Pound; 2. Классификация списков Русской Правды

Как известно, Русская Правда дошла до нас в большом (свыше ста) количестве списков, иногда силь­но отличающихся по своему составу друг от друга. Для того чтобы исследовать текст памятника, нам необходимо прежде всего произвести классификацию его списков. Основное требование, которое должно быть предъявляемо к классификации списков Рус­ской Правды, — это необходимость выявления изме­нений в ее тексте в зависимости от развития норм права. Каждая науч­ная классификация должна показать, как изменялся текст памятника в связи с изменением общественно-экономического, политического и правового строя Ки­евской Руси. Конечно, при классификации должны

учитываться и изменения текста, которые были сде­ланы позднейшими переписчиками, но это является требованием второстепенного значения. Попытки классификации списков Русской Правды были сделаны уже давно. Первая_..д.одытка-.-Кла.с-сификации была предпринята Тобиным¹, который раз-де7тил" ~все списки" Русской Правды только на две редакции: Краткую и Пространную. Эта несложность классификации Тобина в значительной степени могла предопределяться тем, что ему было известно только небольшое число списков (всего шесть). Но когда Н. В. Калачов приступил к своей работе над Русской Правдой, то ему было уже известно около 50 списков. Естественно, что он не мог удовлетвориться классифи­кацией Тобина и разделил, как выше было указано, все списки памятника на четыре фамилии в зави­симости от того, в каких памятниках Русская Правда находилась. К первой фамилии были отнесены списки из Новгородской и Ростовской летописей; ко второй — списки из Кормчих книг и Мерил Праведных, при­чем эта фамилия была разделена Калачовым на три вида. Первый вид состоял из списка Синодальной Кормчей XIII в. (№132); второй вид составляли спи­ски, находящиеся в Кормчих и Мерилах Праведных; к третьему виду были отнесены сокращенные списки (список Оболенского и Толстовский список). Тре­тью фамилию образовали списки Русской Правды из Софийских летописей, а четвертую — списки, находи­вшиеся в памятниках, не содержавших списков всех других фамилий².

Нетрудно видеть, насколько неправильна была эта классификация списков Русской Правды, пред­ложенная Н. В. Калачовым, в зависимости от того, в каком памятнике сложного состава находился тот или иной список. Под одной «фамилией» (а под фами-

¹ Tobien, Sammlung kritisch bearbeiter Qucllen der Geschi-
chte desrussischen Rechts. DiePrawda Russkaja und die aeltesten

Tractate Russlands. Dorpat, 1844.

² H. В. К а л а ч о в, Предварительные юридические сведе­
ния для полного объяснения Русской Правды, изд. 2-е, пып.
I, СПБ., 1880.

лией надо понимать то, что обычно понимают под редакцией) мы встречаем списки, резко различаю­щиеся друг от друга. Достаточно учесть, что ко вто­рой фамилии относятся как списки Пространные (например, Синодальный или Троицкий), так и Сокра­щенные из Пространных. А к четвертой фамилии при­надлежат списки, которые, как мы потом увидим, составят две различных редакции. При подобном фор­мальном и внешнем подходе к классификации текст Русской Правды нельзя изучать в связи с общественно-экономическим, политическим и правовым развитием Киевской Руси.

Гораздо удачнее была классификация списков Рус­ской Правды, предложенная Калачовым в его «школь­ном» издании текста этого памятника. В этом издании он дал текст по четырем спискам: Академическому. Троицкому, Карамзинскому и Оболенскому. Но и при этой классификации он не учел ряд весьма важных в истории Русской Правды видов и редакций, в част­ности той редакции, которая находилась в соедине­нии с Законом Судным людем (Судебником царя Кон­стантина).

Иная классификация была предложена В. И. Сер­геевичем, который в отличие от Калачова в состав одной редакции (III) включил списки Синодальный, Троицкий и Карамзинский, но выделил в особую редакцию (IV) список Оболенского. Главной же осо­бенностью его классификации является то, что он разделил Краткую Правду на две редакции (I и II). Это деление Краткой Правды на две самостоятель­ные редакции справедливо признается весьма спорным в исторической литературе. «Первая и вто­рая часть Краткой Правды, — отмечает, например, М. А. Дьяконов, — говорит вовсе не об одном и том же, они различаются содержанием, а не изложением; это скорее два памятника, соединенные, однако, ме­жду собою потому, что один служит дополнением дру­гого, а вовсе не разные редакции одного и того же. Между частями Краткой редакции Правды необхо­димо проводить различие, как это и делал Тобин и др. Но все же это будут две части одного и того же

//

списка, а не две разные редакции одного памятни­ка»¹.

С другой стороны, нельзя признать правильным объединение Сергеевичем в одной редакции (III) Си­нодального, Троицкого, Пушкинского и Карамзин-ского списков. Если Синодальный и Троицкий по составу статей почти тождественны (их различие заклю­чается только в порядке расположения статей), то Карамзинский список не только имеет ряд иногда весьма важных дополнительных статей к составу Троицкого и Синодального списков (например, статьи о приплоде скота и пр.), но и такие важные статьи, как «А судным кунам росту нет», «О человеце», «О муце», «Устав князя Ярослава о мостех», а также много весьма важных вариантов по отношению к ним.

Несомненно, что в истории текста Русской Правды Карамзинский список имеет крупное значение и впол­не заслуживает отнесения его к особой редакции. Основным недостатком является и то, что Сер­геевич так же, как и Калачов, не обратил внимания на наличие списков Русской Правды, находящихся в соединении со статьями Закона Судного людем (Судебника царя Константина). Эти статьи, как это видно из издания Русской Правды Академии Наук УССР, присоединены непосредственно к тексту Рус­ской Правды без всякого особого оглавления, и каж­дый из списков этого вида представляет собою единое литературное целое. Своеобразие состава этого па­мятника, отразившего один из последних этапов раз­вития Русской Правды, именно, момент влияния на нее болгарского законодательства, обусловливает не­обходимость выделения его в качестве особой редак­ции.

Обратимся к характеристике классификации, пред­ложенной в издании Русской Правды Академии Наук СССР.

Исходным делением всех списков Правды было принято деление их на два разряда: 1) Краткие списки

и 2) Пространные списки. Характернейшим моментом в классификации издания Академии Наук СССР является то, что всячески подчеркивается противо­поставление Краткой Правды Пространной: «Только такое противопоставление и дает первый момент, от которого следует исходить в изучении памятника»¹, говорит В. П. Любимов — автор вводной статьи, в которой излагаются принципы классификации списков Русской Правды, принятой в издании Академии Наук СССР. Затем В. П. Любимов все пространные списки разделил на три группы: Синодально-Троицкую, Пуш­кинскую, Карамзинскую, причем каждую группу он делит на виды и даже ветви. Так, Синодально-Троиц­кая группа состоит из восьми видов: 1) Троицкого, 2) Синодального, 3) Новгородско-Софийского (с двумя ветвями), 4) Рогожского, 5) Мясниковского, 6) Розен-кампфовского, 7) Сокращенных списков.

Пушкинская группа состоит из Пушкинского спи­ска и Археографического вида, а Карамзинская груп­па из трех видов: 1) Троицкого IV списка, 2) Музей-ского вида, 3) Оболенско-Карамзинского вида.

Переходя к оценке классификации списков Рус­ской Правды В. П. Любимова, которая была принята для академического издания этого памятника, необхо­димо указать на основной ее порок, а именно на то, что она не выявляет изменений его текста в зависи­мости от развития норм права. Она не показывает нужным образом, как изменялся текст Русской Прав­ды в связи с изменением общественно-экономического, политического и правового строя Киевской Руси.

Прежде всего надо признать порочность основ­ной мысли В. П. Любимова о противопоставлении Краткой Правды Пространной, что лежит в основе его классификации. Дело в том, что это противопо­ставление возможно провести только путем намерен­ного игнорирования особенностей ряда списков, ко­торые до академического издания издавались как особые редакции (издания Калачова, Сергеевича). По-

¹ М. А. Д ь я к о it о в, Очерки государственного и обще­ственного строя древней Руси, 1926, стр. 36.

¹ Правда Русская, т. 1, изд. А. Н. СССР, М.--Л., 1940, Списки Правды Русской, стр. 31.

12

2-5214

13

доэной редакцией_являлась Сокращенная из Простран­ной (список Оболенского). По классификации В. П. Лю­бимова эта редакция составляет только вид Сино­дально-Троицкой группы. Но так называемый список Оболенского возник не в результате простого со­кращения какого-либо пространного списка, а в ре­зультате сложной переработки его текста. С другой стороны, противопоставление кратких и пространных списков Русской Правды как основной момент при классификации их —- порочно и потому, что в издании приходится намеренно отсекать часть текста некото­рых списков. Так, из текста IV Троицкого списка было исключено особое предисловие, заимствованное из «Слова Василия Великого о клеветах». А между тем это предисловие органически было связано с текстом Русской Правды, что доказывается оглавлением, от­носящимся к тексту всего списка, — «Устав великого князя Ярослава> >. Но в особенности поражает прене­брежение В. П. Любимова к подлинному тексту памят­ника, а именно отсечение от него в списках Археогра­фического вида Пушкинской группы статей из Закона Судного людем и ряда русских статей, замыкавших эти списки. А что статьи из Закона Судного людем органически входили в состав Русской Правды дан­ного вида, доказывается опущением особого названия и предисловия к Закону. Редактор этого вида при­нимал все меры к тому, что5ы графически показать ор­ганическую связь Русской Правды с Законом.

Если В. П. Любимов в целях противопоставле­ния Краткой Правды Правде Пространной был вынуж­ден сокращать текст некоторых списков Русской Прав­ды, то, с другой стороны, он предложил выделить без всякого серьезного основания большое число видов Пространной Правды, в частности, так называемые Новгородско-Софийский, Розенкампфовский, Ферапон-товский, Рогожский, Мясниковский виды и пр. Ко­личество вариантов, указанных в академическом издании для этих так называемых «видов», исключи­тельно невелико. Чтобы не быть голословными, приве­дем варианты Новгородско-Софийского списка, ле­жавшего в основе Новгородско-Софийского вида, от-

меченные в сводных текстах этого издания (стр.402— 457), но не воспроизводимые другими списками:

Доб. роустии, вир'впуювл*. виревную, на погнание и на раз­грабление вм. на поток и на разграбление, тъже ел. же, въже вм. же, гоаваженм вм. голважень, о поклепе вм. о поклеп-нси вире, вже вм. же, все нет, доб. не ведаю, копу вм. купу, кто же ударить ель кто его ударил, потнетыш. подътнеть, аже будешь ли следа вм. аже не будеть следа; а за муку гривна кун; аже огни­щанина мучить, то 12 гривен продаже нет; а за гусь 30 кун, а за лебедь 30 кун нет.

Наряду с крайней малочисленностью вариантов для особого вида Русской Правды поражает тот факт, что другие списки данного вида не воспроизводят эти варианты основного списка. Даже такой важный ва­риант— аже огнищанина мучить, то 12 гривен прода­же — не воспроизводится двумя списками. Единствен­ный вариант для всего вида—за гусь 30 кун, а за лебедь 30 кун.

Словом, В. П. Любимов предпринял выдвижение таких списков Русской Правды, которые возникали в результате различного рода ошибок, описок и пере­работок, допущенных переписчиками позднейших Корм­чих и других сборников сложного состава XVI—XVII вв., когда Русская Правда давно потеряла свое зна­чение. Все эти Розенкампфовские, Ферапонтовские, Рогожские виды и списки XVI—XVII вв.—это лите­ратурные памятники, которые могут быть привлечены только для изучения истории русского языка, а не для изучения норм действовавшего права.

Классификация списков Русской Правды, пред­ложенная В. П. Любимовым для академического из­дания Русской Правды, имеет и тот весьма важный недостаток, что она не даст возможности изучить изменений в развитии текста и так называемой Про­странной Правды. Достаточно указать, что им не отмечаются, как общее правило, графические пока­затели различий между первой частью и второй ча­стью этой Правды, в частности, не указывается, что каждая из этих частей в Сборниках составляла осо­бую главу. Словом, можно считать классификацию В. П. Любимова неудовлетворительной и, во всяком

2*

случае, не могущей показать, как изменялся текст памятника в связи с изменением общественно-эконо­мического, политического и правового строя Киев­ской Руси.

Естественно, что классификация В. П. Любимова не была принята новейшим исследователем Русской Правды М. Н. Тихомировым, который наряду с Крат­кой и Пространной редакцией указал на необходимость выделения Сокращенной Правды; не согласился он с отнесением к Карамзиновским спискам Троицкого IV списка.

В этих условиях классификация, предложенная в свое время в издании Академии Наук УССР, по кото­рой списки Русской Правды делились на пять ре­дакций, лучше отображала историю текста этого памятника. При этой классификации все основные мо­менты в его развитии были выявлены лучше, чем в издании Академии Наук СССР. В этом издании была выделена особая редакция (IV) Русской Правды, в которой статьи Русской Правды находятся в соеди­нении со статьями Закона Судного людем (Судебника царя Константина).

Если же к числу пяти редакций, предусмотренных в украинском издании, присоединить еще одну редак­цию, включающую два списка (вида) — Троицкий IV и Пушкинский, то это, несомненно, явится наи­более удовлетворительным решением вопроса. Мы тогда получим следующие редакции: I редакция (так называе­мая Краткая Правда); II редакция, включающая Сино­дальный и Троицкий изводы; III редакция, объеди­няющая так называемые Карамзинские списки; IV редакция, составляющаяся из двух списков — Троиц­кого IV и Пушкинского; V редакция — Русская Правда в соединении с Законом Судным людем; VI редакция (так называемая Сокращенная Правда).

Остается решить вопрос о подразделении этих редакций на отдельные группы и виды.

В первой редакции основные списки мало отли­чаются друг от друга. Поэтому нет оснований делить их на виды. Но в состав первой редакции входят так называемые Татищевские списки, которые интересны

тем, что они показывают, как понимался текст Рус­ской Правды в первой половине XVIII в. Поэтому есть смысл выделить Татищевские списки в особый вид I редакции.

Число списков, относящихся ко II редакции, весьма велико (свыше семидесяти). Можно было бы ожи­дать, что число отдельных видов в пределах этой редакции будет значительно. Но оказывается, если выделить на этой редакции Синодальный извод, со­стоящий из одного списка, все остальные списки так называемого Троицкого извода весьма близки друг к Другу. Число вариантов сравнительно незначитель­но, причем они не имеют серьезного значения, по-j скольку они появились тогда, когда Русская Правда \ч^ перестала быть действующим источником права, и ⁴ поскольку они, как общее правило, являются ошиб­ками или описками позднейших переписчиков.

Только один серьезный момент должен быть учтен при классификации списков Троицкого извода, а именно: в очень большом количестве списков прекра­тилось деление Русской Правды на две части или на две главы—Устав Ярослава и Устав Владимира Все­володовича, как это было в древнейших списках или в наиболее близких к Троицкому списках Мерила Праведного. Вся Русская Правда стала составлять одну главу. Материал, относящийся к Уставу Влади­мира Всеволодовича, стал передаваться без какого-либо графического выделения (например, киноварной вязью и пр.).

Внутри этой группы списков можно различить ряд отдельных видов.

В. П. Любимов, как было указано, делит эти спи­ски на следующие виды: Новгородско-Софийский, Ро-зенкампфовский, Фераионтовский, Варсонофьевский, Рогожский (Лаптевский), Мясниковский. М. Н. Ти­хомиров принял это деление и подверг довольно под­робному исследованию тексты этих видов. Поскольку различия между списками в основном порождены ошибками переписчиков или их попытками осмыслить прежний текст, естественно, что исследование этих видов не могло дать каких-либо существенных данных

/6

17

для истории текста Русской Правды. Но, поскольку деление Троицкого извода на виды было уже дано, приходится с ним считаться.

III редакция была разделена В. Н. Любимовым на три вида: Троицкий IV список, Музейский вид и Ка-рамзинский. Поскольку Троицкий IV список отнесен к Карамзинским спискам по меньшей мере по недо­разумению, то речь может итти о разделении этой редакции только на два последних вида.

IV редакция, как было уже указано, делится на два вида: Троицкий IV и Пушкинский.

Списки, входящие в состав V и VI редакций, на­столько близки между собой, что нет никаких ос­нований выделять их в особые виды.

Учитывая все это, получим следующую классифи­кацию всех дошедших до нас списков Русской Правды¹.

В Москве: БЛ — Всесоюзная библиотека имени В. И. Ленина. ИМ — Государственный Исторический музей. ГАФКЭ — Государственный архив феодально-кре­постнической эпохи. В Ленинграде: АН—Библиотека Академии Наук СССР. ИИ—Институт истории Академии Наук СССР. ПБ— Государственная Публичная библио­тека имени Салтыкова-Щедрина. В Киеве: УАН — Библиотека Академии Наук УССР.

/ РЕДАКЦИЯ²

1. Академический I список, середины XV века, из Новгород­ской I летописи — АН, 17.8.36.

2. Археографический I список, середины XV века, из Нов­городской I летописи — ИИ, собрание Археографической комис­сии, № 240.

3. Толстовский первой четверти XVIII в., из Новгородской
летописи — ПБ, F IV 233, собрчнйе Толстого I, 351.

¹ Нами применяются без изменения условные обозначения
мест хранения рукописей, содержащих списки Русской Правды,
принятые академическим изданием.

² К числу списков 1 редакции не были отнесены списки из ра­
боты Татищева или их копии; см. подробное их перечисление
на стр. 189.

4. Уваровский второй половины XVIII в., из Новгородской I летописи — ИМ № 1402/34.

5. Татищевский—Воронцовекий I 20-х годов XIX п., из Нов­городской I летописи — АН, 31.7.31, собрание Воронцовых, №1090.

6. Татищевский—Румянцевский, 20-х годов XIX в., из
Новгородской I летописи, БЛ, Румянцевское собрание, №248).

// РЕДАКЦИЯ