Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава: 5. Живая этика в школе






Не стану отрицать, бывают хорошие люди в дурной религии, и дур­ные — в хорошей. Но одну вещь я усвоил из опыта, вполне реально­го, так, как учатся различать марки хороших вин. Вряд ли мне попадался хотя бы один философствующий преступник, который не философствовал бы о Востоке и перевоплощении, о колесе судь­бы и круговороте вещей, о змее, закусившей собственный хвост. Первоистоки этого учения, быть может, иные, но в нашем реальном мире оно стало религией негодяев. — Мне кажется, — заметил док­тор Войн, — негодяй может исповедовать любую религию. — Да, — согласился его собеседник, — может, или вернее, мог бы, если бы тут было рассчитанное лицемерие. Любое лицо можно прикрыть любой маской. Всякий заучит несколько фраз и скажет, что дер­жится таких-то взглядов. Но мы ведь говорим о поэте. А поэту нуж­но, чтобы маска до известной степени была вылеплена на нем. Он может черпать лишь из того, что есть и у него в душе. Он не мог бы стать красноречивым методистом, а вот побыть красноречивым мистиком или фаталистом ему не трудно. Такой человек, даже весь покрытый кровью, способен вполне искренне уверять вас, что буд­дизм — лучше христианства, мало того, что буддизм — христианней христианства.

Г. К. Честертон 223

 

Как мы помним, " Живая этика" для того и стремится иметь имидж " светского", культурного движения, чтобы легче проходить в школы. Один из американских едино­мышленников Рерихов выразил это так: " Я убежден, что борьба за будущее человечества должна быть начата и вы­играна в классах школ учителями, которые правильно по­нимают свою роль провозвестников новой эры. Школьные классы должны стать ареной конфликта между гниющим трупом христианства и новым сознанием" 224. Российские оккультисты также всерьез озабочены приручением шко­лы.

 

В резолюции международной встречи рериховских обществ (Мос­ква, 7-10 окт. 1994) значится: обратиться в ЮНЕСКО с целью объявить 1999 год (125-летний юбилей Н. К. Рериха) годом Рериха, назвать име­нем Н.Рериха малую планету и улицу Москвы, включить в школьные программы идеи " Живой этики" (Сегодня. 12.10.1994). По сообщению газеты " Знамя мира" (№1, 1995) при Министерстве Просвещения со­здан Центр глубинного образования, разработки которого внедряет Ря­занский университет духовно-нравственных знаний. Судя по тому, что рериховскую газету это радует, программы и " Центра", и " Университе­та" содержат достаточное число оккультно-медитативных практик.

 

Незаметные семинары и библиотечные выставки приучают учителей ставить знак равенства между словами " Рерих", " Культура", " Духовность". Когда же учителя доз­реют до того, чтобы войти в свои классы с проповедью " Жи­вой этики", они смогут воспользоваться " педагогическим опытом", который уже приготовлен для них. С чем же они входят в классы? Только ли с культурой и картинами?

С. Клещевская предлагает прививать первоклассникам живоэтическое сознание. Свой собственный опыт она счи­тает вполне удачным. После ее уроков первоклашки пра­вильно отвечали на задаваемые вопросы. Дается, напри­мер, вопрос: " Владыки какой планеты дали людям Земли разум? " Ответы: — Разум дали Владыки Шамбалы. — Ра­зум дали Владыки Юпитера. — Разум дали Владыки Ори­она. — Разум дали Владыки Венеры. Вопрос: " Почему Матерь Мира создала Шамбалу? " Ответы: Потому Матерь Мира создала Шамбалу, чтобы Боги могли жить отдельно от людей. — Потому что богам было негде жить. — Матерь Мира создала Шамбалу для того, чтобы Боги могли уйти туда и жить" 225.

Неужели и это надо считать чисто светским образовани­ем? Неужели эти диалоги не являются религиозным вос­питанием?

Другая наставница Агни Йоги советует проводить заня­тия с детьми по такому плану: " Занятие 5. Закон перевоп­лощения. Цель занятия: 1. Что такое смерть. 2. Начать раз­говор о Тонком Мире. 3. Закон перевоплощения. Материал урока. Н. П. Баныкин. " Детям о Космосе, Земле и Челове­ке". Ш. Перро. " Спящая красавица". А. С. Пушкин. " Сказка о мертвой царевне и семи богатырях"... 1. Смерть. Вера в то, что человек живет один раз. Противоречия этой теории" 226.

Так первоклассников, с одной стороны, лишают сказок (ибо приучают всюду видеть магическую эзотерику), а с другой стороны — с первых же шагов противопоставляют христианству (которое придерживается " противоречивой" теории однократной жизни человека).

Но все же остается еще вопрос: ради чего рериховцы нарушают закон о светском характере школьного образо­вания? Может, истины, возвещаемые ими, стоят того, что­бы презреть букву закона? Посмотрим.

В 1995 году Правление российского общества " Знание" издало двухтомную брошюру Н. А. Стадниковой " Искусст­во мыслить. Методическая разработка для учителей началь­ной школы". Это и есть учебник по " Живой этике" для первоклассников.

Учебное пособие не ограничивается целью дать детям некоторые представления об этике (пусть даже и " живой"). Дети должны под руководством учителя так изменить (" рас­ширить") свое сознание, чтобы быть готовыми к общению с Космосом. Поэтому, в частности, рассказы учителя реко­мендуется сопровождать медитативной музыкой: " Прочте­ние темы " Жители Звездных Миров помогают Ивану сто­тысячному" рекомендуется провести в сочетании с музы­кой (музыка должна звучать тихо, как бы издалека)227. От­рывки из Библии надо " читать с паузами, торжественно" 228. Дети должны научиться общаться с духами — " дети не должны пугаться, если слышат голоса" 229. Когда же дети научатся слышать потусторонние голоса, " начинается са­мостоятельное общение детей с внутренним водителем" 230. А пройдя полный курс обучения " Живой этике", ученик научиться левитировать: " А может ли бхумовец летать без помощи техники? — снова спросил учитель детей. — Бху­мовец может летать в тонком теле, — ответили из старше­го класса" 231.

" Бхумовец" — это житель планеты Бхуми, как на " язы­ке Космоса" называется наша Земля. Об истории Бхуми Н. А. Стадникова сочинила сказку, и с помощью этой сказки дети должны научиться смотреть на историю мира и Рос­сии через очки " Живой Этики". " Жил да был на свете Иван стотысячный. Больше всего на свете он любил странство­вать по разным космическим Мирам. В каких Мирах он только не побывал! Миры Огненные, Миры Звездные, Миры Дальние, Миры Высшие, Миры Тонкие, Миры плот­ные..." 232. Затем герой сказки совершает своего рода грехо­падение, и мир Бхуми оказывается отрезан от " Миров Ог­ненных, Звездных, Дальних, Высших, Тонких". Но нако­нец Иван стотысячный " воспрянул духом и решил спасти Мир Бхуми", для чего он начинает собирать вокруг себя разные народы и строить мировую " Общину". Ему, конеч­но, мешают " темные" и " невежды", но ему же помогают " силы Космоса". В результате, например, преп. Сергий Ра­донежский и Куликовская битва предстают так:

" Напала на них силища темная-претемная, под назва­нием Хан. Порушила она все основание братское. Добра­лась силища и до строителей-бхумовцев вместе с Иваном стотысячным. Плохо пришлось бы им, да спасла их Сила-Свет Радонежская из Звездных Огненных Миров. Раски­нули Звездные жители Сферу-Радугу от Миров Невидимых к Мирам Звездным видимым, а от них пала она Дугой-Радугой над Миром Бхуми. И спустилась по этой дуге Сила-Свет Радонежская к строителям Братской Общины. Благо­словила Сила-Свет Радонежская строителей на битву со слугами темной силищи. Сама же Сила-Свет Радонежская вышла на битву один на один против силища Хан... Завы ла силища темная диким голосом да и рассыпалась вся, как будто ее и не бывало. Тогда сказала Сила-Свет Радо­нежская Ивану стотысячному: " Грядет роковой срок. Под­нимется сила черная против Знамени Мира. Примешь удар на себя. Больше мировых битв не будет". Сказала так Сила-Свет Радонежская и поднялась по Дуге-Радуге на седьмое, самое высокое небо Бхуми" 233.

Перед учителем методист ставит следующую цель, ко­торой должен достичь рассказ о " Силе-Свете": " работа над темой основывает начало приобщения сознания ребенка к положению древней мировой культуры о том, что все в этом проявленном мире есть силы или энергии" 234.

Детям, которых учительница решила завербовать в адеп­ты " Агни Йоги", надо поведать еще и иные страшилки. Их ждет рассказ об Армагеддоне. В библейской традиции бит­ва Армагеддона — это последнее событие мировой исто­рии, победа Христа над силами Антихриста. Согласно же учению Рерихов Армагеддон уже произошел. " Н. К. Рерих относит это событие к сороковым годам двадцатого столе­тия (вторая мировая война)", — пишет Н. А. Стадникова, демонстрируя этим или свою нечестность, или неосведом­ленность (по уверениям Елены Рерих, космический Арма­геддон произошел в 1947 г., а отнюдь не в годы второй ми­ровой войны).

 

Стадникова Н. А. Искусство мыслить. Ч. 1, с. 19. Кстати, извес­тие о том, что в 1940-е годы Майтрейя уже пришел и провел победонос­ный Армагеддон, должно представлять особый интерес для иудеев. Дело в том, что, по заявлению Елены Рерих, именно Майтрейя и есть Мессия иудеев, Мессия, ожидаемый Ветхим Заветом (Письма Елены Рерих 1932-1955, с. 42). И этот Майтрейя уже пришел, Рерихи его узнали — " Май­трейя и нынешний Владыка Шамбалы — Единая Индивидуальность" (Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2, с. 125). Если вспомнить, что годы появления " иудейского Мессии", годы победоносного рериховско­го Армагеддона — это годы " холокауста", годы уничтожения милли­онов евреев, то станет понятно, что не только для христиан, но и для иудеев " мессианство" Рерихов является просто кощунственным.

 

Детям же об этом следует рассказать так: " Много ли, мало ли времени прошло, никто не ведает, по­дошел тут срок роковой, годы со-роковые. Поднялась си­лища черная-пречерная под названием Армагеддон. На ви­димую битву выслала армагеддонова силища Крушилу Хва-талу... А на невидимую битву силища армагеддонова по­ставила Разрушилу. Вполз Разрушило внутрь строения брат­ского. Стал он бхумовцев с пути Добра и Света сбивать, подозрения да рознь и доносы сеять. А кого сбить с пути не смог, того травил ядом зельиным. Остается тогда от бху-мовца одна тень-энергия. Много теней стало бродить по Миру Бхуми. Совсем не стало Света. А какое же во тьме строительство? Вот поэтому строил, строил Иван стотысяч­ный эту Общину, да сам и уснул. Перестал он летать в Дальние Миры, забыл он Отца и Матерь, забыл своих Стар­ших Братьев и Сестер. Да Старшие Братья и Сестры все время помнили о Нем. Увидели они, что Иван стотысяч­ный уснул, и послали ему весточку через своих вестников — Сестру Елену Прекрасную и Брата Николая Непобедимо­го... И стало в голове и вокруг головы Ивана светло, как днем... И когда наступил роковой срок, годы со-роковые, поднялся владыка Мира Знания Майтрейя на битву с са­мим князем Мира тьмы. Старшие Братья и Сестры бились с тьмою или неведеньем. И помогали им в этой тяжкой битве Елена Прекрасная и Николай Непобедимый. Так все вместе Они и победили князя Мира не-знания" 235.

Отметим прежде всего решающую роль в судьбах Вто­рой мировой войны семьи Рерихов — " прекрасной" Елены Ивановны и " непобедимого" Николая Константиновича.

Во-вторых, обратим внимание на то, что дети сразу по­мещаются в апокалиптическую атмосферу. Век Майтрейи, время " второго пришествия" не отодвигается в некое не­определенное будущее: он уже наступил. Соответственно, стоит только заглянуть в эту школу миссионеру из " Белого братства" или из " Аум Синрике" и объявить, что Мессия-Майтрейя уже стоит во дворе (или ждет их на Олимпийс­ком стадионе) — как дети, обученные Стадниковой " Ис­кусству мыслить", побегут туда толпами.

В-третьих, ребятам объясняется классическая схема со­ветской истории, разработанная еще в хрущевские време­на: " хорошая была идея, и так здорово мы все с Махатмой Лениным начали, да вот потом Сталин с Берией попута­ли". Все было хорошо до " роковых-сороковых", а потом появился " Разрушило". Кто имеется в виду — не очень понятно. Во всяком случае в годы " ежовщины" Рерихи от­зывались о советском режиме вполне ласково. В 1938 г. Н. К. Рерих пишет: " Планета тяжко больна. Равновесие мира держится лишь одной страной, и радостно, что там кипит строительство" 236.

Действительно, лучше не приписывать Рерихам и их " Махатмам" политическую прозорливость. Но чтобы как-то выгородить их коммунистические симпатии, Н. А. Стад-никова поясняет учителям: ошибка коммунистического ре­жима была только в том, что " в основание строительства была заложена ошибочная идея — насильственное искоренение чувства собственности у человека, материалистическая на­ука и технократия, иначе говоря, материальная культура" 237.

Вот опять науке досталось за то, что она недостаточно оккультна... А что касается " отказа от собственности" — то он может быть добровольным в монашеских общинах, но в целой стране, в целом обществе он и не может быть иначе как насильственным. И когда в " Напутствии Вож­дю" Рерих советует отменить собственность на землю или право наследования, вряд ли он полагает, что все потенци­альные наследники и реальные землевладельцы с востор­гом отнесутся к этому предложению. А потому и предус­матривает использование " сумасшедших домов и тюрем" (Община, 248).

Но дело не в политических убеждениях Рерихов или Стадниковой. Вопрос в другом: действительно ли чисто " светскую" этику несут с собою рерихианцы в школы? Хотят ли они расширить исторический, культурный, нравствен­ный кругозор детей или просто желают сделать из них адеп­тов своей секты?

Сама Стадникова цель своего учебника определяет так: " Учебное пособие " Искусство мыслить" для начальной шко­лы подготавливает сознание ребенка к самостоятельному изучению книг Живой этики, которое начинается с пятого класса" 238. Итак, уже пятиклассники должны стать агни-йогами и " агни-йогинями".Как и в " вальдорфской педагогике" Р. Штейнера, уче­ники призываются к " самопознанию", которое сводится к открытию в себе семи различных тел. У Стадниковой в главе " Ученики Мартанды познают себя" это выглядит так: " Бху-мовец — существо космическое. Бхумовец — семеричен, — объявил Мартанда" 239. Дальнейший текст стадниковской сказки не дает объяснений — почему же " бхумовец семе­ричен". Но зато дети впервые знакомятся с одной из из­любленных идей оккультной литературы.

Кроме того, уроки " Живой этики", которые, по реко­мендации Стадниковой, " должны стать любимым часом ре­бенка", призваны отравить оккультизмом весь мир малы­ша. Постепенно он должен приучиться даже обычные сказ­ки читать как " эзотерические трактаты". Сама Н. Стадни-кова не преминула пояснить, что " Богатырь в сказках зна­чит полубог" (с соответствующей практической рекоменда­цией — " неплохо разобрать с детьми поподробней внутрен­ние духовные силы, которыми владели богатыри")240.

Отечественная педагогика последних лет уже знает при­меры " эзотерических сказок". Впервые с ними я встретил­ся в учебниках, изданных сектой по имени " Юнивер". Офи­циально учебники этой секты, естественно, именуются " Учебниками живой духовности". Название предмета кра­сиво донельзя: " Искусство быть и стать человеком" (почти как учебник Н. Стадниковой). Изданы эти учебники при поддержке государственных образовательных структур (" На­учно-информационная внедренческая фирма " ЮКИС" Сис­темы Гособразования СССР. Центр непрерывной целевой радиотехнической подготовки специалистов. Редакция ли­тературы о культурных традициях"). Второй том этого учеб­ника спустя год был издан вообще издательством Всерос­сийского Заочного Педагогического Института. Тираж — сто тысяч. Внедрение " юниверовских" методик в Москве под­держивалось бывшим начальником Юго-Западного образо­вательного округа Москвы Евгением Ямбургом.

" Юнивер", будучи сектой, выдает себя за образователь­ный центр; его основатель Иван Гавриленков считает, что нескольких лет обучения в " инъязе" достаточно, чтобы на­зываться французом " Жаном Гавэром" и требовать обра­щения к себе " Ваше Превосходительство".

Сам Гавэр считает, что для него " наиболее близким по духу Учением и способным увидеть и ощутить его являет­ся философское наследие Николая и Елены Рерихов" 241. Правда это или нет — вопрос малоинтересный. Важно, что почти нет в России такой секты, которая не использовала бы имя Рерихов в качестве отмычки к сердцам учителей и директоров школ.

Обычно он выдает себя за посланника некоей " цивили­зации N". Эта цивилизация находится на земле: " Кроме людей на земле есть другие цивилизации" 242, " цивилиза­ция N существует независимо от человека" 243. Эта цивили­зация духов передавала людям эзотерические оккультные знания.

И конечно, у него есть свои сказки для детей. Знаете ли вы эзотерический смысл сказки " Колобок"? Так слушайте: " Колобок означает Луну. И каждое животное откусывало от колобка по кусочку, а лиса съела остаток. Вот смысл, почему Луна такой бывает на небе. Еще Луна означает че­ловека. На самом деле в сказке написано о том, кем и как был создан человек, как он попал в наш мир и каких четы­рех врагов в жизни он должен побороть. " Жили-были ста­рик со старухой". Остановились. Ста-рик. Ста-руха. Что означают слова " рик" (укр. " рш" — год) и " рух" (укр. — движение)? У нас есть десять цифр. 10x10 — будет 100 — это совершенное число для 10. Старик — это совершенный год, совершенная старость, совершенная мудрость. А са­мый совершенный мудрец — Бог. Поэтому старик — нача­ло мыслящее. Старуха — совершенное движение, начало действующее. Или Слово и Дело, теория и практика. Бог един, но начала разные" 244. Кстати, это толкование " Колоб­ка" предложила Т. Кузнецова — научная сотрудница Ки­евского института усовершенствования учителей...

Серый Волк преподает здесь науку Тайноведения и пре­дупреждает Царя: " Направо пойдешь — в Нижний Мир попадешь, налево пойдешь — в Верхний мир попадешь, прямо пойдешь — в Средний мир попадешь" 245. Раз перед Царем открываются три мира — он на них смотрит явно из своего, четвертого мира (" Дворец"). Здесь стоит напомнить, что в каббалистической традиции мир слагается из четы­рех сфер, и человек должен пройти через все четыре в сво­ем космическом становлении. Подобному надругательству подвергаются в учебниках " Юнивера" и Пушкин, и Экзюпери, и просто самый обык­новенный человеческий вкус.

Но наиболее интересные тексты в этих учебниках на­браны по-французски. А в них-то и таится суть: " Тради­ции Каббалы и древа Сефиротов необходимы нам... Мы дол­жны набросать резюме обширного знания, перенесенного Зогар и Каббалой" 246.

Претендуя не только на французское происхождение, но и на знание сокровенных тайн всех религий, " Гавэр" считает, что он постиг, например, истинный смысл хрис­тианского Креста. Крест в его понимании — символ ок­культного мира. Уподобив структуру мира кресту и чело­веческому телу, Гавэр видит место для Бога в весьма свое­образном органе. Оказывается, " тот знак, который соотно­сится с Высшими понятиями, находится в нижней части Перекрестия, и здесь же находится знак Бога. Это знак очень сильный, он символизирует интимные отношения" 247.

В оккультной знаковой системе, в которую погружает детей Жан Гавэр, " Знак Духовности выглядит не совсем привычно. Аспект Духовности преобразуется и берет нача­ло в той части тела, которая обычно соотносится с функци­ями пола... Аккумуляция Духовной энергии позволяет ук­репить нижнюю часть живота" 248. Такое соотнесение ду­ховности со сферой пола характерно для тантризма, вопло­тившегося в том самом " северном буддизме" или ламаиз­ме, что так полюбился Рерихам.

 

Пример эзотерической практики тантризма: " Когда период зат­ворничества закончился, и были выполнены все необходимые посвяще­ния мужа и жены, когда был создан кйилкхор и закончены все церемо­нии, Марба заперся вместе со своей женой Данмедма и молодой четой в своей молельне. Лама занял свое место на ритуальном троне вместе со своей супругой-дагини, тогда как Нгог Чойдор и его жена оставались в объятиях друг друга у его ног. Марба излил свою сперму в чашу из человеческого черепа и, смешав ее с различными компонентами, обла­дающими якобы магическими свойствами, дал выпить смесь ученику и его жене. Этот необычный ритуал известен лишь очень немногим ла­мам. Судя по собранным мною сведениям, он выполняется редко. Гово­рят, что только те, кто был посвящен в самые сокровенные таинства определенной категории эзотерического учения, имеют право на его вы­полнение. Любой другой, кто рискнет его использовать, родится демо­ном" (Дэви-Неел А. Посвящение и посвященные в Тибете. — СПб., 1994, с. 44). Более подробное описание схожих ритуалов см. на ее. 125-126.

 

Как и подобает нелегальной оккультной структуре, " Юнивер" уверяет учителей, что он — чисто светская организация. Но в его учебниках, предлагающих новую " единую религию" человечеству, есть такие декларации: " Под Звез­дой Любви, в Откровении, ты раскроешь суть Веры Истин­ной, Веры в Господа, что Единою называется". В коммен­тарии к этому стиху говорится: " Советуем читать текст Уче­ния медленно, размышляя над каждой строкой. Попробуй­те понять тайный смысл слов-знаков, написанных с боль­шой буквы" 249.

Насколько " едина" эта новая " вера", можно усомнить­ся. История знака " Игрек", например, слишком напомина­ет историю Люцифера: " Он бесконечно долго падал в Без­временье, Он знал, что его ждет. И это была сознательная жертва, заключение себя в Безвременье. Он увидел, что ему предстоит, и, собрав все свое мужество, раскинув кры­лья в полете, Он падал спеша, жертвуя собою во имя Жиз­ни" 250. О том, что Люцифер " жертвенно служил делу про­свещения людей", в текстах и Блаватской, и Елены Рерих говорится неоднократно и вполне ясно251.

Гавэр сетует на " утрату сакрального отношения к при­роде", приведшую к " внешней форме религиозности". На­помню, что " сакральное отношение к природе" и есть язы­чество, почитающее тварный мир вместо Творца, а утверж­дение о том, что смысл жизни рождают низшие, иррацио­нальные уровни психики, несовместимо со всей традицией европейской философии, всегда видевшей смысл человечес­кого бытия в развитии именно разумного его начала. Упор на иррационализм и бессознательное — характерная черта именно теософской, неоязыческой педагогики (например, " вальдорфской"). Характерный для оккультизма мир пе­ревертышей (где путь к добру начинается с нисхождения вниз, где сатана и Бог оказываются проявлением единого начала и т. п.) проявляет себя и в предлагаемой Гавэром психологии. Он, например, утверждает, что " суггестивные формы методик" совершенствуют " высшие уровни созна­ния" 252. Поскольку суггестия может быть обращена только к подсознанию человека, приходится признать, что имен­но оно и есть по Гавэру " высший уровень сознания", а от­нюдь не разум.

Гавэр не очень-то и скрывает эзотерический характер своего учения; его " Юнивер" собирается знакомить детей, прошедших " инициацию", с " эмпирическими методами религий" 253.Вот намек на одну из этих " инициаций": " Для того, чтобы подростки превратились во взрослых людей, необхо­димы провоцирующие ритуалы. Ребенок обязательно дол­жен выдержать поединок с отцом перед тем, как будет под­вергаться символическому обряду инициации" 254. Этот его совет особо интересен, если его сопоставить с советом более ранней ступени: " Мать никогда не затрагивает вопросов интимных отношений и не пробуждает в сыне чрезмерный интерес к интимной области. Об этом говорит исключи­тельно Учитель и Отец" 255. Похоже, что слова " Учитель и Отец". относятся именно к Гавэру. Но если даже под " От­цом" с большой буквы понимается обычный отец, то как же удастся сыну поговорить с ним об этом, если Гавэр пред­писывает подростку именно скандальное поведение с от­цом. И, значит, опять же, остается обсуждать интимные вопросы только наедине с Учителем. А чтобы рекоменда­ции не расходились с делом, " Его Превосходительство" любит наедине тестировать мальчиков у себя в квартире... При этом подростку предлагается вполне нехитрая логи­ческая схема: а) каждый человек — это " микрокосмос"; б) следовательно, в человеке должно быть все, что есть в мире; в) в мире есть мужское и женское начало; г) следова­тельно, в гармоничном человеке оба этих начала должны быть равно развиты. И, наконец, конкретное предложение: поскольку ты начинаешь быть мужчиной, тебе нужно мак­симально развивать в себе мужское начало, а поскольку " Его Превосходительству" для большей гармоничности не­обходимо подчеркнуть в себе начало женское, то он готов выступить в " пассивной" роли...

Кстати, Гавэр не так глуп, как кажется. Христианство мыслит человека как образ Бога, а не как модель Космоса, и потому может освободить его от рабства стихиям пола. Но там, где нет надмирного, надполового Бога — там впол­не логично заключить, что именно через секс совершается посвящение в " тайны Космоса". Так полагает новый " Мес­сия" Сан Сен Мун, проповедуя двуполого " Бога" и вхождение в семью Мессии как единственный путь спасения. Так пола­гали древние греки, возводя в культ любовь к мальчикам.

И потому отнюдь не случайно, что неоязычество, едва только появившись на свет, стало отбрасывать гомосексуальную тень. Курт Воннегут отмечает подчеркнутую муже-подобность мадам Блаватской, ее страх перед обычными брачными отношениями. И при этом цитирует записную книжку Блаватской: " Счастье женщины — в обретении власти над потусторонними силами. Любовь — всего лишь кошмарный сон" 256.

Ученик Блаватской Ледбитер, в прошлом пастор англи­канской церкви, был также известен среди теософов свои­ми гомосексуальными наклонностями. Можно представить себе ужас отца Джидды Кришнамурти, когда он узнал, что Ледбитер признал в его мальчике Мессию и потому желает взять его к себе на воспитание...

 

см. Фаликов Б. 3. Неоиндуизм и западная культура. — М., 1994, с. 82. Г. Померанц излагает этот эпизод так: " Обладая известными па-рапсихологическими способностями, Ледбитер занимался тренировкой подходящих мальчиков, воспитывая из них будущих оккультистов. Джидду (Кришнамурти) стал его лучшим учеником... Ледбитер, обви­ненный в применении безнравственных педагогических методов, вы­нужден был уехать из Индии". — Померанц Г. Выход из транса. — М., 1995, с. 496.

 

Нет, грех может слу­читься с носителем любых религиозных взглядов. Но в том-то и дело, что оккультная теософия готова не просто оправ­дать, но даже освятить некоторые грехи... Во время судеб­ного процесса " на обвинения в гомосексуализме Ледбитер отвечал, что в его прошлых рождениях в Древней Греции педерастия была частью культуры, а поэтому он ни в чем не виноват" 257. Если в Абсолюте есть доброе и злое, мужс­кое и женское, то естественно от гармоничного человека ожидать андрогенических склонностей.

И эта идея прямо обосновывается Блаватской: " В конце следующего Круга Человечество опять станет муже-женс-ким. В Седьмой Расе эти двое сольются в одно" 258. Поскольку же " Махатмы", " гуру", " посвященные" ходят среди людей как посланцы высшей и будущей расы, им позволительно носить в себе черты всеобщего светлого будущего. Так что не нужно удивляться открытию Блаватской: оказывается, " ни один настоящий Посвященный не был женат" 259. И уточ­няет: поскольку у Сократа была жена — его нельзя счи­тать " посвященным". И напротив — поскольку Моисей почтен званием " Учителя", он " никогда не мог быть жена­тым" 260. А свидетельство Библии о женитьбе Моисея надо считать " аллегорией". Отсутствие семейных людей среди тех, кого теософы считают своими Учителями, не просто любопытная историческая " случайность" или совпадение. Нет, это — императив: " женатый человек не может быть адептом" 261.

Что же касается Гавэра, то он на службу своей страсти ставит не только оккультизм, но и " глубинную психоло­гию". Чтобы отношения с Учителем становились теснее, " у нас в Лицее существует методика " Откровение помыслов", которая состоит в том, что человеку необходимо признать­ся при всех в своих положительных и отрицательных ка­чествах. Для начала предлагаем выписать их для себя и подумать" 262. Вообще-то эта методика публичной исповеди распространена в тоталитарных сектах. Но Гавэр, похоже, не настаивает на публичности. Письменные исповеди он хранит у себя дома: " На каждого моего сотрудника у меня дома лежит огромный том его личного психоанализа и от­кровения помыслов. У нас никто не боится голым раздеть­ся. Я считаю, что если человек боится своего тела, — это уже не человек. У нас нет никого посторонних в центре. Это у нас семья. Представьте себе, что Вы переодеваетесь, и вдруг папа пришел. Побыв месяц на нашем тренинге, чело­век выходит на сцену без всяких проблем и рассказывает о своих проблемах и плохих сторонах характера" 263.

Директора школ вновь и вновь будут приторговывать детскими душами, вновь и вновь забывая потребовать ли­цензий и экспертных заключений у бесчисленных оккульт­ных " новаторов". " Мне обидно, когда меня спрашивают, какие у меня дипломы", — сказал Иван Гавриленков в ин­тервью радио " Надежда". Но руководство округа и школ могли бы потребовать документы с человека, которому до­веряют тысячи детей! Неужели можно отдавать детей " но­ваторам", не просмотрев их учебники и не проведя экспер­тизы?

Секты типа " Юнивер" выживают в любых скандалах: после публичного провала они меняют свое имя и прихо­дят в соседнюю школу в новой маске — естественно, не религиозной, а чисто культурной.

Чтобы не приносить в жертву оккультистам новые сот­ни детских душ, приходится просить родителей и учите­лей: если в ваших школах появились " нетрадиционные" преподаватели " духовности", присмотритесь к ним. Они могут называть себя просто философами или просветите­лями, представителями " эвритмического искусства", мо­гут заявлять, что они нашли способ соединения сразу всех религий и что они хотят принести детям " живую этику" Рерихов. На деле за ними будет стоять все та же практика магического оккультизма.

Для работы же с более взрослыми людьми, со студенче­ством оккультисты располагают ширмой, называющейся " Новый Акрополь". Как обычно, эта организация зареги­стрирована как образовательная и культурная. Как обыч­но, она ставит своей уставной целью достижение " братства религий". И, как тоже обычно у неоязычников, " Новый Акрополь" стремится избавить своих учеников от узкого христианского догматизма.

Для этого уже при отборе учеников проводится их тес­тирование с весьма характерными вопросами. Например: " Выберите фразу, которая наиболее полно отвечает Вашим взглядам: 1. Перед Вечным и божественным нет привиле­гированных религий и народов. Каждая религия — лишь отражение Единой Вечной Истины. 2. Нужно вернуться к Христианству. Христос есть Бог, единственный возможный Путь, Истина и Жизнь. 3. Для человека хорошо бы выб­рать себе одну из многочисленных религий (буддизм, ис­лам, христианство, иудаизм и т. д.) и пытаться придержи­ваться их наставлений". Понятно, что первый ответ пред­почтительнее третьего, а второй просто закрывает двери в " Новый Акрополь".

На пороге обычной школы или семинара по истории культуры странно отвечать на вопрос " Происходили ли с Вами необычные явления? ". Варианты ответов: " Вижу кра­сивые, интересные сны; определяю силу и характеристики биополя; имею мистические откровения через медитацию; имею мистические откровения через молитву; общаюсь с пришельцами из Космоса, с Внеземными Цивилизациями; вижу ауру других людей; имею способность лечить энерге­тическими потоками; выхожу в Космос, на Астрал и дру­гие невидимые планы; общаюсь с Мастерами мудрости и другими Высокими духовными существами; могу оказы­вать помощь через способность ясновидения; слышу голоса, приказывающие что-то делать и направляющие меня во всем".

Но, естественно, и " Новый Акрополь" очень обидится, если его назвать религиозной организацией и тем более сектой. И будет он колоннами уводить людей в Астрал, уверяя, что именно оттуда лучше всего изучается земная культура.

 

Он все больше и больше усваивал помпезный стиль и сросся с ним в конце концов, как со своим пресловутым цилиндром. Что требуется в подобных случаях? Несколько дней постельного режима. Несколько целительных недель постоять на одной ноге и порассуждать о тон­ком различии между самим собой и Всемогущим Господом, которое так легко ускользает от нашего понимания.

Г. К. Честертон'" 4

 

" Есть две добродетели, созидающие спасение человека: вера и любовь. Если бы я видел, что вы погрешаете в чем-либо о вере, то о ней и слово повел бы я к вам, стараясь всячески направить вас на православное мудрование. По­скольку же благодатию Христовой, ваша вера здрава, то, оставя веру, поговорю с вами немного о деятельной жизни, двигателем которой должна быть любовь". Так обращается к монахам преп. Феодор Студит265.

Я же обращаюсь не к монахам, но совсем к иным чита­телям. Те люди, ради которых написана эта книга, болеют верой — точнее, суеверием. В порыве своей совести воз­жаждав истины, они обратились не к Евангелию, а к ми­шурным книжкам карма-колы. Их души, вскормленные на тощих хлебах " атеистической духовности", и прежде были не слишком здоровы (да и " деятельной любви" их учили не так уж настойчиво). Прельщенные же " Живой Этикой", они лишь плотнее затянули повязки на своих гла­зах. Атеизм сменился язычеством. Насколько выветрилось представление о Боге из сознания людей, можно судить по такому высказыванию женщины, занимающейся вышива­нием золотошвейных икон: " Я чувствую — если энергети­ка из Космоса сильна (я так называю вдохновение), зна­чит, пора за работу".

Поэтому и приходится вести к таким людям слово о вере. И не просто о вере — о христианской философии.

Немало поколений подряд несется над Европой и Росси­ей клич: сделайте христианство понятнее, говорите проще, объясните все рассудочно и без ваших " таинств" и " благодатей". Но едва только выйдет очередной катехизис, попу­лярно излагающий веру Церкви, как интеллектуальные гурманы заявляют: фи, как примитивно.

Итак, две устойчивые формулы вращаются в сознании современных людей, оправдывая их неоязыческие страсти: " Христианское богословие слишком сложно, поэтому пой­дем лучше к колдунам". И — " в христианском катехизисе все слишком примитивно, поищем лучше глубину филосо­фии на Востоке". В христианстве есть философия. Она и глубока и логична. Но нужно приложить труд, чтобы по­нять как логику философии, так и логику богословия.

У языческих синкретистов есть один очень любопыт­ный аргумент. Они заявляют, что разница между религия­ми — это не более чем расхождение в обрядности, а потому эзотерическая философия, уважительно относящаяся к любому символическому обряду, может быть совмещена с любым культом, то есть с любой религией. Так проповедо­вал еще древний гностик Валентин, который преподавал гностическую теогонию, но при этом считал возможным формально оставаться христианином и участвовать в хрис­тианском богослужении266. Обряды — для толпы, для на­рода. Церковь и существует для народа. А философии в ней быть не может. Философия есть только у " посвящен­ных". Спорить с профанами — значит унижаться. Лучше из снисхождения к толпе соблюдать ее ритуалы, и при слу­чае выискивать среди обычных прихожан кого-нибудь, кого можно было бы посвятить в " тайны гнозиса". Исходя из таких рассуждений, " гностики не столько отрицали цер­ковь, не столько противополагали себя ей, как заблуждаю­щейся, сколько ставили себя над нею, признавая у себя высшие истины, а в церкви только низшие... Для них ка­фолическая церковь была не столько погрешающею, заб­луждающейся, сколько церковью отсталою" 267.

Так думает и великое множество сегодняшних неоязыч­ников. Ложь этой позиции заключается в уравнивании ре­лигии и культа. Христианство, православие — это не толь­ко обряд. У нас есть своя философия. И христианская мысль (философская и богословская) достаточно самостоятельна, достаточно разработана, достаточно богата, чтобы отстаи­вать свою, целостную и продуманную систему понимания мира, человека и Бога.

Именно для того, чтобы загасить попытки разумного осмысления богословских проблем, церквеборцы заверяют своих слушателей, что у православия нет никаких аргу­ментов, с помощью которых мы могли бы обосновать свою веру. Они с такой безапелляционностью говорят, что в Церк­ви нет ничего, кроме обрядности, что человеку и в голову не придет после презентации очередной карикатуры на право­славие обратиться к церковной литературе или к церковным богословам и спросить их: вы действительно столь прими­тивно понимаете Бога, мир и Писание, как нам рассказали?

Так действовали марксистские агитаторы, так работа­ют оккультные проповедники и сектантские миссионеры. Мол, у них в Церкви только обряды, а философия — у нас. Так рождаются формулы типа " Да, в обрядоверие, в кото­рое выродилась Русская православная церковь, Л. Толстой точно не верил" 268.

Кстати, именно в это Л. Толстой и верил. Он истово ве­рил в обрядоверие Православной Церкви. Он глубоко ве­рил в то, что Православная Церковь выродилась в обрядо­верие. Сами же христиане верят не в обрядоверие. Они ве­рят в благодатность обрядов; в обрядоверие же верят толь­ко журналисты (они верят в то, что Русская Церковь пора­жена этой болезнью).

 

" Так называемое обрядоверие, рабство обряду и букве, это — миф, выдумка. Предки наши держались за обряд крепко, но потому, что чувствовали его большую, неизмеримую цену. Поднят вопрос: " двоить или троить аллилуйю". Наши предки идут на Восток за справками. Какими? Только узнать: сугубить или трегубить аллилуйю? Нет, чтобы узнать " тайну божественной аллилуйи", т.е. смысл возглашения, скры­тую в повторении возгласа (двукратном или трехкратном) мысль. Ка­кое же тут обрядоверие? Обряды для наших предков — наглядная за­пись догматической истины. Можно бояться, что с повреждением обря­да пошатнется, может повредиться одетая этой святой оболочкой исти­на веры", — пишет старообрядческий еп. Михаил Семенов (Церковь. 1992, №2).

 

В самой же Православной Церкви времен Льва Толсто­го были не только " попы-требоисправители". В ней были старцы, были миссионеры, были свои мыслители. Не на обрядной же почве разошелся Лев Толстой с Владимиром Соловьевым — а именно на философской (и как разошел­ся: в последней книге Соловьева Толстой предстает как пря­мой делатель Антихристова дела!). И В. Кожевников ушел из толстовства в Церковь не потому, что храмовые обряды понравились ему больше кружковых чаепитий, а потому что философия Толстого оказалась слишком пресной и мел­ководной по сравнению с глубинами христианской мысли. Булгаков, Бердяев, Франк, Струве пришли из материализ­ма в православную Церковь не потому, что не были знако­мы с толстовством и не потому, что затосковали по " обря­ду". Они искали философию, которая могла бы объяснить человека лучше, полнее, чем марксизм. И нашли эту фило­софию в Евангелии и в церковной традиции.

Да, православие — это не только обряд и не только " вера", это еще и мысль. " Я знаю, в Кого уверовал" (2 Тим. 1, 12). Вера узнает и опознает свой предмет. Она отличает его от иных реалий. Христианская философия в состоянии раз­личить, какое суждение о Боге и человеке является несов­местимым с Евангелием.

И поэтому не нужно думать, что если в комнате, увешан­ной православными иконами, начать проповедовать язычес­кую философию, то это и будет идеал " примирения рели­гий". Ни православие, ни язычество не сводятся к ритуалам.

Язычество — это отнюдь не только милая народная эт­нография, гаданья под Рождество и разгадывание гороско­пов. Язычество — это прежде всего реальность, религиоз­ная реальность. С ним можно не только играть. В нем мож­но пропасть, погибнуть.

Я не буду давать своих определений. О язычниках дос­таточно ясно сказал ап. Павел: это люди, которые " служи­ли твари вместо Творца" (Рим. 1, 25). Язычество есть там, где человек застревает в инстанциях, находящихся между Творцом и человеком. Язычник — это человек, с религиоз­ным энтузиазмом доверившийся миру. Это человек, при­нявший временную остановку за конечную цель.

В конце концов, язычник — это тот, кто перепутал сред­ства и цель. Как однажды сказал блаж. Августин: " Все наши беды происходят оттого, что мы пользуемся тем, чем надлежит наслаждаться, и наслаждаемся тем, чем надле­жит лишь пользоваться".

Язычество — это поклонение тому, что не есть Бог. По­клонение совести. Поклонение нации.

 

" И для чего ты гордишься отечеством, говорит Он, когда Я повеле­ваю тебе быть странником всей вселенной, когда ты можешь сделаться таким, что весь мир не будет тебя достоин?! " — восклицает св. Иоанн Златоуст как бы от лица Христа (св. Иоанн Златоуст. Беседы на Еванге­лие от Матфея. Т. 1. — М., 1993, с. 96).

 

Поклонение искусству. Поклонение здоровью. Богатству. Науке. Прогрессу. " Общечеловеческим ценностям". Космосу. Самому себе.

" Темным оком омрачен был целый мир и ощупью ходи­ли люди. Что ни останавливало их на пути — почитали они Богом", — говорил преп. Ефрем Сирин269. Самое опас­ное, что здесь есть, и самое эффективное — это поклонение самому себе.

В религиозной жизни есть парадокс, поражающий лю­дей, впервые знакомящихся с церковной аскетикой: свя­тые называют себя грешнейшими, тогда как мы чуть не ежедневно встречаем на улице, мягко говоря, несовершен­ных людей, уверяющих, что у них-то грехов никаких нет: " если и убивал кого, так только по делу! ".

Дело в том, что чем меньше света в душе — тем менее видны греховные потеки на ней. Увидеть свои грехи может лишь человек, уже освещенный лучиком благодати. Так в темной комнате нельзя заметить мусора. Но если в ту же комнату прорвался прямой луч света — в нем будет видна даже пылинка, танцующая в воздухе. Чем меньше благо­дати — тем менее человек готов к покаянию (ибо, по слову преп. Исаака Сирина, тот, кто видит свои грехи, совершен­нее того, кто видит ангелов). Но если нет покаяния — то душа довольна собой и не требует благодати, и не раскры­вается навстречу Дару. И человек еще более отходит от Ис­точника Жизни. Душа, наглухо задраенная от Бога, не ви­дит свое истинное состояние. Покаяние там не родится. Беспокаянное существование уже само все дальше и даль­ше уносит эту душу от Подателя Жизни...

Теряя опыт Богопознания, человек (народ, человечество) искажает и тот образ памятования о Творце, что хранился в его душе. Скудость знаний о Боге, в свою очередь, меша­ет познать себя; отдаленность язычников от Бога и соответ­ствующая смутность Богопознания мешают всерьез заме­тить нечистоту своей жизни и не дают осознать свое реаль­ное состояние.

Но религиозная тяга в человеке остается. Потеряв из виду Бога, человек начинает удовлетворять свою религиоз­ную жажду из какого-нибудь более-менее богоподобного источника. Потеряв Бога в тех высях, с которых он нис­пал, человек начинает прилагать свое религиозное чувство к тому, что поближе и познакомее. К мелким духам, кстихиям космоса, к самому себе. И однажды его медитиру­ющее сердце посещает " великая мысль": " Это Я". И языч­ник уверяется в своей собственной тождественности Абсо­люту в высшей точке своего бытия.

Бердяев говорил, что атеизмом современный мир рас­плачивается за недостаточный интерес средневековья к че­ловеку. Не платим ли мы нашим бессилием перед языче­ством сегодня за то, что отказывались видеть в нехристи­анской мистике ее положительное содержание — антропо­логическое, впрочем, а не теологическое. Человек ведь дей­ствительно бездна, и эту бездну можно принять за Бога. Мы мало ценили Богообразные потенции человека — в итоге приходится все объяснять ссылками на " дьяволов водевиль", которые никого не убеждают.

Язычеством мы расплачиваемся за антропологический минимализм, столь поразительно высказавший себя в зна­менитых словах Достоевского: " Здесь диавол с Богом бо­рются и поле битвы — сердца людей". Человек тут оказы­вается пустышкой, просто полем битвы, по которому топ­чутся враждующие стороны. От него как будто ничего не зависит, да и не понятно — зачем ради пустого поля такое сражение.

Вероятно, у Достоевского это просто неудачная фраза. О безмерности и богатстве человеческой души у него сказано весьма много. Не меньше было свидетельств об этом и в древней православной письменности. Но школьная схолас­тика выпарила из православного богословия именно уче­ние о человеке. Из всего богатства православного предания в предреволюционных наших семинариях прочнее всего уко­ренилась мысль о " ничтожности человека", о его смирен­ности.

 

Не миновала она и протестантизм, породив в нем не только каль-виновское учение о предопределении, но и весьма печальные слова Лю­тера: " если вселится в человеческую волю Бог, она хочет и шествует, как хочет Бог. Если вселится сатана, она желает и шествует, как хочет сатана, и не от ее решения зависит, к какому обитателю идти или кого из них искать, но сами эти обитатели спорят за обладание и владение ею" — Цит. по: Лосский Н. О. Избранное. — М., 1991, с. 505.

 

Можно ли бороться с атеизмом проповедью смирения? Как оказалось, нет. Понадобилась плеяда новых богосло­вов, которые пояснили, что все высшие ценности атеисти­ческого гуманизма — достоинство человека и его свободы, его творческое призвание и личностная неповторимость — не чужды христианству, и даже наоборот, они могут быть логично обоснованы лишь в христианской мысли, а не в атеистической. И только тогда в философской области ате­изм был преодолен. И смысл христианского смирения стал вновь понятен тем, чье сердце было готово его понять, но разум — под влиянием антихристианских книжек — это­му противился...

Сегодня богословию брошен новый вызов — языческий. " Язычество есть религия больного человечества и больной природы. Но в то же время это не призрак и не обман, но религиозная действительность", — писал Сергей Булга­ков270. За язычеством стоит определенный опыт. Отрицать его наличность нельзя. Ему лишь можно дать иную интер­претацию.

Первая реакция со стороны богословия естественна: это все — от лукавого. Что есть — то есть. Но не думаю, что весь огромный мир язычества, охватывающий континенты и тысячелетия, может быть вмещен в эту формулу.

Памятуя опыт преодоления атеизма, можно сказать: бо­роться с язычеством можно лишь вглядываясь в величие и неисчерпаемость человеческой природы: сие море великое и пространное, тамо корабли преплавают и змий, его же создал еси игратися ему. Бездна души действительно тако­ва, что ее можно принять за Бога.

Нет, в язычестве нет Истинного Бога. Человек теряется сам в себе, в своей душе. От этого самообожения защищает себя Иов: " прельстился ли я в тайне сердца моего, и цело­вали ли уста мои руку мою? Это также было бы преступле­ние, подлежащее суду; потому что я отрекся бы тогда от Бога Всевышнего" (Иов. 31, 27-28).

Тот единственный грех, который не может быть прощен ни в веке сем, ни в будущем, — это " хула на Духа Святого" (Мф. 12, 31). Нет греха, который не мог бы быть отделен от души человека подвигом покаяния. Лишь тот грех, кото­рый запрещает человеку каяться, — лишь он неисцелим. Раскаяние — та дверь, которая распахивает согрешившую душу для исцеляющего помазания Духа. Покаянием чело­век говорит Богу: я был далеко от Тебя, Господи, я обезоб­разил и опустошил свою жизнь, но Ты же видишь те язвы моей души, которые я больше не скрываю ни от Тебя, ни от себя, ни от Твоей Церкви. Так Ты, вне Которого умираетмое сердце, Тот, Которого мне так не хватает — прииди и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша. Но если человек кощунственно утверждает, что его душа, слегка подчищенная постами и подновленная медитация­ми, — это и есть Дух Святой, если он убедил себя, что вне него нет Бога и потому неоткуда ждать помощи, если он поклонился хоть и высшей, но все же части себя самого — значит, он безнадежно запер себя в своем внутреннем мире, и освежающее веяние Внешнего (Трансцендентного) Духа уже не может прикоснуться к нему. " Тат твам аси" (ты есть То) — это и есть хула на Духа.

Да, человек похож на Бога — ибо есть " образ Его". Но он не есть Бог. " Ты ведь не телесный образ, не душевное состояние, испытываемое нами, когда мы радуемся, огор­чаемся, желаем, боимся, вспоминаем, забываем, и прочее; и Ты ведь не сама душа, ибо Ты Господь Бог души моей", — говорит блаженный Августин своему Господу (Исповедь. X, 25). И хоть именно в сердце своем человек должен по­знать Господа, но благоговеть надо " не перед сердцем, а перед Господом" (св. Феофан Затворник)271.

Йогическое " тат твам аси" адекватно реальному опыту любого созерцательного подвижничества. Подвижник об­наруживает в себе в какой-то момент " светящуюся точку".

Православная аскетика знает о внутреннем свете души. " Если кто желает узреть состояние ума, пусть он отрешит­ся от всяких (греховных) мыслей и тогда увидит себя схо­жим с сапфиром и сияющим небесным светом", — пишет, например, авва Евагрий.

 

Творения аввы Евагрия. — М., 1994, с. 123. Эту же мысль приво­дил св. Григорий Палама, полагая, впрочем, что сочинение, из которо­го он ее взял, принадлежит не Евагрию, а преп. Нилу (см. еп. Алексий. Византийские церковные мистики XIV века. — Казань, 1906, с. 45).

 

Однако православие отличает нетварный Свет Божества от духовного, сокровенного, но все же тварного свечения ума272. Языческая мистика этот свет считает конечной инстанцией, тогда как православие — лишь промежуточной.

Свет, что таится в душе человека, способен быть Бого-приимным, но сам не есть Свет Бога: согласно Евагрию, " требуется содействие Бога, вдыхающего в человека срод­ный Свет. Бесстрастное состояние ума есть умопостигае­мая вершина, (сияние которой) подобно небесному цвету. Во время молитвы ее озаряет Свет Святой Троицы" 273. Человеческий ум (дух, свет) — это то, что устремляет челове­ка к Богу, то, через что человек может войти в Богобщение. Но это не сам Бог. Так надо различать окно, через которое свет попадает в комнату, от самого источника све­та, который находится все же не в оконном стекле.

" Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе подобно искре и свет и теплоту; помысл, который просве­щает ум и показывает ему, что доброе и что злое: сие назы­вается совестию и она есть естественный закон", — пишет авва Дорофей274. Но " естественный закон" лишь указывает на вышеестественное, а не заменяет его. Совесть напомина­ет о Боге, но сама не есть Бог.

Да, душа человека прекрасна и велика. Что ж, — гово­рит св. Златоуст, — " прекрасный и полезный член — гла­за: но если бы они захотели видеть без света, то красота и собственная сила их нисколько не принесли бы им пользы, но еще причинили бы вред. Так и душа, если захочет ви­деть без Духа, то сама себе послужит препятствием" 275.

В душе можно заблудиться: она богообразна. В душе опасно заблудиться: она не есть Бог. " Душа — не от Божия естества, и не от естества лукавой тьмы... Он — Бог, а она — не Бог", — напоминает преп. Макарий Египетский276.

Здесь — важнейшая грань, непроходимо разделяющая христианский опыт и опыт языческий. Человек не есть ча­стица Божества; Бог не есть высшая структура человечес­кой души. Но теософы уверяют, что человек призван най­ти " себя, своего скрытого Бога".

 

Выражение Каменской, председателя Российского Теософского общества. Цит. по: Лодыженский М. В. Мистическая трилогия. Т. 3. Темная сила. — Пг., 1914, с. 183. Лодыженский был членом Российс­кого Теософского общества. Свою " трилогию" он начинал писать с тео­софских позиций, полагая, что индуизм и христианство сущностно еди­ны. В предисловии к третьему изданию своей книги Лодыженский на­писал: " Тогда работая над первым трудом нашим, мы относились со­вершенно одинаково как к христианским воззрениям, так и к воззре­ниям Раджа Йоги и теософского оккультизма, который ее проповедует. Мы ставили их на одну доску в наших исканиях. Но теперь мы уже не можем так же относиться к индусской теософии... В результате всех наших исследований мы и пришли к тому заключению, что исследова­телю, беспристрастно ищущему религиозную истину, нельзя не отверг­нуть идей того самоутверждающегося обожествления человека, кото­рые лежат в основании Раджа Йоги" (Лодыженский М. В. Мистическая трилогия. Т. 1. Сверхсознание. — Пг., 1915, с. 2 и 372).

 

Только что мы видели анти-пантеистическое убеждение преп. Макария Египетского. На словах Николай Рерих его

очень ценит — " Многотомно можно выписывать из Отцев Церкви и из заветов пустынножителей и подвижников пра­вила их, ими выношенные и примененные в жизни... Не отвлеченные символы, но реальное сознание отображал Макарий Египетский, когда писал..." 277. Так почему же он не следует всему опыту этих Отцов, того же Макария? Тот ведь не был пантеистом.

Конечно, вера христиан в надмирного Бога-Творца от­лична от теософского пантеизма. Иногда теософы даже го­товы и со своей стороны признать это отличие. Но смелос­ти сказать: " Евангелие говорит так, а мы говорим иначе" — у них не хватает. И поэтому Е. Рерих предпочитает выдви­гать тезисы типа " После Оригена ложная вера христиан­ства начала расти" 278. Прочитав такое, можно подумать, что до Оригена христиане считали, будто человек и Бог одно и то же. А на самом деле Елена Ивановна просто слег­ка примаскировалась. Полагаю, она все же знала, что и до Оригена христиане не были оккультистами (а если не зна­ла — так тогда тем более ей не стоило бы заниматься " син­тезом религий").

В оккультный " синтез" никак не сможет быть вмещена философия св. Климента Александрийского, учителя Ори­гена, а, значит, мыслителя до-оригеновской эпохи (то есть времени, когда, согласно Е. Рерих, христианство еще не стало " ложной верой"). Так вот, Климент неоднократно пишет о том, что " с Богом мы не имеем никакого сходства ни по существу нашему, ни по происхождению и ни по каким-либо особенным свойствам нашим, разве только по тому одному, что мы дело творческой воли Его" (Строматы, II, 16). " Не следует однако думать, что Дух Божий в каж­дом из нас пребывает как некая частица Божества" (Строматы, V, 13). " Это мнение нечестивое и составляет измыш­ление мечтателей, будто свойства человека и Вседержите­ля одни и те же. " Нечестивец, — говорит Господь — ты думал, что Я подобен тебе" (Пс. 49, 21)" (Строматы, VI, 14). " Несмотря на полнейшую чуждость Ему нашей природы, все-таки Он заботится о нас" (Строматы, II, 16). " Нет ника­кого природного родства между Богом и нами. Не пони­маю, как познающий Бога человек может допустить это, если посмотрит он на нашу жизнь и на неправедность, в которую мы погружены. Будь мы частью Бога, Бог бы в этой Своей части грешил" 279.

Эти ясные суждения древнего богослова стоит сопоста­вить с утверждением Блаватской: " Человек становится при­емником Души мира, как прекрасно выразился Эмерсон: " Я — несовершенство, поклоняюсь своему собственному совершенству" 280.

Это есть именно, буквально то, против чего предостере­гает Климент и другие Отцы Церкви как против самой страшной ошибки.

И все же ни совесть, ни познания не мешают Елене Ре­рих заявлять: " В христианстве я придерживаюсь веры пер­вых отцов христианства" 281. Почему Рерихи предпочитают действовать подлогами?

Например, Отцы " Добротолюбия" прямо говорят о сво­ей вере в то, что " Сын Божий по послушанию и смирению вочеловечился и крестом и смертию спас человечество" 282. Но это не мешает Елене Рерих, идя на прямую ложь, уве­рять: " Авторы " Добротолюбия" понимали под термином Христос высший божественный принцип в нас" 283.

Похоже, для Елены Ивановны в мире нет никого, кроме " Владыки Шамбалы". Лишь он сообщает душе нечто но­венькое. Все остальные духовные феномены не выводят че­ловека за его собственные пределы. Например, Ангела-Хра­нителя " следует понимать не как какое-то отдельное Суще­ство из высших сфер, но как наш собственный дух" 284. " Хри­стос есть наше очищенное и высшее Я" 285. " Молитесь, что­бы Бог, который внутри вас, помог вам хранить чистоту" 286. " Все исцеления возможны тогда, когда болящий воспрянет духом или уверует в исцелителя, иначе говоря, если он настолько поднимет вибрации своей сердечной энергии, что она сможет принять магнетический поток, идущий от це­лителя. В этом смысле нужно понять речение, что " Сын человеческий имеет власть прощать грехи" 287. " " Не введи нас во искушение" — в этих словах молитвы подразумевает­ся обращение слабого духа к своему Руководителю, или к высшему Я, чтобы Он или оно удержало его от проступка" 288.

Итак, я должен просить самого себя и об укреплении в искушениях, и о прощении моих грехов, и об исцелении... Студенты психфака МГУ в 70-х годах ставили диагноз ши­зофрении словами из популярной тогда песенки: " Тихо сам с собою я веду беседу"...

Религиозная жизнь становится бесконечным романом с самим собой. В свое высшее " Я" я должен уверовать, ему ядолжен служить, в нем находить отраду и утешение, и от себя же самого, единственного, горячо и оккультно люби­мого, я должен ждать и прощения грехов.

Но ничего подобного оккультному уравниванию вершин (или глубин) человеческой души и Бога нельзя встретить у христианских святых Отцов.

Божественное в человеке — это " благодать": дар, кото­рого в человеке не было, но который извне дан ему. Чтобы принять дар, надо иметь смирение: познание того, что я нищ в самом главном, что мне — надо приобрести нечто несвойственное мне. " Приходит же благодать Божия в че­ловека, хотя нечистого и скверного, но имеющего сердце благопризнательное, а истинная благопризнательность есть, чтоб сердцем признавать, что благодать есть благодать", — свидетельствует величайший мистик православия преп. Симеон Новый Богослов289. Веровать по-христиански мо­жет лишь человек благодарный.

Наставники Агни Йоги, напротив, утверждают, что бла­годать есть собственно психическая энергия человека, есть результат его собственной деятельности, а не Божествен­ный дар: " Благодать вполне реальное вещество высшей пси­хической энергии. Психическая энергия, конечно, проис­текает от каждого организма, ее имеющего, но нужно, что­бы получить прямой эффект, собрать и фокусировать ее сознательно" (Иерархия, 229). " Психическая энергия есть синтез всех нервных излучений" 290.

В христианском же опыте благодать истекает не от че­ловека, а от Бога, и потому она является той реальной свя­зью с Творцом, которая может вывести за пределы Вселен­ной, подверженной разрушению.

Даже телу необходима подпитка извне. Неужели же душа, которая обычно столь жадно впитывает в себя все, приходящее к ней извне, не нуждается в добром Хлебе? " Горе телу, когда оно останавливается только на своей при­роде, потому что разрушается и умирает. Горе и душе, если останавливается она на своей только природе, не имея об­щения с Божественным Духом, потому что умирает, не спо­добившись вечной Божественной жизни. Как отчаиваются в больных, когда тело их не может уже принимать пищи, так Бог признает достойными слез те души, которые не вкушают небесной пищи Духа" (преп. Макарий Египетский)291. При сильном жаре исчезает чувство голода. В око­лосмертном состоянии человек не чувствует голода. Но так и душа — она не чувствует голода, не чувствует жажды Бога, только если она страшно больна.

Значит, восточный отшельник, достигший того состоя­ния " просветленности", когда он ощущает себя тождествен­ным с Высшим Духом мироздания и всю Вселенную готов рассматривать как свое порождение, — в перспективе хри­стианской мистики смертельно болен. Болен — ибо сыт... Болен — ибо замкнул себя от того, что выше Вселенной...

Вряд ли поможет врач, советующий у изголовья боль­ного, погруженного в жар: " Это правильно, это хорошо, что он не хочет есть. Он нашел внутренний источник энергии и питания. Ничего ему больше не давайте и не пытайтесь его кормить". Но и оккультист, советующий материалисту (со­знательный христианин слушать оккультиста не будет) от­казаться от поиска Бога и искать " источник энергии в себе", тоже не сильно способствует духовному исцелению челове­ка. Без Бога человеческая душа задыхается и тлеет, а ей говорят: " О, да вы великий архат, вы питаетесь самим со­бой. Да, да, никакой благодати не надо, выше Вас никого нет, Вы и есть Бог".

Оккультист, верующий в себя, может ощущать себя сча­стливым. Его " религиозные потребности" удовлетворены.

Евангелие, однако, стремится не к их " удовлетворению", а к их пробуждению: " блаженны алчущие и жаждущие правды". Алкание и жажда все же не самые комфортные чувства... И потому вполне резонно замечание К. С. Льюи­са: " Какая религия дает наибольшее счастье? — По-моему, поклонение самому себе, пока оно держится. Я знаю чело­века лет восьмидесяти, который восхищался собой с само­го раннего детства и, как ни жаль, живет на удивление счастливо. Я не ставлю так вопроса. Вы, наверное, знаете, что я не всегда был христианином, и обратился не для того, чтобы обрести счастье. Я понимал, что бутылка вина даст мне его скорее. Если вы ищете религию, от которой ваша жизнь станет легче и удобнее, я бы вам не советовал изби­рать христианство. Несомненно, есть какие-нибудь амери­канские таблетки, они вам больше помогут" 292.

Св. Афанасий Великий однажды сказал, что утратив память об истинном Боге, " люди впали в самовожделение" 293. То состояние души, в которое приводят себя под­вижники пантеистического толка, " в мистически-аскети­ческой литературе заклеймлено позорным именем " прелес­ти", то есть духовного ослепления и утверждения резуль­татов собственной капризной фантазии за подлинную и истинную реальность" 294.

<

Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.039 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал