного статуса со

-74-

Действия правительства поддерживались широкой кампа­нией правых в прессе и в Думе. Показательно, что когда в мае правооктябристские фракции в Думе внесли запросы о положе­нии в Финляндии, в которых утверждалось, будто ситуация в ней угрожает коренным государственным интересам России, Столыпин выступил в Думе еще до голосования о принятии за­просов, полностью поддержав их и провозгласив целью своей политики остановить процесс, ведущий " к почти полному обо­соблению этой страны". Весной 1910 г. в срочном порядке в Думе было проведено обсуждение закона, определявшего даль­нейшее направление общеимперского законодательства, касаю­щегося Финляндии. Согласно этому закону, утвержденному Николаем 17 июня, общеимперские законы, затрагивающие Финляндию, должны были приниматься только в российской Думе и Государственном совете, а мнение финляндских Сена­та и сейма могло не учитываться. При этом перечень вопросов, относимых к общеимперскому законодательству, включал все стороны внутренней жизни Финляндии (основные начала ее собственного государственного строя, охрану порядка и суд, школьное дело, законодательство о партиях и печати и т. д.), фактически ничего не оставляя от финляндской автономии.

Дальнейшая законодательная инициатива в финляндском вопросе была предоставлена царю. В 1912 г. через законода­тельные палаты были проведены два закона. Первый из них имел определенный резон — он устанавливал, что взамен отбы­вания финнами воинской службы (российские власти не хоте­ли призывать финнов в армию, где и так " инородцы" составля­ли 25%), Финляндия должна была вносить определенную сум­му в российский бюджет. Согласно другому закону право на государственную службу в Финляндии получали выпускники всех учебных заведений империи (а не только расположенных на финской территории). Это открывало дорогу к постепенно­му замещению финляндских чиновников, являвшихся сторон­никами автономии, обрусителями из центра. В сентябре 1914 г. Николай одобрил программу дальнейшего наступления на Финляндию, предусматривавшую меры по " укреплению цен­тральной государственной власти" в ней, включая ограничение полномочий финляндских чиновников и их права участвовать в политических партиях. Начавшаяся первая мировая война по­мешала осуществлению этих планов.

-77-

ликвидации национальных вооруженных сил Финляндии Финские политические деятели справедливо видели местную военную организацию важным элементом упрочения особого государственного устройства Финляндии. С другой стороны во­енный министр Российской империи А. Н. Куропаткин во все-подцанейшем докладе Николаю II в 1898 г. доказывал, что интересах империи надо унифицировать воинские системы и покончить в этом плане с " обособленностью" Финляндии.

Тем временем генерал-губернатором Финляндии был на значен Н. И. Бобриков, выступавший за проведение в княжест- ве откровенно русификаторской политики. В 1899 г. минист- ром-статс-секретарем, впервые после присоединения Финлян- дии стал не ее уроженец — В. К. Плеве, а делопроизводство Се­ната было переведено на русский язык. 3 февраля 1899 г. Ни­колай II провозгласил в манифесте, что впредь для издания об­щеимперских законов, касающихся Финляндии, достаточно не решения, а лишь мнения финляндского Сейма. В 1900 г. насе­ление Финляндии было призвано " участвовать в защите Пре­стола и Отечества, подчиняясь наряду со всеми верноподдан­ными узаконениям, обеспечивающим единство Русской Армии».

Все эти акты были встречены массовой кампанией граж­данского неповиновения, ростом организованного националь­ного, рабочего, а затем социал-демократического движения. Наиболее радикально настроенные деятели стали поощрять тер­рор. 4 июня 1904 г. Н. И. Бобриков был убит. В ходе начавшейся революции в России военизированные организации возникли в Финляндии как у левых (красная гвардия), так и у правых (" Вой ма") политических сил. Самодержавие было вынуждено уступить и манифест 3 февраля 1899 г. был отменен.

После поражения революции Николай II и его ближайшее окружение снова взяли курс на ликвидацию финляндской ав­тономии. Уже в октябре 1907 г. по всеподданнейшему докладу председателя Совета Министров П. А. Столыпина было создано Особое совещание по делам Финляндии, занявшееся подготов­кой соответствующих законопроектов⁷². Вскоре же был разо­гнан не устраивавший правительство своей левизной финлянд­ский сейм, причем премьер предупреждал, что если сейм не подчинится роспуску, Николай готов прибегнуть к военной си­ле⁷³. Поскольку и новый сейм сохранил свою партийную окра­ску, Николай в 1910 г. предлагал поставить под сомнение поль­зу существования парламента в Финляндии вообще.

-76-

ского влияния России в Закавказье. В. О. Ключевский так оха­рактеризовал ситуацию на Кавказе в середине XVIII века: " Рос­сия очутилась перед Кавказским хребтом. Русское правительст­во совсем не думало переходить этот хребет, не имело ни средств к тому, ни охоты, но за Кавказом среди магометанско­го населения прозябало несколько христианских княжеств, ко­торые начали обращаться (к русским) за покровительством" ⁷⁷. Помощь была оказана. В частности, в Тбилиси был направлен русский полк.

В 1750-1752 гг. В Петербурге находилось осетинское по­сольство, которое вело переговоры о присоединении Осетии к России. Посольство обещало предоставить в распоряжение России 30-тысячное войско в случае очередной ее войны с Ираном или Турцией. Однако в те годы российские власти ре­шили воздержаться от принятия осетин в подданство России. В 1763 г. императрица Екатерина II подписала указ о поселении в урочище Моздок крестившихся осетин. Тут же стали возводить крепость, а в 1765 г. Моздок получил комендантское управле­ние. В крепости разместились русские войска. Началось пере­селение в район Моздоко-Кизлярской линии казаков с Дона и Волги. Постепенно под Моздок стали переезжать также ингу­ши и кабардинцы. Это отражало прорусские настроения, кото­рые тогда быстро распространялись на Кавказе среди горских народов. Это важно отметить, ибо на Кавказ зачастили миссио­неры римско-католической церкви. Один из сподвижников Екатерины II, глава Коллегии иностранных дел Н. И. Панин по­требовал от местных властей по обе стороны Кавказского хреб­та немедленного удаления миссионеров.

Осенью 1768 г., подстрекаемое французскими дипломата­ми, турецкое правительство начало военные действия против России. В ответ русские войска продвинулись в глубь Молда­вии, заняли вновь Азов и Таганрог. Русский экспедиционный корпус по просьбе грузинских царей изгнал турецких захватчи­ков из Кутаиси, а Екатерина II дала грамоту армянскому патри арху Симеону о покровительстве России армянскому народу⁷⁸.

В 1770 г. старшины Восточной Осетии обратились к киз-лярскому коменданту И. Немичу с просьбой " поступить в веч­ное ее императорское величества подданство". Просьба их была Немедленно удовлетворена. Одновременно в состав России доб­ровольно вошла Ингушетия.

Военно-политическая обстановка в Причерноморье и на Балканах складывалась в пользу России. В 1770 г. в бухте Чес-

-79-

* * *

Стремление к стратегическому обеспечению восточных границ России, к расширению ее торговых связей с государст­вами Востока было главным стимулом политики российских царей на Кавказе, территориях, прилегающих к Каспийскому и Черному морям. В этой политике Россия опиралась на встреч­ное движение многочисленных народов Кавказа, искавших у своего северного соседа защиты от экспансии иранских и ту­рецких феодалов. Так, еще в 1638 г. царь Мегрелии Леон, обра­тился к царю Михаилу Федоровичу с грамотой о желании гру зинского народа перейти в подданство России⁷⁴. Спустя три года Михаил Федорович дал жалованную грамоту кахетинскому царю Теймуразу I о принятии Иверской земли под покрови­тельство России⁷⁵, а Алексей Михайлович в 1653 г. дал аналогичную грамоту имеретинскому царю Александру. В 1657 г. рус ский царь получил письмо представителей трех небольших горных княжеств в Восточной Грузии — Тушинской, Кевсурской и Пшавской земель — о переходе их в русское подданство⁷⁶.

Новый импульс сближению России с народами Кавказа дала деятельность Петра I. В течение нескольких лет он вел переговоры с представителями армянского и грузинского национально-освободительного движения. Завершение Северной войны позволило Петру I вплотную заняться кавказскими де­лами. Опираясь на договоренность о помощи с правителем Картли Вахтангом VI российский император лично возглавил так называемый " персидский поход". В июле 1722 г. 22 тыс. русских пехотинцев были морем доставлены из Астрахани к устью Терека, где соединились с 9 тыс. отрядом русской конницы. Объединенные отряды направились на юг, не встречая сопротивления местного населения. Большинство местных феодалов признало протекторат России. В августе 1722 г. русские войска вступили в Дербент. Трудности в снабжении вынудили временно прервать поход и Петр I вернулся в Петербург. Однако летом 1723 г. поход был продолжен. Русский десант с, помощью местных жителей овладел Баку. В сентябре 1723 г. в Петербурге был подписан договор с уполномоченным иранско­го шаха Тахмаспа, согласно которому шах признал за Россией все западное и южное побережье Каспийского моря. Оказать конкретную помощь грузинскому и армянскому народам Россия тогда не смогла, но присутствие русских войск на побережье Дагестана и Азербайджана содействовало росту политиче

-78-

ховной власти и покровительства" российских государей⁸⁰. " Ге­оргиевский трактат" был бессрочным. Цари Восточной Грузии обещали защищать на своей территории права российских подданных и нести военную службу для пользы России. По­следняя же обязалась сохранить в их полном распоряжении " власть, со внутренним управлением сопряженную, суд и рас­праву и собор податей". При этом российскому военному и гражданскому начальству было предписано не вмешиваться во внутренние дела Картли-Кахетии. Местному архиепископу " на­всегда" был пожалован титул члена Святейшего Синода. Россия обязалась учитывать грузинские интересы при заключении лю­бых договоров с Ираном и Турцией. Предусматривалось рас­пространение на грузинское дворянство и купечество прав со­ответствующих сословий Российской империи. Статья (арти кул) 9 трактата гласила, что дворяне " будут пользоваться всеми теми преимуществами и выгодами, кои российским благород ным присвоены". Статья 11разрешила карталинскому и кахе-тинскому купечеству свободно вести торги в России, " пользу-ясь теми же правами и преимуществами, коими российские подданные пользуются" ⁸¹. В секретных статьях к договору речь шла о намерении России содействовать дружбе и сплочению Восточной и Западной Грузии.