Действие первое.

Звучит Венский хор мальчиков. 25 июня 1967 года. Квартира в северной части Лондона: беспорядок, накурено, на столе грязные стаканы. Включен телевизор. Из кухни выходит Кеннет, на нем твидовые брюки и халат, в руке стакан бренди. Он ставит его на стойку бара, возвращается обратно, разбегается, атлетическим прыжком перепрыгивает через спинку дивана и садится. Закуривает сигарету, смотрит телевизор, отдыхает. Потом встает, берет со стойки бренди, пытается прежним способом прыгнуть на диван, ставит стакан, делает еще одну неудачную попытку, затем берет бренди и садится.

Открывается дверь, входит Генри: аккуратная стрижка, черный кожаный пиджак.

Кеннет. Опаздываешь.

Генри. Да?

Кеннет. Пропустишь программу.

Генри снимает пиджак. Под ним черный кардиган, рубашка с галстуком.

Генри. Какую программу?

Кеннет. Посмотри.

Генри смотрит.

Будет трансляция на двадцать шесть стран, сейчас. На весь мир. Тебе будет интересно.

Генри. Что будут транслировать?

Кеннет. Ты говорил, что вернешься для этого. Генри. Я весь день работал. Надо платить за квартиру. Это тебе не сачковать.

Кеннет. Сачковать?

Генри. Не то что некоторые.

Кеннет. Ты мог бы поступить в университет, если бы захотел.

Генри. Я уже вышел из этого возраста.

Кеннет. Ничего подобного...

Генри. Это не имеет значения.

Кеннет. Ты мог бы получить грант, ты эрудирован. Сам знаешь.

Генри. Не имеет значения.

Кеннет. Мог бы. Да.

Генри. Заткнись. (Садится на подлокотник кресла.)

Они смотрят телевизор.

Кеннет. За всю историю человечества такого не было. Четыре миллиона, и среди них мы, будем одновременно смотреть это, весь мир будет смотреть.

Генри. Что по другой программе?

Кеннет. Генри, это глупо: весь мир, все до одного будут смотреть, ты должен понимать значение этого. Америка, Европа, Япония. Двадцать шесть стран с разными культурами, говорящие на разных языках, собираются вместе. Это потрясающе. Начинается новый век международного сотрудничества.

Генри. А что будут показывать?

Кеннет. “Битлз”.

Генри. Это не “Битлз”.

Кеннет. Они скоро будут.

Генри. А это кто?

Кеннет. Венский хор мальчиков.

Генри. Венский хор мальчиков? Черт возьми.

Кеннет. Понимаю, но если ты...

Генри. Переключи на другую программу.

Кеннет. Понимаешь, это то, о чем я говорю. Австрия выбрала хор, Британия — “Битлз”. Все до одного в нашей стране выбрали их.

Генри берет из пачки Кеннета сигарету.

Будут показывать не политиков, не старперов каких-нибудь, оркестр или балет, или прочее старье. Это поп-музыка. Молодые люди, которые одеваются, как мы, так, как хотят. С каждым днем, с каждым мигом все меняется.

Генри (закуривает сигарету). Ты выходил?

Кеннет. Один или два раза...

Генри. Так.

Кеннет. Я купил бобы.

Генри. Что?

Кеннет. Бобы.

Генри.

Кеннет. Ты сказал купить бобы.

Генри. Туалетную бумагу купил?

Кеннет. А надо?

Генри. У нас нет.

Кеннет. Да?

Генри. Ты ее видел?

Кеннет. Нет.

Генри. Тогда в чем дело?

Кеннет. Я думал, у тебя она где-то есть.

Генри. Почему я вечно должен...

Кеннет. Думал, у тебя найдется...

Генри. Найдется что?

Кеннет. Что-нибудь в этом роде.

Молчание.

Генри. А масло, молоко? Ты купил?

Кеннет. Я решил, что нужны только бобы.

Генри. Только бобы...

Кеннет. Да, только бобы. Это все, что ты сказал, и я купил. Как ты сказал, я следовал твоим указаниям, Генри.

Генри. Вероятно, тебе пора отправиться домой. Время твоего пребывания в моей квартире истекло и тебе пора укладывать вещи. Прямо сейчас.

Кеннет. Ты устал.

Генри. Да, я устал, Кен, устал. Я чертовски измотан, такое случается.

Кеннет наливает ему бренди.

Сегодня звонил отец.

Кеннет. На работу?

Генри. На работу. По рабочему телефону. Я с ним недолго разговаривал. Он говорит как всегда, выделяя гласные, прямо как королева.

Кеннет. Он считает, что телефон прослушивается.

Генри. Кем?

Кеннет. Прослушивается. Правительственными службами.

Генри. Да ты что?

Кеннет. Так он говорит.

Генри. Временами он просто сумасшедший старик.

Кеннет. Наверное, это из-за войны.

Генри. Старый сумасшедший сукин сын.

Молчание.

Кеннет. Что ему надо?

Генри. Он сказал, они удивлены, что Кеннет в Оксфорде остался на все лето. «Ну да», — согласится я. Но когда они пытались с тобой связаться, оказалось, ты куда-то подался, о тебе ни слуху ни духу... и затем они получили это письмо.

Кеннет. Так они его получили.

Генри. Мама считает, что тебя похитили.

Кеннет. Я написал, что не хотел надоедать и беспокоить ее...

Генри. Она думает, что тебя заставили это написать под дулом пистолета.

Кеннет. Они оба спятили.

Генри. Ты бы им позвонил.

Кеннет. Нет.

Генри. Позвони. Иначе я должен все это терпеть. Позвони.

Кеннет. Надоели.

Генри. Или поезжай домой — это для тебя выход, ты мог бы вернуться домой.

Кеннет. Нет. Всегда одно и то же: когда я уезжаю, они ревут белугой, говорят, что скучают без меня, но стоит мне приехать, они внимания на меня не обращают.

Генри. Они думают, я что-то знаю о твоем исчезновении.

Кеннет. И что ты сказал?

Генри. Я сказал, что ты мне ничего не говорил.

Кеннет. Молодец.

Генри. Сто лет тебя не видел.

Кеннет. Спасибо. Ты настоящий брат. Истинный.

Генри. Я сказал, что тебя отдубасить надо, что ты самая настоящая сволочь, неблагодарное животное. Что мог бы им отстегнуть немного от своего гранта, помочь им.

Кеннет. Ты правда так считаешь?

Генри. Ты получаешь столько же, сколько отец, а он работает как ломовая лошадь.

Кеннет. Я — будущее страны.

Генри. За счет налогов, которые я плачу.

Кеннет. Это вложение. (Пауза.) Я все понимаю, Генри, но дай мне пожить у тебя. Мне это необходимо. Мне надо куда-то сбежать. Одна мысль, что все это время я должен провести в доме, черт знает где, на краю земли, с папулей и мамулей, не пить, не курить, ничего не делать, это... как смертный приговор.

Генри. Ты мог бы поработать.

Кеннет. Мне надо сконцентрироваться на учебе, и работать мне не надо, у меня грант...

Генри. Да, тебе не надо работать, у тебя грант. Оглянись вокруг, на твоих друзей, с которыми ты учился в школе, они должны работать.

Кеннет. Им это в самый раз, они пустое место, ничто. Мне нужны впечатления. Я не высокомерен, но пойми, я оттуда уехал.

Генри. Да, но...

Кеннет. Я живу, где что-то происходит. В Лондоне не просто о чем-то слышишь или читаешь об этом в газетах, ты в центре событий. Здесь “Пост Офис Тауэр’", Темза, “Стоунз”, “Битлз”... выставки, мода, машины, птички.

Генри. Да, птички - это вещь.

Кеннет. Даже растреклятый Гарольд Вильсон здесь, видел его вчера, он меньше ростом, чем кажется.

Генри встает и выключает телевизор.

Не выключай. Я смотрю.

Генри. Так не будешь смотреть.

Кеннет. Это очень важно.

Генри. Это хор. (Пауза.) Что собираешься делать вечером? И где? Надеюсь, ты уберешься.

Кеннет. Нет.

Генри. Нет?

Кеннет. Пойми, я должен смотреть телевизор.

Генри. Ты заявил, что тебе нужны впечатления. Мог бы смотреть телевизор дома.

Кеннет. Я не могу.

Генри. Почему?

Кеннет. Дома нет телевизора.

Генри. Есть. Стоит в углу.

Кеннет. Его включают, когда передают футбол.

Генри. Что?

Кеннет. Когда разыгрывают Кубок мира. Ты что, не заметил?

Генри. Я давно не был дома.

Кеннет. Они считают, что телевизор — пустая трата времени и денег, можно слушать радио.

Пауза.

Генри. Есть еще и девушки.

Кеннет. Да.

Генри. Много птичек.

Кеннет. Да.

Генри. Есть еще и приятели, кого-нибудь да встретишь!

Кеннет. Ты хочешь меня выставить.

Генри. У меня свидание, и ты здесь не к месту.

Кеннет. Как ее зовут?

Генри. Это не твое дело.

Пауза.

Кеннет. Я уже здесь обосновался.

Генри. Обосновался?

Кеннет. У меня здесь сигареты, травка, бренди, халат.

Генри. Халат?

Кеннет. Да.

Генри. Ты был болен или что?

Кеннет. Мне его дал парень из Оксфорда.

Генри. Подарок?

Кеннет. Да.

Генри. Он педик?

Кеннет. Что?

Генри. Он педик?

Кеннет. Не думаю.

Генри. А ты?

Кеннет. Что?

Генри. Гомик.

Кеннет. Кто?

Генри. Ты гомик?

Кеннет. Нет.

Генри. А похож.

Кеннет. Я?

Генри. Ты. Выглядишь как самый настоящий гомик.

Кеннет. В этом нет ничего плохого.

Генри. Ты и есть гомик.

Кеннет. Я не гомик. Но, повторяю, в этом нет ничего плохого.

Генри. Проклятый Оксфорд. Ты только посмотри на себя.

Кеннет. Генри...

Генри....

Кеннет. Теперь другое время. Законы постоянно меняются. Границы возможностей смещаются, музыка взрывает все, стены рушатся. И это только начало. Мы путешествуем, едем куда хотим, одеваемся во что хотим. Наслаждаемся всем этим. Экспериментируем. Мы свободны.

Генри. Можешь насладиться свободой прямо сейчас. В общем, проваливай, она будет здесь через минуту.

Кеннет. Нет.

Генри. Да.

Кеннет. У меня нет денег.

Генри....

Кеннет. Я не сдвинусь с места.

Генри. Тебе придется это сделать.

Кеннет. Может быть, она придет с подругой.

Генри. На это можешь не рассчитывать, Кеннет.

Кеннет. Мы будем вчетвером.

Генри. Нет.

Кеннет. Вот мы с тобой братья, а никогда вместе не были с птичками. Макларенсы гуляли по улице, помнишь эту историю. Они были в пиджаках, похожи друг на друга как две кашли воды, настоящие братья. А мы с тобой так —

никогда. Ты помнишь Макларенсов? Птички на них так и слетались. Их двое и птичек двое. Это поднимает настроение, птичкам это нравится. Я слышат одну историю про них, они были в клубе, куда они всегда ходили, и подвыпившая компания подошла к птичкам и говорит, мы собираемся вас повеселить, и птички отправились к ним домой, Макларенсы разбили всех на команды, наподобие футбольных, хотя их было пятеро, и пошли в их комнату-... ну, не знаю, что там было. Но она сказала — сестра Фрэнка Джеймсона Трейси, она была одна из этих девчонок, — так она сказала, что прекрасно провела время. Прекрасно. Генри, ты когда-нибудь чувствовал, что упустил что-то в жизни? Я не говорю, что мы бы так

поступили, но эта история наводит на мысль, что мы могли бы проделать такую штуку.

Генри вынимает из бумажника деньги и подает их Кеннету.

Что это?

Генри. Вот тебе немного бабла и проваливай.

Кеннет. Нет.

Генри. Кеннет, ты что, оглох?

Кенне т. Как ее зовут?

Генри хлопает его по голове, не слишком сильно, но вполне ощутимо, затем сует ему в руку деньги.

У нее есть имя?

Генри. Разумеется, у нее есть имя.

Кеннет. Как ее зовут?

Генри. Ты забыл, как мы дрались?

Кеннет. К чему это?

Генри. Забыл?

Кеннет. Конечно, не забыл. (Сохраняет дистанцию.) Ты всегда выигрывал, я не хочу с тобой драться, я только хочу узнать ее имя, ты ведь мне скажешь, только скажи, как ее зовут, скажешь?

Генри. Ее зовут Сандра.

Кеннет. Отличное имя. Сандра.

Генри. Согласен.

Кеннет. Вы давно знакомы?

Генри. Нет.

Кеннет. Значит, недавно.

Генри. Недавно. Она придет ко мне впервые. Понимаешь, впервые. И я не желаю, чтобы какой-то прыщавый сукин сын торчал здесь в идиотском халате всех цветов радуги, как у педерастов. Понял? (Пауза.) Проваливай.

Кеннет. И ты собираешься ее принимать в такой комнате?

Генри. То есть?

Кеннет. В такой комнате?

Генри. Именно.

Кеннет. Когда она увидит все это, она убежит, только ты ее и видел.

Генри.