Тип отвлеченного человека в романе И.С. Тургенева Рудин.

Роман Рудин. 1855 год. Классич образец раннего т. романа

Антитеза между фактами и смыслом фактов.

Аналитические стратегии, демонстрирующие свою неплодотворность. Герой как будто испытывает полярные эмоциональные состояния. Свадьба с Наталией Ласунской.

Жизнь в истине-это формула немец мыслителей. Антагонисты немцы и французы. То, что в реальности взаимоисключает друг друга для Рудина - одно и то же. Абстрактность мышления - главная проблема Рудина. Он улавливает только лишь яркие черты> невозможность проявить себя в реальности.пребывает в мире неосущ возможностей. Именно поэтика символов помогает Тургеневу. Параллельности речевого события и реального события.

Рудин - движущийся герой. Очень важна антитеза героев движущихся и героев, связанных с местом-''гнездом''.асе прочие персонажи привязаны к земле, жизнь же Рудина не сводится только лишь в физическом существовании. Его символ - птица. В финальной сцене романа вроде бы возникает возможность реализации для Рудина - смерть. Он умирает у Парижской коммуны. Смерть делает жизнь Рудина прожитой не зря.

портрет Рудина: «курчавый, смуглый, с лицом неправильным, но выра-зительным и умным, с живым блеском в быстрых, темно-синих гла­зах, с прямым широким носом и красно очерченными губами».

В процессе переработки писатель допустил противоположную крайность: темные краски при описании героя были настолько сгущены, что Рудин предстал чуть ли не фанфароном и лицемером. Тургенев сам испугался своего героя и необъективности авторского отношения к нему и снова решил подвергнуть роман ис­правлению. Все эти переработки не могли не сказаться на идейном содержании и на композиции произведения, не могли не породить ряд противоречий в характере главного героя и в отношении к нему дру­гих персонажей23.

Однако все противоречия как в характере Рудина, так и в оценке его деятельности следует рассматривать как отражение жизненных противоречий той поры, в противном случае Тургенев не соглашался бы с различными мнениями друзей. Вместе с тем нельзя сводить типи­ческий образ Рудина только к его прототипу Бакунину, ибо Рудин, как и всякий тип, значительно шире своего прототипа.

В чем же противоречивость Рудина как типического героя 40-х годов? Рудин умен, талантлив, благороден, в нем не угас огонь любви к истине, он умеет зажечь этот огонь в других людях (Наталья, Басис­тое), с увлечением говорит о высоком призвании человека, о значении науки и просвещения, о будущем своего народа, критикует бесплод­ный скептицизм, клеймит позором малодушие и лень, любит музыку, ценит поэзию, красоту, готов всегда «жертвовать своими личными выгодами», обладает удивительной способностью схватывать в любой проблеме главное.

Рудин честен, искренен в своих отношениях с Натальей Ласунс-кой, горяч и остроумен, находчив и непримирим в спорах с Пигасо-вым, которого разбивает в полемике по всем статьям, увлекает всех своим красноречием. «Рудин владел едва ли не высшей тайной — музыкой красноречия. Он умел, ударяя по одним струнам сердец, заставлять смутно звенеть и дрожать все другие. Иной слушатель, пожалуй, и не понимал в точности, о чем шла речь; но грудь его высоко поднималась, какие-то завесы разверзались перед его глазами, что-то лучезарное загоралось впереди» (С. 5, 229). Наконец, герои­ческая, хотя, в сущности, и бесполезная, гибель Дмитрия Рудина на парижских баррикадах, рассказанная в эпилоге романа, свидетель­ствует о благородстве героя. Во всем этом сказались несомненные симпатии автора к мыслящим представителям передовой дворянской молодежи 40-х годов.

И все же, несмотря на эти личные достоинства Рудина, заметно отличающие его от других представителей провинциального дворян­ского общества (Пандалевского, Пигасова, Дарьи Михайловны Ласун-ской), мы обнаруживаем в нем ряд отрицательных черт, которые не только являются следствием его отвлеченного воспитания как в дво­рянской семье, так и в кружке Покорского (Станкевича), но и свиде­тельствуют о том, что Тургенев как художник предощущал приближа­ющееся социальное банкротство дворянства.

Получив весьма широкое, но отвлеченное образование, Рудин ока­зался не готовым к практической деятельности. Он умел глубоко ду­мать, горячо спорить, но не умел ничего делать, и это его неумение представлено Тургеневым как исторически обусловленная черта той части дворянской молодежи 30—40-х годов, которая была весьма да­лека от народа, ориентировалась на бакунинский радикализм, обер­нувшийся позднее беспочвенностью и бесперспективностью.

Попытки Рудина действовать, приносить практическую пользу оказываются бесплодными: стремление сделать реку судоходной на­толкнулось на протест владельцев мельниц и потерпело крах; из же­лания ввести агрономические преобразования в деревне ничего не вышло; педагогическая деятельность разбилась о косность гимнази­ческого начальства. И хотя общее направление деятельности Рудина было прогрессивным, практической пользы она не принесла. Турге­нев объясняет это, во-первых, слабостью характера своего героя, его либеральной размагниченностью, робостью перед препятствиями, а во-вторых, историческими условиями русской действительности того времени. Русская действительность той поры не предоставляла бла­гоприятной почвы для расцвета личности, для раскрытия ее богатей­ших возможностей, для применения тех сил, которые заключались в искреннем, горячем, зовущем вперед слове лучших представителей дворянской интеллигенции. Разлад высокоразвитой, одаренной лич­ности с социальными условиями жизни порождал в среде либераль­ной дворянской интеллигенции так называемых «лишних людей», «умных ненужностей».

Мучительно переживая этот разлад, передовые люди 40-х годов искали выход то в философии, то в искусстве. Они очень много чита­ли, умели тонко воспринимать прекрасное в природе и в человеке, своим восторженным отношением к искусству увлекали других. Они превзошли своих дряблых и анемичных современников — уездных гамлетов и либеральных чулкатуриных хотя бы тем, что их горячее слово жадно слушала молодежь.

В романе «Рудин» Тургенев более объективно, чем в «Гамлете Щигровского уезда», оценивает деятельность философских кружков.

Лежнев, а вместе с ним и Тургенев в романе «Рудин» как бы предостерегают против огульного отрицания всякой философии: «Нельзя же допустить, чтобы под именем философии нападали на всякое честное стремление к истине и к сознанию». Без знания фило­софии истину не постигнуть во всей ее сложности. Все дело, вероят­но, заключается в том, чтобы, не отрицая важности и необходимости философии, привести ее в соответствие с насущными, национальны­ми потребностями жизни, чтобы русская жизнь освещалась передо­выми философскими идеями, рожденными прежде всего на отечес­твенной почве. В этом плане глубокий смысл приобретает критика Рудина Лежневым: «Несчастье Рудина состоит в том, что он России не знает, и это, точно. большое несчастье», — говорит Лежнев, но тут же добавляет, что «это не вина Рудина: это его судьба, судьба горькая и тяжелая, за которую мы-то уж винить его не станем».

В романе «Рудин» Тургенев запечатлел ряд весьма оригинальных характеров русских дворян: это и знатная барыня, вдова тайного со­ветника Дарья Михайловна Ласунская с ее непомерной «светской спесью» и эгоцентризмом; и отставной штабс-ротмистр Волынцев, весьма недалекий, хотя и честный человек, страдающий хронической стихобоязнью, типичный бирюк; это и женоненавистник Африкан Семенович Пигасов, неудачник в науке, желчный человек с элемента­ми примитивного скептицизма; и, наконец, секретарь Дарьи Михай­ловны Пандалевский — льстец и подхалим, превзошедший самого Молчалина, умеющий вовремя умилиться и пролить слезу, разыграть смущение или польстить Дарье Михайловне — своей благодетельни­це. Все эти лица составляют цвет уездного дворянского общества и «украшают» «салон» бывшей светской львицы Дарьи Михайловны Ласунской.

На фоне этого «салона» выделяются и добрый восторженный юно­ша Басистое, который горячо воспринимает все слова Рудина и всей душой ненавидит Пандалевского, и чистая, искренняя и восприимчи­вая ко всему прекрасному Наталья Ласунская.

Наталья по духовному развитию возвышается над миром Пигасо-вых и Пандалевских. Вопреки тепличному воспитанию мадам Бон-кур, она вдумчиво относилась ко всему происходящему вокруг, наряду с природной нежностью воспитала в себе силу и решительность ха­рактера.

Наталья глубоко полюбила Рудина, и этой сначала тайной и ро­бкой, а потом открытой любовью освещен каждый ее шаг, проникну­то каждое душевное движение. В отличие от Рудина, который «не в состоянии был сказать наверное, любит ли он Наталью, страдает ли, будет ли страдать, расставшись с нею», Наталья не сомневается в своем чувстве, верит в его силу и способность к самопожертвованию.