Эволюция организационно-управленческой мысли

Взлет отечественной науки управления в 1920-е годы сменился падением в 1930-1950-е годы. Внимательное ознакомление о литературой этого периода позволяет констатировать совершенно бесспорный факт: прежнее разнообразие методоло­гических подходов к анализу организационно-управленческой проблематики стремительно таяло. Абсолютно асе рассмотренные выше течения и научные школы,.ш исключением разве что зарубежья, были разгромлены, а лучшие отечественные ученые обвинены < ю < • вредительстве* и репрессированы.

С отходом от принципов ИЭПа и упрочением административно-командной систе­мы с се вееудушающнм авторитарным централизмом научная организация управ­ления с гажншлась все более ненужной и вскоре была отторгнута административ­ной системой как «буржуазная выдумка». Уже во второй половине 1920-х годов ликвидируется лига «Время», а в 1930-е годы упраздняются все научно-рациона­лизаторские органы при ведомствах и предприятиях чо главе с самой РКИ, зак­рываются опытные станции и орга-станции, институты п лаборатории, слашпшше-ся достижениями в области НОТ и управления во всем мире, прекращаются дискуссии в Госплане, Академии наук и т.д. Во всем этом административная система усматривает смертельную опасность для самого своего существования, ибо она по своей сути антагонистична научности. Основная станка делается на •«сильного*- руководителя, единолично управляющего вверенным ему участком, неукоснительно, порой слепо, выполняющего нес директивы Центра.

И все же, даже в это мрачное для научной организации труда время, окончательно искоренить ее «побеги» не удалось. Индустриализация страны, повлекшая за собой радикальную структурную перестройку народного хозяйства и выдви­нувшая на передний план тяжелую промышленность, потребовала от нового поколения ученых сконцентрировать свои изыскания в области организации производства именно в этой отрасли.

Так, в 1931 г. был создан Центральный научно-исследовательский институт орга­низации производства и управления промышленностью Наркомтяжпрома (ЦИО), который развернул исследования проблем массового и поточного производства, дпспетчирования оперативного управления, внутризаводского планирования, в частности, разработки техпромфинплана, ряда других проблем. Подобные иссле­дования велись в этот период не только в стенах ЦИО, но и в складывавшейся сети отраслевых проектно-технологических институтов, в ряде вузов Москвы и Ленинграда, в Промышленной академии по подготовке высшего командного со-стапа п некоторых других организациях.

366_____________________________________________________________ Эпилог

Ниучпыг изыскания в организационно-управленческой сфере приобрели в эти годы новые особенности. Речь, прежде всего, идет о строго отраслевом характере исследований, пришедшем на смену межотраслевому. Кроме того, резко усилился прикладной аспект исследований и почти исчез общетеоретический. Последний продолжал теплиться, пожалуй, лишь в стенах ЦИО.

Сотрудники этого института Б. Каценбоген, К. Корнпцкнй, Н. Левинсон и др. сформулировали принципиально новую общетеоретическую концепцию, которую можно назвать «организационно-производственной». Обращает на себя внимашн' и появление к пей иной терминологии.

На смену таким терминам, как «НОТ», * управление», «рационализация» при­шло понятие «организация производства», которое, по мнению новых исследи шппелеп, успению заменяло все другие. Вероятно, вытеснение «старых» кате­горий объясняется прежде всего тем, что научные концепции 1920-х годин п /ммах представителей нового поколения были необратимо дискредитированы.

Предметом теории организации производства авторы 1930-х годов считали «не­посредственный процесс производства во всей его целостности, охватывающий как совместное функционирование средств производства, так и самый процесс труда и кооперацию носителей его субъектов производства - рабочих» ', Содер­жание этой науки, по их мнению, охватывало три больших круга вопросов:

1) проблемы организации труди;

2) проблемы организации кооперации средств производства;

3) проблемы организации управления производством.

Подобная группировка была, как мы помним, характерна и для многих представи­телей научного менеджмента 1920-х годов, в частности, для И. Бурдянекого, П. Керженцева и др.

Но, в отличие от предшественников, сотрудники ЦИО полагали, что организа­ция производства не имеет собственных закономерностей, она основывается на научном познании, во-первых, тех объективных законов, которые управляют общественным производством (законов экономики), п во-вторых, тех законов естествознания, которые технология прилагает к производству. Наука об (> /> /(/ иизашш производства, таким образом, является дисциплиной технико-эко­номической, объединяющей в себе экономические науки и различного рода технологии. Кроме того, теория организации, по убеждению «последних мо­гикан» паучио/о менеджмента в России, не может не учитывать законы психофизиологии труда, а также данные правовых дисциплин — хозяйствен но/о и трудового права².

Такова цепь мпо.ныпгпческих рассуждений. Как видим, теория организации по-прежнему трактуется широко, как наука, включающая в себя и вопросы НОТ, и вопросы собственно организации производства, и вопросы управления. Выделе­ние этих трех направлений в самостоятельные отрасли научного знания произой­дет позднее. В этой цепи вызывает сомнение правомерность отрицания собствен­ных закономерностей теории организации и управления, ибо в таком случае подлежит сомнению и сама необходимость выделения отдельной науки.

Эпилог____________________________________________________________ 367

Вместе с тем «организационно-производственная» трактовка имела и свою силь­ную сторону. Она внятно и четко указала па зависимость организационно- управленческой сферы от объективных экономических законов, пренебрегать которыми научный менеджмент, если он желает быть эффективным, проси/о не вправе. Отсюда органично вытекала необходимость в изучении механизма действия этих законов и учете полученных теорией сведений в практике хозяй­ственного управления. Однако утверждавшая свое безраздельное господство ад­министративная система не воспользовалась этой идеей (да и вольно было бы ожидать от нее шага, означавшего самоуничтожение). Наоборот, насильственным изменениям подвергалась среда, в которой только и могут действовать естествен­ные законы экономической жизни. Такой средой «обитания» экономических зако-поп является, как известно, рынок. Восстановленный в эпоху новой экономичес­кой политики, пусть и нс в полном объеме, он теперь вместе с самим ПЭПом стреми тс. 1ын> чничтожался. С ликвидацией реальных рыночных отношений пере­ставали действовать и законы спроса и предложения, ценообразования, вырождал­ся, следовательно, и на них основанный хозрасчет, который псе более отрывался от рынка и трактовался как метод «планового, централизованного хозяйствова­ния», как «основной рычаг планирования», как «способ реализация плановых установок» '. Вес более широкое хождение в литературе получал выдвинутый Н. Вознесенским тезис о том. что в советской экономике «нет стихийных законов распития» и «движение определяется самими людьми (рабочим классом под ру-коподством партии)* V

Попятно, что подобный подход фактически узаконивал субъективизм и пол­ный произвол а деле организации и управления народным хозяйством, подводя при этом некое -^теоретическое обоснование» существованию администра­ тивной системы. Последняя же неуклонно и перманентно усиливала директив­но-плановое начало, переходя к прямому распределению материально-техни­ческих и финансовых ресурсов между предприятиями, к централизованному ре­шению вопросов нормирования, ценообразования, кредитования. «Хозяйство, -писал в этой связи Б. Брупкус, — стало окончательно строиться не индуктивно, нащупывая на рынке потребности населения и измеряя в свободно колсблюппг. ся ценах их интенсивность, а априорно, исходя из статистически обоснованных планов» '- Единственная брешь, остававшаяся в советской плановой экономике вплоть до 1930 г., - коммерческий кредит, позволявший предприятиям продавать друг другу товары в кредит и выписывать векселя, — была «задраена* реформой кредитной системы от 31 января 1930 г., упразднившей последние атрибуты ры­ночной экономики и ознаменовавшей «полную и окончательную» победу админи­стративно-командной системы.

В трудные годы Великой Отечественной войны и первых послевоенных пятиле­
ток происходило дальнейшее укреп.к-! пн....... пш планово-административного

централизма. Управленческая мысль в этот непростой период жизни страны про­должала работу в области оперативного управления, планирования и учета произ­водства. Событием этого времени явилось опубликование первого учебника по организации и планированию промышленного предприятия, написанного извест­ным экономистом-управленцем С. Камепицером⁶.

368____________________________________________________________ Эпилог

К копну 1950-х — началу 1960-х годов ситуация в области организационно-уп­равленческих исследований заметно меняется к лучшему. Кризис научного управ­ления 1930-1950-х годов сменился оживлением, а затем и подъемом в 1960-е го­ды. Причины резкого возрастания внимания к вопросам управления связаны преж()е всего с количественным н качественным усложнением народного хо­зяйства, основу которого составляла многоотраслевая индустрия. Высокой планки достигла отечественная наука, достижения которой были признаны во псем мире. Изменилась и социально-политическая атмосфера: период жесточай­ших сталинских репрессий сменился хрущевской «оттепелью», возрождавшей ус­ловия для научных поисков и дискуссии. Рост масштабов производства, числа хозяйственных связей, многовариантность решения экономических задач объек­тивно вызывали усложнение процесса управления и требовали новых подходов к организации управленческих систем, а наметившаяся демократизация раскрепо­щала интеллектуальную деятельность ученых, сделавших абсолютно верный вы­вод о том, что потенциальные возможности традиционных форм управления исчерпаны.

Нельзя не учитывать и всевозрастающее влияние на сферу управления научно-технической революции, набравшей силу к началу 1980-х годов, принесшей с собой новые теоретические и технические средства для решения организацион­ных задач. С появлением электронно-вычислительной техники и развитием эко­номико-математических методов начала создаваться принципиально новая мате­риальная база для выработки оптимальных хозяйственных решений н создания ароматизированных систем управления. Дальнейшие получение н обработка управленческой информации вне ее механизации на базе современной вычисли­тельной техники становились просто невозможными.

Таким образом, в конце 1950-х — начале 1960-х годов начинается новый «управ­ленческий бум*. Оживляются и быстро совершенствуются подходы 1920-х го­дов — организационно-кибернетический, технический, праксеологический, функ­циональный и пр. Причем, и это чрезвычайно важно отметить, многие из перечис­ленных подходов отпочковываются в самостоятельные науки. Так возникла, например, кибернетика, выясняющая общие законы управления на различных уровнях иерархии н в различных сферах — от технических объектов до обще-с шенно-экономических систем и живых организмов. Для представителей этой науки управление есть «выбор желательного хода процесса, контроль хода про­цесса н воздействие на систему, обеспечивающее желательный ход»⁷. Такие за­коны кибернетики, как обратная связь, системность, целенаправленность, антнэнт-роппйность, управляющий параметр, внесли неоценимый вклад и формирование науки управления народным хозяйством. На базе кибернетики развиваются но­вые пауки (теория систем, теория операций и др.), обогащающие знания об уп­равлении. Возникли и другие новые науки, такие как праксеология, теория орга­низации н др. Широкое проникновение в науку математических методов привело к появлению принципиально новой теории — оптимального планирования народ­ного хозяйства, большой вклад в становление которой внесли Л. Канторович, Л. Лурье, В. Новожилов, В. Немчинов н др.

Эпилог____________________________________________________________ 369

В то же время рядом ученых был поставлен вопрос и о необходимости формиро­вания самостоятельной науки управления экономикой, отличной не только от кибернетики, политэкономии, праксеологии и т, п., но и от смежных наук, типа НОТ и научной организации производства^н.

Но если нужна такая наука, то изучение какой части управления она должна взять на себя, не деформируя при этом предметы исследования других наук, каков в таком случае ее собственный предмет и каково содержание? Вот главный методологической вопрос, ответ на который напряженно искала отечественная управленческая мысль 1960-х годов. Надо сказать, что мнения сторонников но­ной науки значительно отличались друг от друга.

Одни ученые выдвигали организационно-кибернетическую трактовку содер­жания теории управления, но существу подменяя последнюю кибернетикой и теорией организации. Они рассматривали управление как воздействие на объект, выбранное из множества возможных воздействий на основании имеющейся для.пого информации, улучшающее функционирование или развитие данного объек­та ". По мнению В. Боголенова, структура теории управления должна включать в себя следующие разделы:

1. Общую теорию управления, в т. ч. теорию автоматизации управления;

2. Теорию информации (которая должна рассматривать как существо инфор­
мации, так и всю работу над ней — и при анализе обстановки, и при подго­
товке решений, и при руководстве их осуществлением);

3. Теорию исследования действий, или операцию (методологию подготовки
решений), как общую, так и применительно к частным областям испольлопи-
ния;

4. Теорию алгоритмов (пли, что имеет несколько иное значение, теорию логи­
ко-математического моделирования), относящуюся отчасти к подготовке,
отчасти к реализации решении;

5. Теорию технических средств управления, включая и вычислительные ма­
шины " '.

Подобная трактовка содержания науки управления не получила всеобщего при­знания. Несмотря на неоспоримую важность кибернетики, она не есть наука уп­равления экономикой, ибо не изучает социально-экономические аспекты управле­ния. Кибернетику, как уже отмечалось, интересуют лишь общие закономерности управленческих процессов, осуществляемых как в неживой природе (технических системах), так и в биологических и социальных системах безотносительно к их содержанию. Поскольку управление в данной системе есть одна из ее черт, сторон, постольку оно может быть понято лишь на основе и в процессе познания всей системы в целом, вскрывающего объективные законы ее функционирования и ра.тптня. Технико-кибернетический подход исключительно важен, но недостато­чен. Становилось все более очевидным, что успех в деле оснащения органон управления таким мощным инструментарием, как АСУ, залзисит не только от уров­ня развития математики, физики, механики, но и погромной степени — от уровня социально-экономических исследований.

370_____________________________________________________________ Эпигон

Наряду с организационно-техническими концепциями теории управления в 1960-е го­ды завоевали популярность и правовые трактовки. Их сторонники понимали под управлением сх: уществление «властно-организационных» функций, обеспечивающих достижение людьми поставленных целей в процессе их совместной деятельности. Управление, по их мнению, есть процесс функционирования власти. В соответствии с такой интерпретацией наука управления экономикой признавалась частью юриди­ческой науки, призванной изучать содержание государственного управления, рацио­нальную организацию аппарата управления, формы и методы его работы ". Получи­ли распространение и социально-психологические трактовки содержания теории упправления. Еще более бурное развитие имели экономические концепции управ­ления, о которых речь пойдет несколько ниже.

Надо сказать, что наличие разнообразных концепций свидетельствовало не только о различном понимании сущности и предмета управления, но и адек­ватно отражало его объективную, реально существующую многомерность и сложность. Каждая из трактовок характеризовала ту или иную сторону управ­ления, его отдельные элементы или их сочетания и тем самым давала ценный материал для теории управления. Каждый из подходов к анализу управленческой проблематики обогащал представления об управлении как многоступенчатом ян-кчмш, Однако каждая из концепций, взятая изолированно, не могла преодолеть ограниченности соответствующего подхода — организационно-технического, со­циального, экономического, не могла дать полной, всеобъемлющей характеристики управления.

Хозяйственная практика неумолимо требовала использования достижений всех подходов, только в совокупности отражающих действительную сложность конк­ретных управленческих процессов. Вполне закономерно поэтому появление в теории во второй половине 1960-х-начале 1970-х годов стойкой тенденции к интеграции различных подходов. Иными словами, возникновение, а точнее, возрождение идеи комплексного подхода к анализу проблем управления произ-<; < > (}< -пнюм и ее глубокое теоретическое обоснование на рубеже 1960*1970 х /о()(ш следует рассматривать как властное требование самой жизни и зако­номерный результат всем предшествующего развития науки управления. Боль­шой вклад В обоснование ЭТОЙ идеи внесли Л. Гшшшани, А. Годунов, С. Дейнеко, С, Каменнцср, О. Козлова, Д. Крук. Ю. Лавриков, Ю. Любович, А. Омаров, Г. По­пов, И. Сигов.

Благодаря работам этих авторов стало ясно, что нельзя возводить теорию управ­ления экономикой в ранг наук, лежащих вне хозяйственных проблем, нельзя упо­доблять ее «всеобщей организационной науке» А. Богданова пли кибернетике А. Берга, имеющих своим предметом организацию «вообще». Нельзя также про­сто сводить ее к какой-либо существующей науке (политэкономии, праву, психо­логии). Нельзя, наконец, строить теорию управления, складывая механически эле­менты, аспекты, черты, просто заимствованные из смежных с нею наук, поскольку за их пределами лежит задача синтеза различных подходов к анализу управле­ния. Идея комплексной теории управления органически связана с пониманием многомерною, комплексного характера реальной управленческой деятельности, ре-

Эпилог_____________________________________________________________ ЗЛ

ального менеджмента. Теория управления и призвана изучать «живую» управ­ленческую деятельность, интегрирующую в себе технические..-»иопомнческпе и социальные стороны, выявляиь присущие еп цели,.закономерности, принципы.

Комплексная трактовка - крупное теоретт.о методологическое достижение

управленческой мысли 1Ч60-1970-х /о<)оч. < -В противовес господствовавшим ранее различным вариантам: -)кот> мическпх, правовых, кибернетических и т. п. характеристик управления, в противовес имевшим место отрицаниям самостоя­тельного значения проблем управления появился и успению развивается к лекеиып подход к анализу ггога южного социального явления» '*-. Это верно, хотя точнее было бы сказать не «в противовес*, а * наряду*, ибо комплексны!! подход отнюдь не противоречит экономическому, кибернетическому и другим подходам, а, напротив, предполагает их известную зрелость, базируется па них н без них сушепиовать попросту не может.

Комплексная наука управления стремится к синтезу подходи», к интеграции са­мых различных аспектов. Как правильно отмечает Г. Попов, «в одних случаях: ш управлением по преимуществу стоят экономическое отношения, 11 других — пси­хологические отношения и т. д. Но гораздо чаще в конкретных явлениях сочгм ются (на основе ведущей в конечном счете роли производственных отношении > н пли иные комбинации разных аспектов или даже комплекс всех их» '\ И если, например, юридическая наука определяет ответственность должностных лиц, меру наказания за нарушение договоров, если психологическая наука разрабатывает проблему «психологической совместимости», очень важную с точки зрения уп­равления коллективами люден, то н; п ку управления больше интересуют вопросы соотношения экономических., правовых и психологических методов управленче­ских, воздействий, сочетания централизма и свободы, создания рациональных сфуктур п распределения функций управления и многие другие проблемы, учи­тывающие синтез различных аспектов.

Большой вклад в разработку организационно-управленческих вопросов внесли Первая (1968 г.) и Вторая (1972 г.) Всесоюзные научно-технические конферен­ции но проблемам научной организации управ татя промышленностью. В обшир­ном докладе Ю. Любовнча, представленном на первой конференции, с позиции комплексного подхода анализировались проблемы определения управления, пред­мета пауки управления, ее содержания и основных разделов ^н. Участники В троп конференции были единодушны в том, что в изучении процессов управления производством заметное место должна занять комплексная теория управления, ш срывающая и формулирующая свои собственные законы, не входящие в прсд-• " и одной из существующих наук. Знаменательно и то. что само управление не о/раиччшшлось рамками какого-либо аспекта, а определялось как комплекс пае явление, представляющее собой еоинспшо социально-политических процес соп п организационно технических фактором ^н. Такое определение следует рас­сматривать как опредс п ними итог всего прсдшествхющего пути, пройденного отечественной теорией управления экономикой.

Специфика комплексной науки управления состоит п том, что она не «отслаива­ет» те или иные аспекты управления, а изучает закономерности организации

372_____________________________________________________________ Эпилог

и функционирования системы управления как единого целого, закономерности сложной, многомерной управленческой деятельности. Взаимодействуя с другими науками, она осуществляет свой собственный интегральный подход к исследова­нию реальной управленческой практики.

Однако, признавая необходимость и важность разных аспектов управления, уче­ные 1960-х годов псе более сходились во мнении, в соответствии с которым ведущая роль в совокупности этих аспектов принадлежит все же экопомкчс скому, поскольку объектом управленческой деятельности является народное хо.шисикш и ем структурные подразделения. Остановимся па этом тезисе под­робнее.

Исследования хозяйственного управления, как уже отмечалось, резко активизиро­вались в конце 1< Ш-х начале 1960-х годов. Дискуссии экономистов этого периода ознаменовали собой начало концептуально и подготовки знаменитой так называемой косыгинской реформы. Хрущевская «оттепель» объективно подводи­ла к необходимости «отогревания» хозяйственного механизма, «замороженного» административной системой в 1930-1950-е годы. В ходе развернувшейся полеми­ки рядом экономистов (В. Немчиновым, Е. Либерманом, А. Бирманом, Н. Петрако­вым. Я. Кронродом, Б. Ракитским и др.) были высказаны соображения, связанные с целесообразностью широкого использования рыночных отношений и последова­тельного перехода к экономическим методам управления. Резкой критике подверг­лась система формального «планового хозрасчета» со свойственными 011 много­численными, утверждаемыми сверху показателями, сковывавшими деятельность предприятий.

Особенно интересной и острой была статья академика В. Немчинова ^|П. Автор смело и точно обнажал изъяны административной системы руководства хозяй­ством и предлагал вместо нее более сложный и действенный экономический механизм, объективно актуализирующий роль потребителя в хозяйственно-уп­равленческих процессах. Слагаемыми этого механизма становились хозяйствен­ные договоры, оптовая торговля средствами производства, планы-заказы (вмес­то планов-заданий), экономические нормативы длительного действия и другие компоненты. Многие из высказанных В, Немчиновым и другими экономистами (Е. Либерманом, Л. Бирманом и др.) мыслей и были заложены в основу хозяй­ственной реформы 1960-х годов.

Хозяйственная реформа 1960-х годов мыслилась как комплексное мероприятие. Можно выделить три основных ее элемента;

1) восстановление на новой основе отраслевой структуры управления;

2) резкое расширение хозяйственной самостоятельности и инициативы пред­
приятий на основе активизации рыночных отношений и сокращения числа
централизованно утверждаемых показателей;

3) внедрение экономических методов управления, прежде всего полного хо­
зяйственного расчета, усиление экономической заинтересованности трудо­
вых коллективов и отдельных работников и эффективном труде и повы­
шение их ответственности за его результаты.

Эпилог____________________________________________________________ 373

11деоло[ и реформы в жарких дискуссиях с ортодоксальными марксистами отстаи­вали преимущества экономических методов управления перед административны­ми. Так, глубокие и очень современно звучащие суждения высказывал Я. Крон-род. Правильно отмечая, что административно-командная система управления зиждется на внеэкономическом принуждении, а экономическая — на рыночных рычагах и стимулах, ученый дал чрезвычайно четкие характеристики обеим снсте->.|ам. «Административное руководство, — писал Я. Кронрод, — чисто не считается с наличием противоречий между общественными и коллективными, коллективны­ми и личными интересами, обязывает предприятие вопреки его интересам зани­маться деятельностью, нужной обществу, а работника — деятельностью, необходи­мой предприятию, безотносительно к тому, насколько это соответствует его личным интересам. Во многих случаях эти задания или совсем не выполняются, или их Реализация дает очень мало эффекта, ибо вместо экономического побуждения действуют только административные рычаги. Иное дело — экономические мето­ды руководства. Они призваны полностью использовать интересы и стимулы, учи­тывать и разрешать коллизию интересов при помощи системы таких экономиче­ских рычагов, как цена, прибыль, материальное поощрение и т. п.» '^; . Аналогичные идеи ра.шннались В. Белкиными В. Ивантером, указывавшими, что экономические методы, в отличие от административных указаний, создают возможность так называемого саморегулирования (названного оппонентами «пресловутым»), совершенствования хозяйства, исправления ошибочных решений '*.

I Еоследовятедьные сторонники реформы призывали к более полновесному ис­пользованию конкурентно-рыночных отношений в хозяйственном управлении п связывали наличие в последнем серьезных недостатков с игнорированием дей­ствия закона стоимости. Показательны в этом плане работы Г. Лисичкина, Н. Пет­ракова, Б. Ракитского и др., в которых обосновывался тезис о том, что закон стоимости — важный регулятор общественного производства и при социа­лизме. Объясняя хронические диспропорции в народном хозяйстве, Г. Лисичкин указал на две основные причины их живучести. Во-первых, невозможность свое­временного переливания средств из одной отрасли в другую, нз одного пред­приятия в другое, во-вторых, отсутствие объективного критерия, позволяющего автоматически открывать то тут, то там клапан, чтобы выпускать излишние средства, направляя их туда, где их можно эффективнее использовать. Невоз­можность автоматического переливания средств производства из одних отрас­лей, спрос на продукцию которых вдруг снизился, в другие, где разрыв между спросом п предложением неожиданно углубился, дорого, по мнению автора, об­ходится народному хозяйству. Выход виделся ему в необходимости использо­вания некоего автоматического регулятора, коим и должен являться закон сто­имости, выступающий в форме цены производства. Это означало, по словам Г. Лисичкина, признание наибольшей, максимальной прибыли в качестве важ­нейшего критерия и показателя эффективности производства, хотя при социализме, осторожно оговаривается автор, стремление к максимальной норме прибыли не имеет того всеобщего характера, как при капитализме ^1У. Правда, эта оговорка мало помогла автору, которого «ревнители развитого

374____________________________________________________________ Эпилог

социализма» объявили разве что не «врагом народа», повторяющим зады теоре­тиков «рыночного социализма».

Родственные идеи развивались Н. Петраковым и Б. Ракптским. Ими была вы­сказана мысль о необходимости экономической конкуренции - «состязательно­сти социалистических товаропроизводителей*, также подвергшаяся тогда сильном критике. Но, как защищался Б. Ракитский, если мы признаем социалистическое токарное производство, то «неизбежно надо признать и объективную необходи­мость конкуренции между социалистическими товаропроизводителями*. По мне­нию автора, внутриотраслевая конкуренция была бы радикальным средством обес­печения высокого качества продукции, развития предприимчивости и инициативы предприятии, использования наиболее выгодных условий сбыта продукции с уче­том спроса и предложения на рынке. Причем Б. Ракитский достаточно четко показал, что речь идет не о всякой, а только об экономически здоровой конкурен­ции, основанной на оптовой торговле средствами производства, договорных ценах, устанавливаемых в зависимости от спроса п предложения. «Цены, — писал Б. Ра-китскпй, - должны колебаться в обе стороны. А когда и насколько и в какую сторону -: тго должны решить между собой покупатель и поставщик»-⁰. Отстаи­вая широкую хозяйствен ную самостоятельность предприятия, автор в другой своей работе отмечал, что негибкое ценообразование и фондирование, осуществ­ляемое центральными органами, пресекают развитие такой экономической состя­зательности, глушат импульсы научно-технического прогресса -'.

Сторонники активного использования рыночных отношении п экономических мс! И(к)ч< { инрак. [спия рашоаа ш.ш дальнейшее расширение самостоятельности предприятий, за более полный учет в хозяйствовании коллективных и личных интересов, за перестройку форм оплаты но труду в направлении децентра­лизации регулирования фонда оплаты, за максимальное сокращение утвержда­емых показателей плана. В соответствии с их представлениями утверждать «сверху» возможно лишь объем поступлений в государственный бюджет, ибо глав­ным в деятельности предприятий должно стать удовлетворение обществен! п.г, потребностей и стремление добиваться при этом чистой прибыли. «Плановый по­казатель, писал Н. Петраков, - есть не что иное, как требование, предъявляемое предприятию со стороны общества... Н наибольшей мере эти качества аккумулиру­ют показатели, характеризующие взаимоотношения предприятий с бюджетом. В конечном счете для общества важно, какой вклад в казну делает то пли иное предприятие. Поэтому объем платежей в бюджет и должен со временем стать центральным плановым нормативом, устанавливаемым для предприятия». Соглас­но этой концепции, предприятие должно само определить все остальные показате­ли своей деятельности, а план, составляемый на предприятии, «обязан базироваться на договорных обязательствах предприятия перед другими хозяйственными орга­низациями, а также на тех «претензиях», которые предъявляет предприятию бюд­жет и форме различных долгосрочных налоговых нормативов» --.

Общепризнанно, что реформа 1960-х годов заметно оживила темпы экономиче­ского роста в восьмой пятилетке, однако эффект проводимых мероприятий ока­зался весьма кратковременным. К сожалению, кремлевские реформаторы не про

Эпилог____________________________________________________________ 375

явили той настойчивости н последовательности, какие были характерны для ки­тайских руководителей. А. Косыгину не суждено было войти в историю в том клчестве, в каком вошел в нее великий реформатор Дэн Сяопин.

В самом деле, уже к концу 1960-х годов явственно обозначился принципиальный отход от основных идей реформы. Ее сторонники так и не сумели органично дополнить курс на рыночное хозяйствование преобразованиями п области форм собственности на средства производства и форм централизованного управления экономикой. Как справедливо отмечал О. Лацис, интересы предприятия по-пре­жнему, в общем-то, игнорировались, несмотря на ралгопоры о «повышении заин­тересованности». Ставка, как и прежде, делалась не на то, чтобы по-новому фор­мировать интересы предприятии, л п, 1 то, чтобы более надежно принуждать их действовать вопреки споим интересам ^и. По-прежнему считалось, что единствен­ным адекнлшым выразителем общенародных интересов является вырабатывае мып центром народнохозяйственный план, который предприятия, «не рассуждая», обязаны выполнять н в зависимости от выполнения которого оценивалась н стн-мулироиалась их деятельность. В этой схеме управленческих отношений «начис­то» отсутствовал потребитель, запросы которого находились на обочине механиз­ма реформ. Исключив же из сферы управления потребителя, реформа создавала благоприятные условия для атрофии принципа материальной заинтересованности производителей в конечных результатах труда.

Концептуальная недоработлнность реформы в конечном счете привела к тому, что ее идеологи вскоре были вынуждены очистить поле боя под дружным напором ноеледоиателъных представителен социалистического учения, «не поиумлипшхся псликпми принципами».

В науке возобладали представления, генеалогически родстиепные воззрениям уче­ных 1930-1950-х годов, предостережения об опасности ослабления централизма и подрыва устоев социализма. Естественно, что подобные, бурно прогрессировав­шие в 1970-е годы трактовки «вытравливали» сам дух реформы 1960-х годом, закладывали основы для быстрого восстановления традиционной административ­ной системы управления. «Именно благодаря административному руководству в масштабах всего народного хозяйства, - писали, например, Д. Валовой и Г. Лап­шина, - удается наиболее рационально сочетать личные, коллективные и обще-гпкчшые интересы, преодолевать существующие между ними неантагонистп'к-пли¹ противоречия»²¹. Реформаторские взгляды н намерения «товарников» были подвергнуты резкой критике в работах А. Бачурина, А. Еремина, Н. Моисеенко, М. Попова и многих других аи горой -\ Суть развиваемого ими научного направ-|> пня сводилась к необходимости постоянного наращивания плановою централи­зованного начала в управлении.нашпмнкои. Именно это направление стало, по существу, парадигмой в науке управления 1970-х - первой половины 1980-х го­дов. Отстаивая тезис о несовместимости рынка и социализма, сторонники этой парадигмы все недостатки хозяиггн» мной практики связывали с неразвитостью «непосредственно общественных отношении», с недостаточно твердо проводи­мым в жизнь централизмом. Таким образом, н вторая (после НЭПа) попытка демонтажа административной системы управления потерпела фиаско.

376____________________________________________________________ Эпилог

Возврат к последней повлек за собой печально известные практические ног (ед (•гния. Нарастание нейтралистских тенденций, умножение многочисленных спус­каемых сверху показателей, до мельчайших деталей регламентировавших деян-.п.-и ость предприятий, дали мощный импульс для упрочения «затратного» подхода в экономике. Пресловутый «валовый» узел не только не был разрублен, но был еще более затянут введением различных объемных показателей. Все более выяв­лялась недостаточная заинтересованность трудовых коллективов в эффективном использовании ресурсов и достижении высоких конечных результатов производ­ства. Все острее обнажались недостатки в практике экономического стимулиро­вания. «Принцип» гарантирования центром основной части получаемых работни­ками доходов, практически не зависевших от результатов труда, не стимулировал повышение его производительности. Резко отрицательным фактором экономи­ческого роста стал диктат производителя над потребителем, вынужденным поку­пать буквально все, «что дают». Такой монополизм самым плачевным образом сказывался на качестве выпускаемо)! продукции, на темпах научно-технического прогресса.

Таким образом, действовавшая система управления становилась тормозом 1> < 1.ш1иппя общества. Возросшие масштабы экономики все более обнажали сла­бость центра, сосредоточившего подавляющее большинство хозяйственных реше­ний на высшем уровне организационно-управленческой иерархии, тогда как здесь должны быть сконцентрированы лишь главные, стратегические решения, опреде­ляющие основные параметры социально-экономического развития.

С начала 1980-х годов в теории управления постепенно нарастало понимание необходимости новой крутой ломки сложившейся системы, повой, уже третьей по счету попытки ее демонтажа. В работах экономистов той норы по существу закладывались теоретические основы для осуществления такой попытки *', в них обосновывалась необходимость радикальных сдвигов в соотношении централизо­ванного управления и хозяйственной свободы производственных звеньев, в уста­новлении новой меры сочетания плановости и рыночных методов, предусматрива­ющей существенное расширение самостоятельности основного звена экономики и резкое повышение уровня его ответственности за конечные итоги производ-стнгнной деятельности. Иными словами, в этих работах формулировалась знаме­нитая концепция «коренной перестройки» системы управления экономикой.

О шако новая система мыслилась в рамках существующего строя, которому она должна была придать большую устойчивость и динамизм, упрочить его основы, укрепить порядок и организованность.

Но все усилия по «коренной перестройке» управления, сохраняющие и централи­зованный план, которому хотелось придать лишь «шшый облик», и государствен­ную форму собственности почти в прежнем объеме, и большинство других осно­вополагающих социалистических ценностей не оздоровляли экономику страны. Стало ясно, что и третья попытка обречена на неудачу. И тогда, в 1986-1989 годах, в литературе был поставлен вопрос: а возможна ли в принципе новая система управления в рамках существующей модели социализма, внутренняя ло­гика развития которой неизбежно ведет общество в тупик? В этот период страна

Эпилог____________________________________________________________ 377

.считывается публикациями Л. Абалкина, П. Бушгча, И. Клямкипа, О. Лациса, Л. Пн-яшевон, Г. Попона, В. Селюнина, Л. Стреляного, А. Ципко, С. Шаталина, Н. Шмеле-на и др., открыто и остро поставивших вышеуказанный вопрос, В подавляющем болыпинстпе работ этих авторов пока еще не подвергается сомнению доброкаче­ственность социалистической идеи, но уже говорится о кризисе ее существующе­го варианта, о несовместимости рыночной системы управления и плана, о необхо­димости «исторического перевоплощения» прежде всего самой социалистической идеи. Резкой критике и этих работах подвергается практика «реального» социа­лизма с его авторитарной системой управления, пороки которой органичны и необратимы. Особенно глубоко показал это Г. Попов. Его небольшая рецензия им роман А. Бека «Новое назначение» -⁷ оказала огромное влияние па обществен­ную мысль страны. В ней было убедительно показано, что административное руководство экономикой страны из центра, основанное на «подсистеме страха», является непродуктивным. Эта система убила «складывавшиеся веками отвечаю­щие природе человека стимулы к труду», уничтожила рынок и конкуренцию -важнейшее условие, «без соблюдения которого пи одна экономическая система не может быть жизнеспособно!!...» -"

Учитывая это, авторы дружно призывали к новой модели: «хозрасчетного» (Н. Шмелев), «купеческого» (А. Стреляный), «рыночного» (Л. Абалкин), • I> манного» (А.Яковлев) и т.д. социализма. Иначе говоря, авторы говорили о новом варианте социализма — «с человеческим лицом».

Но к концу 1980-х годов нависла серьезная опасность и над социализмом «с чело­веческим лицом», которая ощущалась в перманентных митингах и демонстраци­ях. Партийно-государственная власть во главе с М. Горбачевым предпринимала уже более радикальные попытки спасти строи посредством модернизации неко­торых его основ. Так, была признана необходимость многообразия форм соб­ственности и плюрализма типов хозяйства, разгосударствления, отказа от госу­дарственной и идеологической монополии КПСС и др. Но под давлением прогрессировавших политических и народных движений нарастали тенденции разложения системы, усиливалась борьба между поддерживавшими ее и проти­воборствующими силами.

События августа 1991 г. пнссди ясность в ситуацию противостояния и по сути ознаменовали собой завершение социалистического этапа общественного разви­тия. Одновременно -> то означало окончание и очередного этапа эволюции отече­ственной управленческой мысли. С этого момента она вступает в современный.пап своего развития, связанный с проведением радикальных рыночных реформ п построением принципиально новой системы хозяйственного управления.

Какие идеи были положены в основу радикальных преобразований, насколько продуктивными они оказались? Попробуем кратко сформулировать свой вари­ант ответа на поставленные вопросы. Приступая к осуществлению преобразова­ний, реформаторы новой волны (Е. Гайдар, Е. Ясин, А. Чубайс и др.), конечно, понимали неизбежность трудностей, связанных с трансформацией социально-эко-м I игческого строя России и созданием нового механизма хозяйствования. Было бы логично предположить, что, понимая предстоящие сложности, реформаторы

378_____________________________________________________________ Эпилог

прежде всего займутся разработкой четкой, сбалансированной программы обуст­ройства постсоветское! России, позволяющей минимизировать трудности пере­ходного периода и достаточно быстро преодолеть их без падения (во всяком <. 1\ чае, серьезного) жизненного уровня населения.

К сожалению, реформаторская элита «ввязалась в бой», не имея позитивной программы действий, руководствуясь лишь рекомендациями западных экономис­тов определенного идейного течения, придерживающегося принципов монета­ризма, Как справедливо замечает по этому поводу В. Торкановский, демократы-реформаторы, «не имея конструктивной программы, основанной на научных прогнозах, повсеместно искореняя плановое начало в народном хозяйстве, серь­езно ослабив социальную защиту бедных слоев населения, не смогли положить конец политике разрушения страны, расхищению ее богатств нуворишами, рас­пад единого государства, сопровождавшийся разрывом традиционных, существо-нанших столетия между отдельными регионами экономических связей, осуще­ствленный элитарными группами национал-сепаратистов, углубил негативные процессы и поверг страну в жесточайший социально-экономический кризис. Все это произошло в великой стране, которая по уровню развития науки, образова­ния, литературы и искусства продолжает занимать одно и.ч ведущих мест и мире»²'¹.

О концептуальной неподготовленности реформы и посткоммунистичсской России говорит и другой видный экономист, академик Д. С. Львов: «Удивительно то, -несколько даже сконфуженно пишет он, - как легко ученые мужи дали себя обвести вокруг пальца людям, из которых никто не был известен своими дости­жениями в науке... Наука теперь пожинает плоды своего многолетнего пресмы­кательства перед властью. Власть, которая объявила себя наукой, в пауке не нуждается и вовсе не намерена давать деньги на критику своей деятельное! I Легкость, с которой нынешним реформаторам удалось навязать свою модель рыночных преобразований, академик справедливо объясняет тем, что в допере­строечное¹ нремя, II условиях диктатуры планово-централизованной системы хо­зяйствования, не проводились, да и не могли проводиться исследования альтерна­тивных путей социально-экономического развития страны. Это верно. Но, к сожалению, в поле зрения реформаторов, как уже отмечалось, оказалось лишь одно из направлений западной экономической мысли — монетаризм, под гипно­тическим обаянием рецептов которого они прошли мимо как творческого насле­дия русских экономистов-эмигрантов, например А. Билимовнча, так и других ак­тивно развивающихся течений западной мысли, таких, например, как кеннсианство, институцшшалпзм, эволюционизм п др.^3|

Рецепты эти, однако, оказали противоречивое воздеппвие на развитие России, которая и значительной степени отличается от Чили пли Польши. В самом деле, реформаторы остановили свое внимание на том варианте экономических преобра­зований, который получил название «шоковой терапии» и который, по замыслу руководителе!) страны п их западных советников, должен был в кратчайшее вре­мя привести Россию к капитализму с его конкурентно-рыночным механизмом хозяйствования. Для осуществления замысла предусматривалось введение спо-

Эпилог____________________________________________________________ 379

бпдных (мировых) цеп, создание твердой валюты, снятие предприятий с бюджет­ного финансирования, банкротство нерентабельных предприятий с последующей их скупкой за бесценок иностранным и отечественным капиталом и, наконец, проведение «обвально]]» приватизации, призванной стать средством, облегчающим распродажу и скупку разоряющихся государственных предприятий ¹². Таким об­разом, реформаторы пытались повторить историческое развитие рынка путем не­медленного разгосударствления и формирования массового рыночного произво­дителя, массового рыночного потребителя и разветвленной банковской системы, а также путем утверждения примата денег в рыночном обороте ^{: о}.

Возможно, пожелания российской элиты на всех парах устремиться в рыночное хозяйство, которое, как известно, обнимает сегодня весь цивилизованный мир, были благими. Но ведь нередко именно такого сорта намерениями оказывается вымощена дорога в ад. Утопизм пожеланий и намерений российских политиков, ринувшихся с открытым забралом в капитализм, заключается прежде всего в их, как теперь сегодня окончательно выяснилось, наивных представлениях, будто Россия, механически заимствовав западные образцы, усиленно рекламируемые и навязываемые МВФ, сможет безболезненно и в кратчайшие сроки стать по уров­ню благосостояния населения в один ряд с развитыми странами. Как торже­ственно провозгласила и без устали повторяла представительница радикалов Г. Старовойтова, она готова была заключить пари с любым западным лидером, что в случае принятия радикальной программы Россия уже в 2000 г. будет эконо­мическим лидером мнра^: ".

Утопическое восприятие западных идеи и возможностей их применения в услови­ях России проявилось прежде всего в полном отказе от какой-либо критики в их адрес. После резко негативных, чаще всего просто бранных оценок западного опыта, практиковавшихся в советское время, новая власть взяла курс с «точнос­тью до наоборот». Теперь уже на западном «солнце» вообще «исчезли» какие-либо пятна, западные социальные системы и экономические механизмы объявля­лись совершенными. А поскольку они являются образцовыми, то и ним следует «работать и жить, как на Западе».

Таким образом, вырвавшись из плена одной утопии — коммунистической, идеа- лизировавшей административно-плановое начало и приведшей народ к неисчис­лимым страданиям и жертвам, Россия оказалась в «медвежьих объятиях» дру­гой утопии, идеализирующей конкурентно-рыночные отношения, и с успехом ведущую нашу страну к истощению ее ресурсов. Можно, видимо, сказать, что главным результатом внедрения в России западной модели реформ (модели МВФ) является становление самого «дикого», хищнического, да и просто «бан­дитского» капитализма, который в западных странах перестал существовать более столетия тому назад. Конечно, несправедливо закрывать глаза на все то положительное, что было сделано в 1990-е годы. В частности, усилиями рефор­маторов был разрушен искусственный большевистский государственный строй, социалистическая казарма. Прилавки наполнились разнообразными товарами, исчезли такие уродливые явления «развитого» социализма, как дефицит, очере­ди за колбасой и остальными продуктами. В этом смысле Россия стала страной

380____________________________________________________________ Эпилог

капитализма. Но, повторим, капитализма нецивилизованного, грабительского. А он, увы, есть зло, причем не меньшее, чем социализм.

В самом деле. Долгие десятилетия русский народ прожил в условиях грубого насилия над людьми, попрания их человеческих прав и достоинства. Но иначе и не могло быть, ибо последовательное проведение тотального социализма н усло­виях национализации всех хозяйственных отраслей, когда каждый зависит от государства в получении работы, в размерах заработной платы, в каждом куске хлеба, каждой паре обуви и каждом метре жилой площади, предполагает отсут­ствие и политических, и личных свобод.

Однако на смену авторитарной системе русскому народу предложена идея капи­тализма, не ограниченного государственной властью, в котором отсутствует спра­ведливое урегулирование отношений между трудом н капиталом, грозящее новы­ми повторениями социальных конфликтов и бурь. Такой строй представляет давно пройденную фазу и развитии капитализма.

Сегодня все большее число ученых России и Запада осознает, что для освобож­денной России наиболее целесообразна смешанная хозяйственная система, способ­ная к постоянному обновлению и совершенствованию.

Глубокое падение производства в постсоветской России, резкое снижение каче­ства жизни ее населения является прежде всего результатом слабости государ­ства, его самоустранения из социально-экономической жизни. Было бы некоррек­тно весь многофакторный анализ причин тяжелейшей экономической ситуации, сложившейся в стране, свести к пассивности государства. Вероятно, следует со­гласиться с Я. Корпап, усмотревшем н падении производства некую законо­мерность, особую, неизбежную для переходного от тоталитарного хозяйства к рыночной экономике «трансформационную рецессию», свойственную всем пост-социадистпческим странам, а не только России, и объясняющуюся многими фак­торами. К числу главных он относит переход от дефицитной плановой экономи­ки к экономике, в которой спрос диктует рыночные условия и ограничивает объемы производства; глубокие изменения в структуре народного хозяйства, свертывание одних видов производства и возвышение других; нарушение обще­экономической координации; неразвитость финансовой системы. Все эти транс­формационные проблемы приводят, по мнению Я. Корнай, к резкому и взаимо­связанному сокращению личного потребления, капиталовложений и внешней торговли ^{: г>} . Известный венгерский экономист, 6е: ууслав»о, прав. На все перечис­ленные им проблемы как раз усиливают необходимость государственного учас­тия в хозяйственной жизни страны в период трансформации, их обострение дока­зывает пагубность ослабления государственного контроля над экономическими процессами. Действительно, оставив штурвал российской экономики, полностью передоверив ее движение «рыночным ветрам*, современные реформаторы тем самым способствовали возникновению феномена, имя которому — неуправляе­мость народного хозяйства, включая даже собственно государственный сектор. Приспособление структуры экономики к новым рыночным условиям было и основном пассивным и не сопровождалось извещенной селективной поддержкой государства. Кроме того, государство оказалось неспособным обеспечить долж-

Эпилог____________________________________________________________ 381

ную правовую, исполнительскую, финансовую, платежную, налоговую дисципли­ну. Не в последнюю очередь должны быть отмечены и низкий профессиональ­ный уровень, недостаточная компетентность аппарата управления, хотя и превы­шающая, особенно в области теоретической подготовки, уровень «ленинских кухарок», но явно «не дотягивающая»- до мировых стандартов. И, в полном согласии с рекомендациями МВФ, не обременяя себя экспертизой па предмет их пригодности для России, отказавшись от попытки удержать в едином умствен­ном изоре всю взаимосвязанную цепь государственных функций по регулирова­нию экономических процессов, реформаторы сосредоточили свое внимание лишь па одной из них, конечно, важной, но являющейся лишь звеном цепи, — на укреп­лении национальной валюты, па финансовой стабилизации, не брезгуя при этом какими недозволенными методами, как невыплата заработанных денег, невы­полнение финансовых обязательств государства перед бюджетной сферой, сло­вом, методами, отбросившими примерно 50 миллионов россиян далеко за черту бедности.

Мы уже отмечали, что вера российских реформаторов к чудесные целительные снойства неоклассических рецептов повергает в изумление даже западных уче­ных. Так, А. Ноуи отметил, что еще слишком рано праздновать триумф либерализ­ма: «Ьыть может, - подчеркнул он, — будущие поколения будут удивляться, что именно в России в труднейший для страны переходный период была принята " чикагская" доктрина, тогда как на Западе уже начался отход от этой идеологии, л том числе и в самой Америке»^: '^г\

Действительно, сегодня уже невооруженным глазом заметно, что эта идеология утрачивает влияние в западных странах. Почему? Во-первых, более или менее продолжительное господство «чистого» либерализма расшатывает морально-эти­ческие принципы поведения людей, озабоченных.-тип. одним стремлением, одной, но «пламенной страстью» — максимизацией доходов. Причем отнюдь не только предпринимателей, но адвокатов и учителей, полицейских и врачей и т. д. Однако, справедливо замечает А. Ноув, «клятва Гиппократа н максимизация прибыли понятия несовместимые. Высокая смертность, эпидемии — это зло, и борьба с таким злом требует нерыночного или внерыночного подхода»^: '⁷. Естественно, государство просто обязано своевременно уловить сигналы, предупреждающие об опасности деморализации общества.

Во-вторых, безраздельное господство свободного рынка неизбежно приводит к обострению опасной для здоровья нации проблемы безработицы. В-третьих, ока­зывается «беспризорной* проблема инвестиций в «высокие технологии», в науч­ные исследования, в экологию, в инфраструктуру, как правило, непосильных для частного бизнеса и требующих вмешательства государства.

Тем более необходимо государственное присутствие в экономике при переходе к рынку. Резкое падение инвестиций поставило российское машиностроение, дру­гие наукоемкие производства в катастрофическое положение. Частный же капи­тал идет в эти отрасли крайне неохотно. «Если следовать рецептам " чистой" шоковой терапии, - восклицает А. Ноув, - их (эти производства. — Ант.) следует закрыть. Но тогда как можно ожидать, что модернизация и структурная

382 Эпилог

перестройка российской промышленности, сельского хозяйства, транспорта могут иообще осуществиться?»³⁸

Как уже отмечалось ньнпе, коми.нчхиып подход к преобразованиям должен иклю-чать к себя и социальные аспекты хозяйствования. Реформаторы же взялись за дс.ю Гкм умета этого важнейшего фактора. В результате люди оказались к бушу­ющем океане новых социальных услошш, плавать в котором их «не готовила ни сложившаяся система воспитания, ни весь прошлый уклад жизни»^{: (1}'. Доходы лю­дей, их уровень и качество жизни теперь поставлены в зависимость от факторов, которые пни и своем подавляющем большинстве способны контролировать в существенно меньшей, чем прежде, степени. Все это неизбежно порождает оттал­кивание людей от реформ, причем число недовольных происходящими «обваль­ными» преобразованиями имеет тенденцию к увеличению, а следовательно, возра­стает опасность новых социальных катаклизмов.

Поэтому, как совершенно справедливо отмечает Д. Львов, основной принцип пре­образований должен состоять в том, «что качества дореформенной системы, кото­рые разные группы населения считают важными и ценными элементами образа жизни, не должны подвергаться быстрому разрушению. При обвальном, шоковом характере перемен улучшения, получаемые одними группами населения, далеко не покрывают потерь, выпадающих на долю других групп, социальная жизнь кото-рык с ухудшением материальных условий и потерей социального статуса своди г-си к выживанию. Они становятся жертвой, а их лишения ценой, которой обще­ство плати (за осуществляемые перемены. Эти группы автоматически становятся питательной средой для тоталитарных движений» ^ш. И если борьба за сушество-! импе на глазах уничтожает наш творческий шленцпал, если наука, образование, культура неуклонно угасают, а интеллектуальная элита переселяется за границу, о каких надеждах на будущую цивилизованную Россию можно говорить?

К осознанию пагубности курса реформаторов первой волны и необходимости его ггрье.мшп коррекции сегодня приходит все большее число экономистов и госу-.1.11 к- гченных деятелей. По существу, она, эта коррекция, уже началась. Но рас­смотрение современной эволюции отечественной организационно-у правленческой мысли выходит за пределы учебного пособия, посвященного ее истории.

Список литературы стр. 382-384