Глава: I. «живая этика как секта». 1 агни-йога- этика или религия.

Глава: ПРЕДИСЛОВИЕ

Большинство людей, почитающих имя Рерихов, совер­шенно не знают их доктрины. " Да, были такие художни­ки. Они путешествовали в Индию. И там, не то в Тибете, не то в Шамбале, они встречались со святыми отшельниками и мудрецами — Махатмами. Они учили духовности, писа­ли о красоте, о том, что культура спасет мир. Они призы­вали к терпимости и к уважительному отношению ко всем религиям, единство которых Рерихи и проповедовали. И вообще учили жить в гармонии с природой и Космосом".

Это и есть, пожалуй, весь популярный катехизис рериховской пропаганды. Людей, которые сами читали их фи­лософские трактаты, то есть трактаты собственно " Живой этики" или " Агни Йоги", не так уж много. Может, многие пробовали читать. Но дочитали явно немногие. Все Рери­хов уважают, но весьма мало людей их читали и еще мень­ше вчитывались.

Понятно смущение людей, когда они вдруг узнали, что эти милые, хотя и чудаковатые путешественники, всем желавшие добра, вдруг оказались отлучены от Церкви.

И в работах Рерихов, и даже в книгах их предшествен­ницы Блаватской можно найти вполне уважительные выс­казывания в адрес Церкви.

" Вы не найдете в этой книге ни одного слова против Русской Православной Церкви, — говорит Блаватская в одном из своих писем в Россию. — Вы спросите, почему? Потому что Ваша церковь самая чистая и самая истинная, и все уродливые человеческие деяния никогда не смогут повредить ей. В русской Православной Церкви прочно за­ложено зерно божественной Истины, только оно зарыто у самого ее основания" ¹. Позднее и в письме к своей сестре Н. П. Желиховской она написала: " Что же касается моего противу-христианства, ты его знаешь. Я враг католичес­ких и протестантских церковных излишеств, идеал же Христа распятого светлеет для меня с каждым днем яснее и чище, а против православной христианской церкви, пусть повесят меня, — не пойду! ".

Цит. по: Фаликов Б. 3. Неоиндуизм и западная культура. — М., 1994, с. 73. Увы, Блаватская запамятовала об этом своем обещании. Восхваляя в " Евангельском эзотеризме" гностиков, она их постоянно противопоставляет именно православию: " Иначе было с жертвами фаб­рикантов так называемого православного и исторического христиан­ства. Их последователи впали в ошибку..." (Блаватская Е.П. Еван­гельский эзотеризм. — Рига, б. г., с. 20).

Так зачем же вдруг Церковь сделала столь резкий вы­пад против людей, настроенных отнюдь не враждебно?

При ближайшем знакомстве с людьми, посещающими рериховские кружки, и с самими текстами, оставленными теософами, оказалось, что миролюбивые декларации — не более чем прикрытие для проповеди вполне антихристиан­ского учения.

В данной книге я буду анализировать прежде всего тек­сты Рерихов и тех, кого они сами называли своими учите­лями: Е. Блаватской и " Махатм".

" Придерживайтесь книг Блаватской, Писем Махатм и даваемого Учения" (Письма Елены Рерих 1932-1955. — Новосибирск, 1993, с. 24).

Это материал и весьма объемный, и довольно пестрый. В нем можно найти призы­вы к миру, добру и любви. В нем встречаются эпизоды с интересными этнографическими и религиеведческими за­рисовками. В нем есть суждения, с которыми может согла­ситься действительно практически любой человек.

Но есть и другое. Есть суждения и советы, оценки и предсказания, ставящие под сомнение просто нравствен­ную вменяемость авторов. Моя задача была, во-первых, об­ратить внимание людей на теневые стороны теософии. На упаковке продуктов питания, производимых в западных странах, сегодня принято указывать, какие вещества со­держатся в приобретаемом товаре. Так защищаются права потребителя (его право на здоровье). В красивой упаковке может находиться вполне ядовитый продукт. Да, в нем есть тот шоколад, что обещан на обложке. Но там же может оказаться еще и некая, вроде бы небольшая, примесь — и отравление произойдет. Но у человека есть еще и право на безопасность души.

Так вот, в " шоколад" рериховских призывов к миру и терпимости вкраплены такие примеси, которые вполне спо­собны смертельно отравить человеческую душу.

Поэтому первая задача этой книги — обратить внима­ние на те антихристианские, а зачастую и просто безнрав­ственные " примеси", которые есть в рериховской проповеди.

Вторая же задача была сложнее, чем просто чтение ре­риховских книг с карандашом в руке. Надо было оценить место этих " примесей" во всей системе Агни Йоги и сде­лать вывод: что, собственно, в ней является примесью, а что основным содержанием. Околохристианское сладкоре­чив оказалось случайно окроплено оккультным злоречием, или же " общечеловеческие ценности" использовались в качестве внешней присыпки, призванной до времени скрыть подлинный вкус предлагаемого " пиршества духа".

Дело в том, что христианская мораль может вырастать не на всякой философской почве. Не во всякой философии можно так объяснить феномен человека, что присоединен­ный к метафизическому трактату призыв " возлюбим друг друга" покажется логичным. Подметил же Владимир Со­ловьев противоречие между метафизикой материалистов и их народническим и жертвенным пафосом: " Человек про­изошел от обезьяны и потому нет любви больше той, как если кто положит душу свою за ближнего своего".

Так вот и " Живая Этика" пыталась взрастить цветы че­ловеколюбия на почве столь бесчеловечной философии, что доброго плодоношения не получилось.

Собственно, необходимостью достичь этих двух целей и объясняется структура книги: главы преимущественно ин­формационные, излагающие нерекламные, " эзотерические" страницы Агни Йоги, чередуются с главами аналитически­ми. Аналитика же идет по двум направлениям. Во-первых, доктрины теософии сопоставляются с христианским пони­манием мира, человека и Бога. Во-вторых, показывается, что " темные" стороны теософии как раз логично и необхо­димо связаны с ее фундаментальными предпосылками, в то время как повторение теософскими авторами нравствен­ных прописей требуется отнюдь не внутренней логикой " тайной доктрины", а необходимостью придать " товарное лицо" оккультной продукции.

Поэтому тех людей, которые захотят вступить в поле­мику с этой книгой, прошу вести дискуссию достойно. Ненадо опровергать меня " типографским методом", то есть указанием на то, что в оккультной литературе есть свет­лые страницы. Я знаю — есть. Но во-первых, моим оппо­нентам не удастся доказать, что в ней нет тех темных стра­ниц, которые я напомнил. Во-вторых, докажите, что эти светлые страницы не есть " маскировка", о необходимости которой неоднократно писали гранды теософии. В-третьих, попробуйте посмотреть на эти страницы (как темные, так и светлые) из глубин теософской метафизики и сказать — что же все-таки логичнее вырастает оттуда. Мало заявить: " мы считаем, что человек свободен" — надо обосновать, что то видение Вселенной, которое проповедует ваша кар­мическая философия, разрешает человеку быть свободным. Мало сказать: " мы призываем человека к борьбе со Злом" — надо еще доказать, что с точки зрения вашей же пантеис­тической философии со злом можно и нужно бороться... Иначе я скажу, что вы просто вырываете мысли из контек­ста и упрямо хотите мыслить по законам христианской мысли, а отнюдь не теософской.

Пока же рериховцы отвечают православным — " Вы вы­рываете цитаты из контекста". Обвинения в " выдергива­нии из контекста" и переиначивании смысла могут быть приняты лишь в том случае, если сам контекст понимается нами одинаково. Мне представляется, что контекст теосо­фии — антихристианский. И некорректно поступают именно проповедники рерихианства, вырывая из этого антихрис­тианского контекста те или иные суждения, декларирую­щие симпатию к христианству. Рядовым рериховцам, на­против, кажется, что теософия вполне совместима с хрис­тианством, и потому именно антихристианские выпады ка­жутся им выпадающими из контекста. На уровне толкова­ния тех или иных абзацев здесь нам вряд ли удастся прий­ти к согласию. Поэтому обсуждать надо фундаментальные интуиции, лежащие в основе теософии и в основе христи­анства. Эти исходные предпосылки весьма различны. Не надо быть конфессиональным писателем, чтобы заметить эту разницу. Различие восточно-пантеистического пути и западно-теистического заметно даже светскому историку религий.

Я не обвиняю современных теософов (за исключением некоторых, вполне доказательных случаев, о которых речь пойдет ниже) в сознательной лжи, состоящей в том, что антихристианское учение они пытаются выдать за вполне евангельское. Я буду с ними спорить, но не буду обзывать безнравственными подлецами. Полагаю, что я вправе ожи­дать такого же отношения к себе и от них. Я не привожу ни одной придуманной цитаты, ни одного непроверенного факта. Если я толкую их иначе, чем хотелось бы теософам — так это мое право.

Еще один излюбленный контраргумент рериховцев: " а вы умалчиваете"... Вот вам, дескать, книжечка " Знамя пре­подобного Сергия", и извольте считать, что православию будет очень даже уютно в теософском " синтезе". Точно так же штатный имидж-мэйкер какой-нибудь фирмы, произ­водящей недоброкачественный лимонад, мог бы отвечать на упреки врачей. Медики публикуют заявление о том, что в данном напитке опасно много примесей, а изготовитель этой " взвеси" отвечает: " но почему вы умалчиваете о том, что наш напиток имеет красивый цвет и хорошо упакован?! " *.

" А. Кураев умалчивает, что семья Рерихов дружила с Иоанном Кронштадтским. Умалчивает Кураев и о том, что Н. К. Рерих расписы­вал православные церкви... " (Ложь во спасение (заявление Экологичес­кого культурного общества " Дар Ориона"). // Слава Севастополя. 5. 9. 1995). Кстати, расписанный Рерихом храм в Талашкине Церковь отка­залась освящать. Центральным изображением в " храме" была " Матерь мира".

Моя цель и состоит в том, чтобы показать людям реаль­ную разницу между теософским и христианским путем и тем самым напомнить им о неизбежности выбора.

Людям же, твердо решившимся жить по постулатам " Живой Этики", я не рекомендовал бы читать далее этой страницы. Если язычник не знает Евангелия и живет по-язычески — он, как говорит апостол Павел, будет судим лишь по закону своей совести; на Последнем Суде к нему будут приложены те мерки, справедливость которых он сам признавал для себя. Но если язычнику проповедано Еван­гелие, а он держится за свои прежние предрассудки — его судьба может быть иной. Языческие религии до Христа — это частичный свет, в котором уловим отблеск Логоса. После того, как Слово само пришло к людям — язычество стало уже беспримесным мраком.

Многие приверженцы " Живой этики" искренне дума­ют, что их вера совместима с христианством. Прочитав эту книгу, они уже будут знать, что это не так. И если в них не найдется решимости принять Евангелие, не искаженное

теософами, — с этого дня такие люди станут уже не просто " ищущими" или " ошибающимися". Они станут христобор-цами...

Но столь решительных приверженцев Рерихов, я пола­гаю, все же не много. Для большинства людей, издалека сим­патизирующих их учению, " Тайная Доктрина" Блаватской осталась тайной. Для них и написана эта книга. Кем в таком случае я считаю своих читателей и оппонентов? — Хороши­ми людьми, оказавшимися в плену у плохой философии.

Я хотел бы, чтобы было предельно ясно с самого нача­ла: эта книга не анализирует взглядов современных обыч­ных посетителей рериховских собраний и лекториев. Они, скорее всего, не узнают своей веры на этих страницах. Но эта книга излагает и анализирует убеждения тех людей, которые претендуют быть " Учителями", " Посвященными". Изложенные здесь оккультные концепции разделялись Е. Блаватской, Рерихами, А. Клизовским, Р. Штейнером... И вполне возможно, что они не разделяются большинством рядовых участников рериховского движения. Но мне ка­жется, что и они вправе знать, куда именно пришли их " Махатмы", и в какие поистине сатанинские бездны они зайдут сами, если будут и впредь следовать их " Тайной Доктрине".

Чтобы понять всю неизбежность и серьезность выбора, надо уяснить историческую перспективу противостояния теософии и христианства. Бывают ереси, которые рожда­ются из не слишком удачной попытки " улучшить" христи­анство. Такие теории стоят на евангельской основе, их со­здатели любят Евангелие и Христа, но, как сказал Лев Кар­савин об Оригене, оказалось, что " у этого метафизика сер­дце лучше головы" ². Бывают ереси, которые представляют собой просто ошибки. В них есть слишком поспешные вы­воды и слишком быстрые обобщения...

Но бывает иначе. Бывает, что в мир вторгается идея, которая дышит ненавистью к Евангелию и к Церкви, и которая лишь притворяется в своей симпатии к христиан­ству. Такая доктрина призывает к реформе Церкви и веро­учения не для того, чтобы помочь большему числу людей действительно жить по Евангелию, а для того, чтобы спод­ручнее было в конце концов сломать хребет Церкви, ре­формированной (точнее — деформированной) по новоявлен­ным проектам.

Теософия с самого начала формировалась в лоне именно таких доктрин. Среди прежних хранителей " древних и тай­ных знаний", которые наконец приоткрывает теософия, Блаватская и Рерихи называют каббалистов, розенкрейце­ров, масонов...

" О масонстве скажу, что когда-то это было великое и светлое на­чинание, нередко возглавлявшееся великими духами, и тогда, именно, оно подвергалось жестокому гонению со стороны представителей церк­ви" (Письма Елены Рерих 1929-1938. В 2-х томах. Т. 1 — Минск, 1992, с. 266). Вот уж, кстати, о чем мне не доводилось слышать, так это хоть об одном масоне, сожженном инквизицией или хотя бы просто поса­женном в тюрьму за проповедь своих взглядов. Блаватская заверяет, будто " христианские отцы сжигали каббалистов и масонов" (Блаватс­кая Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 2 — М., 1994, с. 52). И при этом ее не останавливает ни то обстоятельство, что масонство возникло в " Но­вое время", когда костры инквизиции уже давно потухли, ни тот факт, что иудаизм не подвергался никаким инквизиционным преследовани­ям в средневековье. Здесь кстати вспомнить один из диалогов честертоновского отца Брауна: " — Я могу поверить в невозможное, но не в неве­роятное. — Это и есть то, что вы называете парадоксом? — спросил Таррент. — Это то, что я называю здравым смыслом, — ответил свя­щенник. — Гораздо естественнее поверить в то, что за пределами наше­го разума, чем в то, что не переходит этих пределов, а просто противо­речит ему. Если вы скажете мне, что великого Гладстона в его смерт­ный час преследовал призрак Парнела, я предпочту быть агностиком и не скажу ни да, ни нет. Но если вы будете уверять меня, что Гладстон на приеме у королевы Виктории не снял шляпу, похлопал королеву по спине и предложил ей сигару, я буду решительно возражать... Кто из нас знает средние века? Вы знаете, кто такие Servi Regis? Вот если бы дело касалось Тутанхамона или иссохших африканцев, — вот тогда ваши газеты поведали бы об этом все, вплоть до зубной щетки или запонки. Но о людях, которые построили ваши приходские храмы, дали назва­ния вашим городам и ремеслам, даже дорогам, по которым вы ходите, — о них вам никогда не хотелось что-либо узнать. Я не говорю, что знаю все, но я знаю достаточно для того, чтобы понять: вся история, расска­занная в легенде, — чушь от начала и до конца... Еврей не мог быть вассалом феодала. У евреев, как правило, был статус " слуг короля". Кроме того, невероятно, чтобы еврея сожгли за его веру. — Не будете же вы отрицать, что евреев преследовали в средние века? — Ближе к истине, — сказал отец Браун, — что евреи были единственными, кого не преследовали в средние века. Если бы кому-нибудь захотелось сати рически изобразить средневековые нравы, неплохой иллюстрацией был бы рассказ о несчастном христианине, которого могли сжечь живьем за некоторые оплошности в рассуждении о вере, в то время как богатый еврей мог спокойно идти по улице, открыто хуля Христа и Божию Ма­терь" (Честертон Г. К. Проклятие золотого креста. // Избранные произ­ведения в 4-х томах. Т. 2. — М., 1994, с. 111).

Оккультное посвящение Николай Рерих получил от ге­нерального делегата " Великой Ложи Франции" Чеслава фон Чинского, который в 1911 году устраивал спиритические сеансы в доме у художника³. Не Евангельскую традицию продолжает теософия, но сознательно анти-христианскую.

В Заявлении масонского Конгресса в Бельфоре (1911) содержится увещание к собратьям: " Не будем забывать, что мы антицерковь, приложим в наших ложах все уси­лия, дабы разрушить религиозное влияние во всех формах, в которых оно проявляется".

Конвент Великого Востока в 1903 декларирует: " Три­умф Галилеянина длился 20 веков. Иллюзия длилась слиш­ком долго... Он исчезает в свою очередь, Бог лжец. Он при­соединяется к другим божествам Индии, Египта, Греции и Рима, которые тоже видели много обманутых ими существ, лежащих ниц перед их алтарями. Братья-масоны, нам дол­жно быть приятно, что мы не чужды этому падению лож­ных богов! ".

Обращение Конвента Великой Ложи Франции (1922) призывает: " Энергично будем поддерживать в каждом сво­боду совести, но без колебания будем объявлять войну всем религиям, ибо они суть истинные враги человечества. На протяжении всех веков они способствовали лишь разладу между отдельными людьми и народами. Будем работать, будем ткать нашими быстрыми и ловкими пальцами са­ван, который покроет в один прекрасный день все религии; таким образом мы добьемся во всем мире уничтожения ду­ховенства и предрассудков, внушаемых ими" ⁴.

Эти признания взяты не из антимасонской, но именно из промасонской книги, написанной любимым учеником Елены Рерих — А. Клизовским. Апология масонства у Клизовского своеобразна: он не отрицает антицерковных и бо­гоборческих масонских деклараций, приведенных его оп­понентом. Он просто пробует сказать, что в хорошей семье масонов, дескать, не без люциферических уродов. Но разве не нечто вполне похожее на только что приведенные масон­ские декларации встречаем мы у Е. Рерих — " Всякая обо­собленная, ограниченная и упадочная религия есть, имен­но, опиум, злейший яд разъединения и разложения"? ⁵ Итак, христианство без ламаизма и каббалистики есть " злейший яд"...

Полагать, что выношенная в такой среде теософия вдруг станет действительно совмещаемой с христианством без ущерба для совести христианина — значит обманывать себя.

Поскольку теософия рождена масонством, она не может декларативно опираться лишь на свою действительную родословную. Ей нужно было прислониться к какой-то ме­нее одиозной религиозной традиции. Поэтому на протяже­нии полустолетия происходил дрейф теософии. " Тучка зо­лотая" теософии пробовала переночевать на груди то одно­го, то другого " утеса-великана".

Первоначально Блаватская была полностью солидарна со спиритистами: " Я спиритка и спиритуалистка в полном значении этих двух названий. Я была матерьялисткой по­чти до 30 лет, и верила и не верила в спиритизм... Более 10 лет я спиритка и теперь вся моя жизнь принадлежит этому учению" ⁶. Спустя год Блаватская начинает ревизовать спи­ритуализм: " С тех пор, как я в Америке, я посвятила себя всю спиритуализму. Не феноменальной, материальной сто­роне оного, а спиритуализму духовному, пропаганде свя­тых истин оного. Все старания мои клонятся к одному, очистить новую религию от всех сорных трав ее" ⁷.

Как видим, Блаватская здесь прямо говорит о создавае­мом ею учении как о религии, но пока она честно заявляет, что это именно новая религия и что именно она стоит у ее истоков. Но вот настала пора создавать " Теософское обще­ство" — и Блаватская бросает первый якорь: " Олкотт те­перь устраивает Theosophical Society в Нью-Йорке, которое будет составлено из ученых оккультистов, каббалистов, philosophes Hermetiques XIX века, и вообще страстных ан­тиквариев и египтологов. Мы хотим делать сравнительные опыты между спиритуализмом и магией древних букваль­но по инструкциям старых каббал — и жидовских, и еги­петских" ⁸.

Итак, первая точка опоры, первая историческая любовь — это каббала. " Я посвятила всю жизнь мою изучению древ­ней каббалы и оккультизма", — пишет теперь Блаватская⁹, еще недавно уверявшая, что вся ее жизнь принадлежит спи­ритизму.

В 1877 году выходит " Разоблаченная Изида", наполнен­ная уверениями в том, что теософия на этот раз происхо­дит из некоего " буддхизма", который гораздо древнее лю­бой другой индийской религии, и из тайной египетской мудрости.

Историко-религиозные построения Блаватской, ставя­щие буддизм раньше ведических религий, с таким сарказ­мом были приняты востоковедами, что пришлось искать новую почву для проращивания теософии в глубь столе­тий. Блаватская нашла замечательный ход: " Тайная Докт­рина" пишется как комментарий к некоей " Книге Дзиан", которую не видел никто и никогда, кроме Блаватской, и которая ею провозглашена самой древней книгой человече­ства. Теперь уже ни Египет, ни буддизм не необходимы для теософии. Теперь можно сказать, что любая религия —-отголосок " Книги Дзиан", и что любая религия исказила изначальную религиозную мудрость, ныне известную только Блаватской. При этом исходное лоно теософии — спири­тизм — подвергается самому резкому осуждению (" Повто­ряю: спириткой я никогда не была" — заявляет теперь Блаватская)¹⁰.

Позднее Рерихи, очевидно, не имевшие вкуса ко столь масштабным историко-религиозным авантюрам, вновь со­чли необходимым пропагандировать теософию не как не­что самостоятельное, а как голос собственно восточных тра­диций, обращенный к западным читателям. Рерихами ис­тория теософии возводится к буддизму (Блаватская же ни­когда всерьез не отличала буддизма от религии Упанишад), и нити " традиции" привели их не в Индию, а в Шамбалу-Тибет. Египетского материала, столь важного для " Разоб­лаченной Изиды", Рерихи практически нигде не касаются.

Р. Штейнер же пытался гораздо активнее работать с за­падным, христианским религиозным материалом...

При этом дрейфе только одно оставалось неизменным: и буддистская, и брахманическая, и " христианская", и еги­петская, и герметическая версии теософии отдавали дань величайшего уважения Каббале...

Кроме того, с течением времени стала очевидной мисси­онерская неизбежность делать внешний слой теософии ме­нее каббалистическим и более христианским. В первых книгах Блаватской ссылки идут почти исключительно на нехристианские источники, и даже существование Иисуса Христа подвергается сомнению. Затем он был признан " По­священным", Адептом древней эзотерической школы. Вско­ре теософские книги начали признавать в Нем не только ученика, но и Учителя. Наконец, Ему был присвоен титул " Учителя Учителей".

И поныне миссионерская необходимость поиска общего языка с православной культурой толкает многих теософов

не только к декларативному, но и к действительному сбли­жению с христианством. И поэтому происходит разделе­ние теософии. В ней выделяются течения, которые стано­вятся открыто антихристианскими, но появились и тен­денции к постепенному сближению с христианством. Ре­рихи гораздо больше заинтересованы Россией и ее церков­ной культурой, чем Блаватская. Современные оккультные писатели (типа С. Н. Лазарева) пробуют освоить христиан­скую идею покаяния, к которой чрезвычайно враждебно относились и Блаватская и Рерихи.

И все же — не лучше ли вместо насилия и над теософи­ей и над христианством во имя их " примирения" просто трезво сопоставить их учения, понять их радикальные раз­личия и сделать шаг прямо в православие? Не выдумывая православие по образу и подобию современного стихийного язычества, а приемля его таким, каким оно было для преп. Сергия и для Оптинских старцев, для св. Феофана Затвор­ника и бесчисленных мучеников российских...

Я все же надеюсь, что оккультная " эра Водолея" еще отодвинется. Пройдет период религиозного одичания и люди вновь поймут, что баловство с духами добром не кончается. Поймут — и сделают тот же выбор, что сделали русские люди 1000 лет назад.

Но при этом тот неоспоримый и в конце концов радост­ный факт, что многие люди, начав свой религиозный по­иск с теософии, в итоге приходят к православию, не озна­чает, что теософия сама по себе хороша и безопасна. Пере­до мной, например, религиозные проблемы впервые вста­ли, когда я занялся изучением " научного атеизма" (полно­стью приемля его) — но это никак не означает, что между атеизмом и христианством нет никакой разницы.

В мои планы вовсе не входило ни близкое знакомство с рериховскими текстами, ни тем более написание столь об­ширной книги о них. Я предпочел бы заниматься изучени­ем собственно Православия. Совершенно точно могу ска­зать, что в данном случае все произошло по известному правилу: каждый пишет ту книгу, которую хотел бы про­читать сам. Мне не интересен оккультизм. Мне просто хо­телось прочитать книгу, которая сопоставляла бы оккуль­тизм с христианством. Такая книга есть. Это " Мистичес­кая трилогия" М. В. Лодыженского. Но она отвечает не на все вопросы. Во-первых, она сравнивает только аскетичес­кую практику православия и йоги. Во-вторых, она была написана прежде, чем появились книги Рерихов. В-треть­их, она просто была написана давно (последнее издание — в 1915 г.) и с тех пор полностью не переиздавалась.

Я надеялся, что найдутся люди, которые лучше меня знают реалии оккультных движений (сегодня среди цер­ковных людей немало таких, кто до прихода в Церковь был практикующим оккультистом). Но пока таких книг не появилось. Возможно, этим людям тяжело и неприятно вновь погружаться в темный мир, из которого с таким тру­дом они когда-то вырвались... А дискуссия все же завяза­лась. К сожалению, она оказалась дискуссией между мною одним и всею оккультной церковью.

С моей стороны потерь пока нет. Я не нашел никаких оснований, чтобы хоть в чем-то изменить свое отношение к рерихианству. А вот оппонентам мои выступления явно до­ставили некоторые неудобства. Рериховская газета " Знамя мира" письмо своего читателя о " гнусной статейке некоего диакона" поместила в рубрике " О наболевшем" ¹¹. В этом же номере рериховка из Екатеринбурга говорит о реакции ее единоверцев на мои лекции в этом городе: " Пусть знает диакон Андрей, что после его нападок на Учение Живой Этики и убогих измышлений о Рерихах, истинные рериховцы станут сплоченней и бдительней, а шелуха, которая мешается под ногами, отпадет. Ведь так было ясно по ли­цам в зале — насколько они стали суровыми и насторо­женными" ¹². А в предыдущем номере агни-йогиня (это тер­мин из " Беспредельного", 690)

Трактаты из рериховского цикла книг " Живой этики" будут ци­тироваться следующим образом: в скобках будет стоять название книги и цифра, обозначающая номер цитируемого параграфа из этой книги. Разбиение текста книг на параграфы принадлежит самим Рерихам, и потому нумерация остается неизменной во всех изданиях.

из Среднеуральска сооб­щала о моей газетной статье: " В газете " Труд" прочла ста­тью диакона Андрея Кураева. Прочла, потом еще и еще — и опять ничего не поняла... Эта статья четко рассчитана на то, чтобы посеять сомнение и смущение в душах тех, кто хоть малость знаком с оккультными науками. Конечно, по возможности пытаюсь своим знакомым объяснить весь раз­рушительный смысл этой статьи, всю лживость постулатов автора. Но мне не хватает знаний. Поэтому прошу ре­дакцию газеты " Знамя мира" дать разъяснение людям на­счет соотношения Агни Йоги и церковной религии" ¹³.

Главный редактор этой газеты Г. С. Горчаков говорит и о том, чем хотя бы иногда кончаются сомнения, поселяю­щиеся в головах рериховцев: " Сейчас церковники прояв­ляют излишнюю активность и вовсю поносят Учение Огня. Многие люди, начитавшись проклятий в адрес Учения Све­та, впадают в смущение и даже отпадают от него" ¹⁴.

Что ж, если первые опыты полемики с теософией при­несли благие плоды освобождения некоторых людей от ок­культного учения, надеюсь, что и этот труд также поможет хотя бы некоторым.

А люди очень часто спрашивают о том, правда ли, что оккультизм (Рерихов, Блаватской, Штейнера и т. д.) со­вместим с христианством. Оказалось, что потребность в вы­ходе книги, показывающей, в каких отношениях находят­ся " Живая этика" и христианство, весьма велика.

Именно для ответа вопрошающим я взялся за книги " Живой этики". До той поры я слышал о Рерихах только хорошее. Те отрывки, что попадались мне на глаза, не вы­зывали у меня какой-либо симпатии, но и поводов для от­торжения я также в них не находил. Просто чувствовал на уровне вкуса: " не мое". Бывает же " не моя" музыка или " не моя философия"... В общем, я начал читать книги " Агни Йоги" без внутреннего предубеждения.

Первое мое открытие было — кошмарный русский язык. Язык литературно блеклый и страшно неуклюжий, неесте­ственно напыщенный стиль, пренебрегающий элементар­ными нормами русского литературного языка. Немедлен­но последовало и второе наблюдение: аморфность сюжета, полное отсутствие доказательств и вообще последователь­ности... Оказалось, что ни к литературе, ни к философии книги " Агни Йоги" не имеют никакого отношения.

Вот несколько примеров: " Этот устрашающий вопрос надо осве­щать многосторонне, иначе белье человеческое очень грязно... Прави­тельства, полагающие прикрыть нищету помысла маскою удачи обыч­ности, принимают на себя труд могильщиков... Человечество установи­ло явление нарушения" (Агни Йога, 52; 158. Иерархия, 2).

По мере чтения в глаза стало бросаться отсутствие не­которых слов, ключевых для любого христианского раз-

мышления. Во всем многотомьи книг " Живой этики" не найти таких слов, как грех, покаяние, искупление, благо­дать, Бог. Значит, это тексты, рожденные нехристианской духовностью.

Затем мне стали заметны многие высказывания, резко противоречащие основам христианства. Стало понятно, что передо мною мировоззрение не просто вне христианское, но ясно и осознанно противопоставляющее себя христиан­ству.

Наконец, обращение к письмам Елены Рерих и к рабо­там Блаватской позволило заметить откровенно богобор­ческие, сатанинские нотки в теософии.

Для меня это был вывод, к которому я пришел все же неожиданно для самого себя. Поскольку же я пишу не фи­лософскую автобиографию, то попробую более систематич­но (хотя и в иной последовательности) изложить те доводы, на основании которых я пришел к убеждению в том, что рерихианство — это сатанизм для интеллигенции. Или, го­воря более отстраненно: Рериховское движение в России — нелегальная религиозная секта оккультно-антихристианского характера.

Теперь читателю надо изложить конкретные основания, послужившие для вывода, столь расходящегося с общепри­нятым мнением о Рерихах. Слово за словом попробуем обо­сновать эту характеристику

Глава: I. «ЖИВАЯ ЭТИКА КАК СЕКТА». 1 " АГНИ-ЙОГА" - ЭТИКА ИЛИ РЕЛИГИЯ?

Вам скажут, что теории неважны, что логика и философия не свя­заны с жизнью. Не верьте. Разум — от Бога, и далеко не безразлич­но, разумно ли то, что происходит.

Г. К. Честертон ¹⁵

Является ли рериховское движение религиозным? Та­ков первый предмет для дискуссии: действительно ли тео­софия есть чисто светское, чисто культурно-познаватель­ное движение? Сама Агни Йога выдает себя за чисто светс­кую идеологию, которая при этом ухитрилась вобрать в себя все лучшее, что только есть во всех религиях мира — но все равно осталась светской. Христиане считают иначе. Каковы же аргументы сторон?

Вообще-то изучение религиозной философии само по себе может не быть религией. Когда однажды вице-президент Международного центра Рерихов Л. Шапошникова захоте­ла обвинить меня в невежестве, она написала: " Вся статья (речь идет о моей статье в " Новом мире" — А. К.) исходит из того, что уникальное философское учение " Живой Эти­ки" есть новая религия. Я не берусь объяснять диакону, что такое религия и чем она отличается от философии. По­лагаю, ему, бывшему аспиранту Института философии, это известно" ¹⁶...

Действительно известно. И как бывшему студенту ка­федры научного атеизма МГУ, и как бывшему аспиранту Института философии, и как нынешнему преподавателю кафедры философии религии и религиоведения МГУ. По­этому привожу то определение религии, которое мне па­мятно еще со светских студенческих лет: Религия характе­ризуется сочетанием трех характеристик — наличием ре­лигиозного учения; наличием религиозной практики (куль­та) и наличием религиозной организации.

См., например, Гараджа В. А. Религиеведение. М., 1995, с. 5: " Ре­лигия — это совокупность взглядов на мир, которые чаще всего основываются на вере в бога, этот мир и самого человека сотворившего и дав­шего ему в " откровении" знание; религиозные верования составляют мировоззренческий, интеллектуальный компонент религии. Это, затем, совокупность действий, составляющих культ, в которых религиозный человек выражает свое отношение к богу и вступает с ним в связь в молитве, жертвоприношении и т. д. Это также совокупность норм, пра­вил поведения, которым должен следовать человек как требованиям, предъявляемым ему богом. И, наконец, это объединения религиозных людей в те или иные организации, такие как церковь или секта, мона­шеский орден. Признаки, фиксирующие лежащие на поверхности про­явления религиозной жизни, образуют то, что называется феноменом религии".

Я понимаю, что нет достаточных оснований доверять суждениям о религии профессиональных атеистов. Что ж, напомню г-же Шапошниковой определение религии, кото­рое дает выдающийся русский философ С. Н. Трубецкой в словаре Брокгауза и Ефрона: " Религия может быть опре­делена как организованное поклонение высшим силам... Религия не только представляет собою веру в существова­ние высших сил, но устанавливает особые отношения к этим силам: она есть, следовательно, известная деятельность воли, направленная к этим силам" ¹⁷.

Я вполне согласен с этим определением религии и, при­водя его, надеюсь ответить на замечание г-жи Шапошни­ковой, сказавшей в одном из своих выступлений: " Есть не­сколько решений всяких духовных семинаров, которые прошли под главенством патриархии, о том, что рериховское движение — это секта. Но, простите, дьякон даже не сформулировал: а что такое религия? " ¹⁸.

В свою очередь я мог бы поинтересоваться у рериховцев, каким определением религии пользуются они.

Так является ли религиозным учение Агни Йоги? Ответ на этот вопрос очевиден. Сама теософия выдает себя за син­тез всех религиозных традиций человечества — как же при этом она сама может не быть религиозной? Если дом пост­роен из бревен, — очевидно, его следует назвать деревян­ным. Если некое учение является синтезом религий, — оче­видно, оно является религиозной доктриной, а не теорией сопромата. " Синтез всех религий" может быть чем-то нере­лигиозным — но только в том случае, если он вобрал в себя случайные, нехарактерные черты каждой из религий. Мож­но составить " синтез всех религий", если из каждой свя­щенной книги взять, например, описания растений (" Ког­да ветви смоковницы становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето" — Мф. 24, 32). В таком случае появится энциклопедия древней ботаники, но ни­как не " тайная доктрина". Напротив, теософия Блаватской (которую всего лишь продолжают Рерихи)* полагает, что она нашла не ботанический, а именно мистический ключ к самым древним мистериям, культам, откровениям. Как за­являла Анна Безант, " Теософия есть утверждение мистицизма в недрах всякой живой религии" ¹⁹.

Несколько раз я с изумлением слышал, как рериховцы заявляли, что Рерихи к Блаватской не имеют никакого отношения и что учение Рерихов нельзя комментировать с помощью цитат из Блаватской. По­этому приходится привести несколько аргументов, чтобы обосновать очевидное. Во-первых, постоянно ссылаясь на Блаватскую и рекомен­дуя читать ее книги, Рерихи нигде не полемизируют с Блаватской. Они всегда лишь защищают ее, но нигде не дистанциируются. Во-вторых, Е. Рерих так презентует свою наставницу: " Скажу лишь, что Е. П. Блаватская была огненной посланницей Белого Братства. Именно она была носительницей доверенного ей знания. Именно из всех теософов одна лишь Е. П. Блаватская имела счастье получить Учение непосредствен­но от Великих Учителей в одном из Их Ашрамов в Тибете. Именно только через Е. П. Блаватскую можно было приблизиться к Белому Братству, ибо она была звеном в Иерархической Цепи. Е. П. Блаватс­кая была тем Иерархическим Звеном, обойти и пренебречь которым означало осудить себя на полную неудачу. Я преклоняюсь перед вели­ким духом и огненным сердцем нашей соотечественницы и знаю, что в будущей России ее имя будет поставлено на должную высоту почита­ния" (Цит. по: Шамбала — твердыня Света. — Томск, 1994, сс. 93-94). И комментарий самих рериховцев: " Именно Рерихи продолжили дело Блаватской, именно через них было дано тем же Высоким Учителем Последнее Откровение Высших Сил заблудившемуся человечеству — Агни Йога. " Тайная Доктрина", дополненная, развитая и обогащенная Агни Йогой, выводит человека в Беспредельность Мировой Эволюции... Правильнее было бы назвать два этих Учения единым Учением, так как давались они человечеству из одного источника, и второе Учение Дополняет первое" (там же, с. 103 и 217).

Письма Махатм не стесняясь говорят о " нашей оккульт­ной доктрине" ²⁰. Очень прошу запомнить эту автохаракте­ристику. Рериховцы почему-то обижаются, когда их докт­рину называют " оккультной". Но их Махатмы именно так ее и называли. И в письмах Елены Рерих многие утверж­дения или советы предваряются ссылками на оккультные доктрины (" зная непреложные оккультные законы..." ²¹).

Так что же — неужели теперь оккультизм надлежит считать чисто светским, чисто культурным и даже вполне академическим феноменом? Если мне скажут, что " оккуль­тизм — это наука об управлении скрытыми силами приро­ды", то в ответ я могу предложить поработать с определе­нием шаманизма как " науки об управлении скрытыми си­лами духов".

Если " теософия и ее оккультные доктрины" (на этот раз это Блаватская²²) — это научная теория и научная же прак­тика, то я хотел бы поинтересоваться у г-жи Шапошнико­вой: с помощью каких процедур она вступает в связь с " Вла­дыкой Солнца"? В науке процесс открытия и доказатель­ства должен быть воспроизводим. Насколько мне известно, руководители современных рериховцев не имеют непосред­ственных связей с " Махатмами" и " космическими иерар­хами". Я, по крайней мере, не встречал такие выступления г-жи Шапошниковой, в которых она ссылалась бы на лич­ный опыт духообщения. В то же время рериховские лиде­ры утверждают, что именно наличие таких " источников знания" позволило Блаватской и Рерихам создать свою " на­учную теорию". Но если нынешние столпы теософского дви­жения не могут получать новую информацию по каналу и методу уже открытому их предшественниками — не озна­чает ли это, что мы имеем дело все-таки с ненаучным спо­собом миропонимания?

И, между прочим, сказать, что некий культурный фе­номен не является научным, вовсе не означает нанести ему оскорбление. Это в прошлом веке наука казалась единствен­ным мерилом и единственным идеалом, а потому теософы всячески подчеркивали свою " научность". Но сегодня уже ни философия, ни искусство, ни религия не стесняются того, что они вненаучны. И только теософы продолжают укутываться в обноски прошловекового позитивизма. Ни о. Павел Флоренский, ни Бердяев, ни Хайдеггер, ни Рах­манинов, ни Есенин не назвали бы свою деятельность на­учной. Но это никак не означает, что они опозорили чело­веческое достоинство.

Так что суждение о том, что теософия не является науч­ным феноменом — это безоценочное суждение. В нем не содержится оценки, хорошо это или плохо. Это просто кон­статация действительности: теософские каналы получения базовой (в их восприятии) информации о мире являются вненаучными. Оценку можно дать лишь стремлениям ре­риховцев назвать свою доктрину научной. Тут неизбежно приходится предстать перед выбором: или у рериховцев очень смутные представления о том, что такое наука, и поэтому космические " откровения" и мифологические кон­структы они считают наукой; или они все же разделяют общепринятые представления о науке, но в чисто пропа­гандистских целях идут на подтасовку и вопреки реально­сти и совести выдают " Живую Этику" за науку.

Но если теософия есть феномен вне-научный, то, мо­жет, это феномен чисто культурный? Не всякая культура есть наука. Музыка не есть музыковедение, и вдохновение композитора не передается кандидатам искусствоведения.

Но вот Е. Блаватская пишет, что " все средневековые каббалисты были теософами" ²³. Конечно, если мне дока­жут, что Каббала — это чисто светский феномен, что уче­ние и практику Каббалы нельзя считать религиозными — я признаюсь в своем полном невежестве и соглашусь счи­тать то учение, адептами которого были " все каббалисты" и все Рерихи, нерелигиозным.

Только в одном случае нельзя считать теософию рели­гиозным учением. Если признать, что мир религии исчер­пывается христианством. Тогда действительно, теософия — не религиозное учение. Но если ламаизм, магию, каббали­стику, пантеизм считать религиозными учениями, то тео­софия, возникшая на базе их синтеза, тоже должна счи­таться религиозной доктриной.

Да, в теософских трактатах почти не встречается слово " Бог". Но истории религии известны не-теистические док­трины и культы. Существует огромное число мифологичес­ких систем, в которых померкло представление об Изна­чальном Боге-Творце. Такую же религиозно-магическую мифологию без Бога-Творца пытается создать теософия. Аналогично иудей мог бы сказать: раз я считаю Иисуса из Назарета простым еврейским раввином, но не вижу в нем ни Мессию, ни Спасителя, ни Бога, то прошу считать мою веру в Иегову не-религиозным мировозрением. Вот и тео­софы уверяют: поскольку мы не признаем Творца и не ве-Рим в Христа как Спасителя, то считайте наш оккультизм чисто научным.

Но каков же исток этого учения? Вырастает ли оно из недр собственно человеческой культуры или открывается из мира " надземного"?

Теософы сами заверяли, что свои основные труды они пишут не сами, а лишь записывают " космический диктант". Е. Блаватская, например, так рассказывает историю появ­ления своей " Разоблаченной Изиды", которая " является библией наших теософов. Сама ли я ее написала? Нет, это сделали моя рука и мое перо. В остальном я от нее отказы­ваюсь, ибо сама я совсем не понимаю ее — не понимала раньше и не понимаю теперь" ²⁴. Елена Рерих прямо назы­вает свои трактаты " Откровением" ²⁵.

Блаватская приводит эпизод из Евангелия: " Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем. Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вра­жью; и ничто не повредит вам" (Лк. 10, 17-19). Теософиня находит возможность для весьма нетрадиционного толко­вания этого текста: " Это замечание относится к Божествен­ной мудрости, падающей подобно молнии, и тем вызывая к деятельности разум тех, кто борется с дьяволами невежества и суеверия... Так учат нас... Таким образом, замечание, сделанное великим Посвященным в Евангелии от Луки, — указывающее аллегорически на луч озарения и разума, подобно молнии, падающей с небес в сердца и умы обра­щенных к древней Религии Мудрости, представленной тог­да в новом аспекте мудрым галилейским Адептом, было искажено вне всякой узнаваемости и обращено в одну из самых жестоких и губительных теологических догм" ²⁶.

Какие философские или научные аргументы привела она в пользу своего пассажа, вполне кощунственного на хрис­тианский взгляд? — Никаких. Просто: " Так учат нас..." Кто же учит теософов?

Оказывается, Блаватская и семья Рерихов были избра­ны некими Духами Космоса для того, чтобы через них про­никнуть в мир людей. " Тексты Агни Йоги, по утвержде­нию их создателей, были даны тибетскими Махатмами, а авторы текстов явились лишь посредниками в передаче учений. Эти тексты, как повествует предание, были запи­саны методом " автоматического письма" в особом изменен­ном состоянии сознания, и таким образом, имеют транс­цендентальное, сверхчеловеческое происхождение", — пи­шет современный проповедник Агни Йоги²⁷, обнаруживая, между прочим, плохое владение философским лексиконом: слово " трансцендентальное" здесь явно неуместно.

Вообще-то это именно " предание", теософская легенда. У. Э. Коулман обнаружил в " Разоблаченной Изиде" Е. Блаватской около двух тысяч прямых заимствований из совре­менных работ по магии Данлопа и Де Мюссо, масонской энциклопедии Маккензи и т. д²⁸.

Но для нас сейчас важно то, что сами теософы именно так, " трансцендентально" объясняют происхождение сво­их трактатов. Важно, потому что под феноменом " автома­тического письма" в оккультно-мистической практике под­разумевается такого рода контакт с некоторым духом, при котором сам человек находится в медитативно-полубессоз­нательном состоянии, а карандаш пишет сам по себе, ис­полняя волю духа, вышедшего на " контакт" ²⁹.

Иногда же в контактерском опыте Е. Рерих место " ав­томатического письма" занимало прямое общение с духа­ми. Комната Елены Ивановны заполнялась голосами — и она выслушивала их инструкции и спрашивала о " тайнах мироздания". " Лежа на спине, я лучше слышу", — при­знается, например, Е. Рерих³⁰. Иногда возникают недора­зумения — и контактерка не может ясно определить, ка­кой же именно дух вошел в общение с нею. " Мне обидно, что я не могу еще различать по звуку, кто со мною гово­рит", — жалуется Елена Ивановна своему Духу, а тот ей дает перечень ее собеседников: " Дух принимает и лучи и провода не только Мои и К. X., но и Тер., и Тары Китайс­кой, и Мох., и Лао-Цзы, и Вог., и Конфуция, конечно, Будды и Хр." ³¹. Итак, источник " Живой этики" — это пря­мые беседы в астральном мире Рерих с духами Конфуция, Будды, Лао-Цзы, Христа и прочими " Махатмами". Вооб­ще, как можно понять из заметок Е. Рерих, " учителя чело­вечества" чуть ли не в очередь записываются для того, что­бы удостоиться чести беседы с Еленой Ивановной — " Луч­шие духи из Астрала мечтают прибегнуть к Нашим рабо­чим кельям" ³².

Мы видим, что рериховская проповедь вырастает не из исследования древних учений, не из знакомства с текста­ми и документами древности, не из логики философского или этического анализа, а из непосредственного духообще-ния. Точнее сказать — из общения с теми духами, что не прочь назвать себя именами Христа или Будды. " Откуда берете силу и вразумление? Соединяясь с Духом Великим" ³³.

Вот один из таких диалогов (вопросы Е. Рерих в нем помещены в скобках, а прямая речь духа дана непосредственно): " (Но я уже слышала голос Христа!) Голос Христа гораздо легче слышать, ибо в радуге Его заглушены крас­ные и желтые тона. Радуга Будды гораздо резче. Когда Урусвати (оккультный псевдоним Е. Рерих — А. К.) видела ее, не сразу смогла принять ее. (Почему она резче?) Ибо Он ушел, не уничтожив оболочку воздействием Духа, как сде­лал Христос. Его даже сожгли, но Христос уничтожил свое тело воздействием Духа. Дух Христа своим приказом раз­ложил свое тело на атомы. Это было замечательное дости­жение Христа. Противница кладбищ должна приветство­вать, когда земной багаж унесен самим собственником. Лег­ко понять, что сожжением нельзя так разложить на атомы, как огнем духа. Низшее — кладбища и мощи, выше — сожжение, выше — огонь духа. Но на Земле лишь Христос исполнил это" ³⁴.

Свидетельство апостолов о воскресении Христа во пло­ти, призыв самого Христа к Фоме удостовериться, что Вос­кресший носит тело со следами от полученных ран, — все это на наших глазах отменяется новым " откровением". Духи " уточнили" Евангелие: " Христос уничтожил свое тело".

Кроме непосредственных откровений, у Рерихов есть еще несколько источников информации, альтернативной Еван­гелию. Прежде всего это — классика западной оккультной литературы (каббалистика, розенкрейцеры, масоны, теосо­фы). Во-вторых, это мистическая литература Индии. И ко­нечно, гностические (а отнюдь не христианские) апокрифы.

Что же касается собственно философской литературы, то я не встречал у Рерихов ссылок на Аристотеля или Де­карта, Гегеля или Канта. И даже когда имена философов (например, Пифагора или Платона) мелькают в их трудах — они приглашаются туда в качестве " посвященных адептов", то есть в качестве носителей неких магических знаний, а не в качестве собственно философов.

Отсюда, например, весьма показательна оценка добротной исто­рико-философской книги Л. Я. Жмудя " Пифагор и его школа" (Л., 1990) в рериховском журнале: " Автор добросовестно трактует достижения Пифагора в традиционной математике, музыке, астрономии и медици­не, но не имея достаточного представления об эзотерике, ставит под сомнение СУТЬ философии великого мыслителя, будто бы ошибочно приписанную ему" (Долгин Ю. И. Нумерология — гипотетическая ма­тематика. // Дельфис. № 2, с. 87).

В теософской смеси можно встретить лишь весьма не­большие фрагменты философской мысли, исчезающе малые крупицы мысли научной, великое множество искоре­женных исторических выкладок и нескончаемые верени­цы религиозных словоизлияний.

Итак, книги " Живой Этики" — это некое откровение " свыше", а вовсе не результат кропотливой философской или сравнительно-религиеведческой работы. " Об этом го­ворили Высокие Учителя в своих беседах с ней и в своих " передачах". Книги, которые она сложила в результате этих бесед и передач, назывались Агни Йогой или Живой Эти­кой" (Л. Шапошникова)³⁵.

Л. Шапошникова апеллировала к моему статусу рели­гиеведа. Что ж, приведенные только что признания и сужде­ния позволяют мне, во-первых, заметить, что Агни Йога — это именно предмет моего профессионального интереса как религиеведа; это феномен, который органичнее рассматри­вать в религиозном контексте, нежели в историко-фило­софском. Как справедливо заметил В. К. Шохин, говоря о гностицизме (который Рерихами постоянно ставится в при­мер " догматическому христианству"), " внефилософскому, в своей сущности, феномену гнозиса не противоречит, ко­нечно, то обстоятельство, что в гностических текстах мо­жет утилизироваться и философский материал, по типоло­гии вполне ему внешний, но этот материал начинает жить здесь по законам " другой страны" ³⁶... Аналогично и в тео­софии (по определению В. Шохина — в " неогностицизме") постановка тех или иных философских проблем не означа­ет применение философского метода их разрешения.

Мистические рериховские трактаты никак не похожи на исследования по философии религии. В них нет смыс­лового, логического сюжета. Нет никакой эволюции мыс­ли в пространстве одного трактата или даже пункта. Лю­бой из сотен параграфов можно взять и Перенести на пол­сотни страниц — и это ни облегчит, ни затруднит его вос­приятие. Здесь нельзя найти некий тезис, который, под­вергаясь воздействию философской рефлексии, постепенно и логично раскрывает свое смысловое содержание. Ни один из философских методов размышления не используется здесь для анализа религиозного опыта человечества. В кни­гах Рерихов вообще нет доказательств: ни фактических, ни логических, ни диалектических. Труд доказательств заменен потоком напыщенных деклараций. Через многотомье " Живой этики" просто течет поток " космическогосознания", который при своем воплощении не проявляет ни малейшего уважения к правилам философии (которые являются достаточно общими и для западной, и для ин­дийской философских традиций).

Во-вторых, уже можно сделать первый вывод религие­ведческой экспертизы. Дело в том, что в религиеведении принято делить религии на " пророческие" и " мистические". " Пророческие" религии (христианство, иудаизм, ислам, зо­роастризм) предполагают, что Высшая Реальность в пре­дельной своей полноте открылась в конкретный историчес­кий момент определенному человеку или людям, составив­шим на основании своего сакрального опыта то или иное " священное Писание". " Мистические" религии (преимуще­ственно религии Индии) полагают, что полнота мистичес­кого опыта, которая открылась первопроходцам, может быть воспринята и их последующими адептами. Элементы профетизма или мистицизма есть, естественно, в каждой раз­витой религии — вопрос в тех акцентах, которые реально ставятся в той или иной религиозной практике. Итак, не­смотря на демонстративную привязанность теософии к ми­стическим культам Индии, реально Агни Йога формирова­лась по религиозным канонам Запада — как религия " от­кровения".

Другое дело, что " откровенный" характер какого-либо знания есть лишь указание на источник его получения, но никак не гарант его доброкачественности. Как и Владимир Высоцкий, я считаю, что " не все то, что сверху — от Бога".

Не находя оснований считать теософию философским учением, я соглашаюсь с тем определением, которое тео­софская доктрина получила в " Философской энциклопедии": " Теософия — религиозно-мистическое учение Е. П. Блаватской и ее последователей. Сложилась под влиянием индий­ской философии, оккультизма и восточных эзотерических доктрин. Как форма вневероисповедной мистики теософия свидетельствует о кризисе традиционных религиозных си­стем, которые она пытается заменить собою" ³⁷. В этой фор­муле я согласен даже с утверждением о " кризисе традици­онных религиозных систем". По крайней мере, христианс­кая Церковь уже две тысячи лет находится в кризисе.

" Внешний мир полагает, будто мы умираем от старости. Но он неоднократно полагал так и прежде. Мир снова и снова приходил к заключению, что христианство умирает от преследований извне и от разложения изнутри, умирает из-за расцвета мусульманства, из-за раз­вития естественных наук, из-за подъема революционных движений. И всякий раз его ожидало разочарование. Впервые оно настигло его после распятия Христа: Человек снова ожил! В некотором смысле Воскресе­ние продолжается с тех пор и по сей день. Они непрестанно убивают дело, которое Он начал; и каждый раз, когда они разравнивают землю на его могиле, до них внезапно доходит слух, что оно все еще живо и даже появилось в новом месте" (Льюис К. С. Просто христианство. // Любовь. Страдание. Надежда. — М., 1992, сс. 397-398).

При этом, однако, вновь замечу, что если религиозная док­трина не похожа на христианство, это совсем не значит, что она является светской.

И снова подтвержу: некое учение может говорить о ду­ховных мирах, может быть религиозным, но само при этом не превращаться в религию. Для трансформации религиоз­ного учения в практику нужна постановка именно практи­ческой религиозной цели.

Сама Блаватская так определяла цель созданного ею Те­ософского общества: " Целью его основателей были практи­ческие опыты в области оккультных сил".

Блаватская Е. П. Разоблаченная Изида. Т. 1, с. 52. Кроме того, следующими целями Теософского общества Блаватская заявляет: " рас­пространение среди христиан сведений о восточных религиозных фило­софиях" и распространение среди язычников " доказательств, которые касаются практических результатов христианства. С этой целью оно доставляет подлинные материалы о преступлениях духовенства, про­ступках, схизмах, ересях, спорах и тяжбах, расхождениях по учению, критике Библии и о пересмотрах, которыми полна пресса христианс­кой Европы и Америки". Это все, конечно, надо рассматривать исключи­тельно как деятельность по примирению и взаимообогащению религий...

" Читатель дол­жен держать в уме основные положения восточной филосо­фии, которые мы последовательно раскрывали. Давайте их кратко повторим— 4. Магия, как наука, представляет со­бою знание способа, посредством которого всезнание и все­могущество духа, и его власть над силами природы могут быть приобретены человеком, пока он все еще находится в теле. Магия как искусство, есть применение этого знания на практике. 5. Злоупотребление сокровенным знанием есть колдовство; применение во благо — истинная магия или Мудрость" ³⁸. Итак, практические колдовские опыты (если они ставятся с целью распространения теософии, то самая кол­довская методика оказывается " белой магией") — это и есть практическое применение " Тайной доктрины" (она же — " сокровенное учение").

Но это не главная практическая цель теософии. Выс­шая ее задача выражена Ю. Горбуновым, одним из лидеров современного рериховского движения, так: " Е. И. Рерих считала Учение Агни Йоги научной доктриной, предназ­наченной для приобщения человека к божественному на­чалу, к космическому источнику знаний. Как известно, Йога, одна из восточных философско-психологических ме­тодик, позволяет человеку развивать, расширять собствен­ное сознание, работать с подсознанием, интеллектом, сверх­сознанием, и таким образом, соединяться с Богом" ³⁹.

" Соединение с Богом" — это уже задача религиозной, культовой практики.

Л. Шапошникова сама так уточняет цель Агни Йоги: " достигнуть положения Космического Иерарха или Бого­человека" ⁴⁰. Напомню, что именно такую цель — уподоб­ление Богочеловеку Христу — ставит перед верующим хри­стианство. Согласно знаменитой формуле св. Иринея Ли­онского, " Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом". (Разница, правда, в том, что в христианской перспективе Христос, будучи Богом, стал человеком, а в оккультизме человек сам должен осознать себя в качестве Бога.)

В фильме, снятом по одной из книг Ширли МакЛейн, популярной проповедницы оккультизма в Америке, она бежала в воды Тихого оке­ана, радостно крича: " Я Бог, я Бог! ". — В. Алексеев, А. Григорьев. Ре­лигия антихриста. — Новосибирск, 1994, с. 144.

Так что либо мы и христианство должны считать не-религиозным движением, которое преследует чисто культурную цель " уподобления Богу", либо и теософию мы должны рассмат­ривать как учение, ставящее перед собой практические и специфически религиозные задачи.

Вопрос этот тем более должен быть значим для г-жи Шапошниковой, что творчество Елены Рерих она уподоб­ляет именно служению Христа. " Когда Христос, — напи­шет позже Елена Ивановна, — мучился на Кресте, — кто понимал, что старый мир кончился, и уже новая заря заго­релась, и новый Бог вознесся над Землею. Сознавала ли она, когда писала эти строки, что именно ей, Высокому Космическому Иерарху, было суждено выполнить подоб­ную миссию?.. Елена Ивановна должна была притянуть на обессиленную землю Высшие энергии, высшие силы... Урус-вати (Е. И. Рерих — Л. Ш.), — писал Тот, Кто руководил космическим творчеством, — явит сочетание с небом... Эк­сперимент проводили Космические Иерархи, те субъекты

эволюции, которые могли на нее влиять и могли ею руко­водить. Они стояли на разных ступенях и были по-разному приближены к Земле. Но на Земле, внизу, принеся свою Великую жертву, оставалась она, русская женщина Елена Ивановна Рерих, от которой теперь зависела судьба Косми­ческой эволюции планеты Земля. Над Землей встала она, Космический Иерарх и Великий Учитель... Как заклятие звучали слова Космических Иерархов, обращенные к Той, которая взяла на себя всю земную тяжесть эксперимента: " Помоги Нам, помоги Нам, помоги Нам на всех путях. Но­вую связь Земли и Неба созидаешь"... Лучи Космических Иерархов, как тонкие хирургические инструменты, фор­мировали новую энергетику Елены Ивановны Рерих, в ко­торой Земля сопрягалась с Мирами иных состояний мате­рии и иных измерений... Планета голоса не услышала. Но Та, Единственная, все поняла. Царственный обруч Брат­ства коснулся ее головы. Отныне Великая сущность и зем­ная женщина, Елена Ивановна Рерих, будет ощущать и ассимилировать каждую новую энергию, приходящую из Космоса. Она будет приводить ее в соответствие с эволюци­онным процессом и давать этому процессу на Планете свой энергетический импульс. Она будет находиться в энерго­информационном взаимодействии с Братством, Космичес­кими Иерархами, иными мирами, и, наконец, Космичес­ким Магнитом. Ее земное тело, измененное и утонченное Экспериментом, уже не сможет существовать так, как су­ществуют остальные земные тела. Оно будет телом 6-го энергетического вида и потребует новых условий... Без нее Земля не совершит переход на новый виток эволюции, а человечество не получит нужную энергию для дальнейше­го продвижения. Таков был результат сложнейшего Кос­мического творчества на планете Земля, в ее XX веке" ⁴¹.

Я не даю сейчас оценки такого рода притязаниям. Я просто замечаю, что " притянуть на землю Высшие энер­гии, высшие силы" — это и есть задача любого религиоз­ного делания, любого религиозного культа — от самого при­митивного до самого возвышенного.

Вот пример соответствующей работы теософов, приве­денный самой Блаватской: " Мартинисты были мистиками и теософами, которые утверждали, что они обладают тай­ной установления связи с (элементальными и планетарны-ми) духами ультрамундных сфер. Некоторые их них были практикующими оккультистами" ⁴². И опять у меня все тот же вопрос: " установление связи с духами" — это что, чисто культурная работа?

А кроме того, — только ли мартинисты были " практи­кующими оккультистами"? Считала ли Блаватская, что оккультизм надо просто изучать, но не надо прилагать его к жизни? Очевидно, что она считала необходимым претво­рять оккультные знания в практику. И когда сегодня при­ходится вступать в дискуссию с рериховцами, они, если не находят достаточно философских или научных аргументов, сразу же ссылаются на практику: мол, " Живую этику" нельзя постичь через книгу, в нее надо вжиться, ее надо практиковать... Правильно — как и любую религию. Дру­гое дело, что для того, чтобы понять, например, культуро­логическую теорию циклов О. Шпенглера или теорию пассионарности Л. Гумилева, достаточно просто посидеть над их книгами и не надо никакой " духовной" практики. По­этому дискуссии о них и с ними возможны в рамках имен­но культурного движения. Чтобы понять философию Де- карта, Канта или Гуссерля (и даже Хайдеггера — если толь­ко последнее возможно) также достаточно воспитанного фи­лософского вкуса, работы со словами, логики и усидчивос­ти. Но не нужно ни благовоний, которыми обкурены книж­ные магазины рериховских центров, ни медитативной му­зыки, ни " открытия чакр".

И даже помимо всех каббалистов и мартинистов — не­ужели не очевидно, что учение, называющее себя " этикой", те