Основные темы и понятия раздела. и что из этого вытекает

• Детям — любовь и заботу

• Душевные страдания

и что из этого вытекает

• Исследование психического развития младших школьников, воспитывающихся в закрытом детском учреждении

Лук Воулби. Детям — любовь и заботу

127

дж. Боулби

ДЕТЯМ — ЛЮБОВЬ И ЗАБОТУ¹

Как оценивать нанесенный ущерб? Исследование младенцев и младших детей

Многие источники свидетельствуют о том, что лишение ребен­ка материнской любви в раннем возрасте имеет далеко иду­щие последствия для умственного и личностного развития. Эти источники можно разделить на три основных класса:

1. Прямые исследования: непосредственные наблюдения пси­хического здоровья и развития детей в приютах, больницах, домах ребенка.

2. Ретроспективные исследования: изучение истории детства тех юношей и взрослых, которые в настоящее время стра­дают психологическими недугами.

3. Лонгитюдные исследования: продолжительные исследова­ния детей, в ранние годы страдавших от депривации, на­правленные на диагностику состояния их психики. Поразительно то, что все эти исследования во многом под­тверждают и дополняют друг друга, хотя выполнены они людь­ми разных национальностей, разных профессий, часто незна­комых между собой и не имеющих ни малейшего представле­ния о результатах и выводах друг друга. Несмотря на то что каждому отдельному вкладу недостает полноты, научной дос­товерности или точности, все они прекрасно соответствуют об­щей картине. В науке ничто не имеет большего значения, чем это. Разногласий мало — только три лонгитюдных исследова­ния, на которых мы остановимся позже.

Наиболее многочисленны прямые исследования. Они ясно показали, что лишение материнской заботы почти всегда ве-Дет к задержке развития ребенка — физического, интеллекту­ального, социального, могут появиться симптомы физических и психических болезней. Такие сведения обеспокоивают, но

Боулби Дж. Детям — любовь и заботу / Лишенные родительского попече­ния. Под ред В. С. Мухиной. М., 1991.

л

128

ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

некоторые скептики задаются вопросом, насколько длительна такая задержка и нельзя ли легко вылечить подобные недуги. Ретроспективные и лонгитюдные исследования показали, что такой оптимизм далеко не всегда оправдан, что детям наносит­ся большой урон на всю жизнь.

Такое безрадостное заключение теперь уже следует считать доказанным.

До сих пор, однако, мало что известно о некоторых важных аспектах этого вопроса. Например, совершенно не ясно, поче­му одни дети страдают, другие нет. Может быть, здесь свою роль играет наследственность, но перед тем как приступить к всевозможным интерпретациям, важно рассмотреть, что мы зна­ем о влиянии возраста ребенка, продолжительности деприва­ции и особенно ее степени; каждый из этих трех факторов пред­ставляется нам жизненно важным.

Мы рассмотрим все три класса исследований с особым вни­манием к этим трем факторам — возрасту, в котором ребенок лишается материнской заботы; продолжительности этого ли­шения; его полноты. Проводимые большим числом специалис­тов прямые исследования маленьких детей, полностью лишен­ных материнского ухода, показали, что может быть нарушено физическое, умственное, эмоциональное, социальное развитие ребенка. Все дети до семи лет находятся под угрозой отклоне­ний, некоторые болезненные проявления ясно различимы уже в первые недели жизни.

Большое число исследований подробно изучало влияние лишения матери в приютах. Результаты этих работ слишком объемны, чтобы приводить их здесь, однако во всех исследо­ваниях было показано, что нездоровые проявления разлуче­ния с матерью появляются с нескольких недель жизни. Подоб­ные свидетельства со стороны многих авторитетов не оставля­ют сомнения в том, что развитие младенца в приюте почти с самого начала жизни ниже нормы. Среди прочих симптомов можно отметить, что депривированный ребенок чаще всего не­способен улыбаться при виде человеческого лица, он может не ответить на «воркование» взрослого, может иметь плохой ап­петит и, несмотря на правильное питание, будет плохо наби­рать вес, он может плохо спать и не проявлять инициативы.

^

Пж- Боулби. Детям — любовь и заботу

129

Тщательное изучение детского лепета и плача показало, что приютские дети с рождения и до шести месяцев всегда менее «разговорчивые», чем их сверстники из семей; различие оче­видно еще до двухмесячного возраста. Такого рода отставание — самое характерное отклонение приютских детей всех возрас­тов. Были разработаны тесты для диагностики маленьких де­тей (подобные тестам интеллекта для старших детей). Таким образом, может быть сравнимо развитие детей, живущих в раз­ных условиях. Эти тесты были апробированы на нескольких группах американских детей. Была группа из шестидесяти од­ного ребенка, набранная из городских домов, не выделяемых ни по какому признаку; двадцать три ребенка, чьи родители име­ли специальность; одиннадцать из семей крестьян; шестьдесят девять детей от матерей-одиночек. Всем им на время первого тестирования было от одного до четырех месяцев.

На этой стадии группа «специалистов» была наиболее раз­витой, за ними шли «неотобранная» городская группа, затем дети крестьян и «незаконные» младенцы. Их вновь тестирова­ли восемь месяцев спустя. Это время все группы, кроме «неотоб­ранной», провели со своими матерями; городская группа нахо­дилась в пансионате. Тестирование показало сходное с прежним соотношение развития всех групп, находившихся с матерями (хотя «специалисты» уже не так лидировали, а «незаконные» несколько подтянулись), но пансионатские дети отстали от них страшно и были намного ниже нормы своего возраста.

Эти младенцы жили в условиях, особенно плохих с психо­логической точки зрения, — не более одной сиделки на семерых младенцев. Их мир был ограничен кроваткой и спальней, что ставило их в условия одиночного заключения. Однако многие исследования указывают на то, что задержки могут иметь мес­то и в условиях, совсем не настолько плохих, как эти. Было изу­чено двадцать девять детей в возрасте от шести месяцев до двух с половиной лет (большинство в возрасте от девяти до пятнад­цати месяцев), все они были усыновлены. Обо всех заботились ix приемные матери; у пятнадцати матерей не было других де-^гей, у остальных было еще несколько (до трех). Младенцы, по­лучавшие все материнское внимание, были в среднем впереди ⁸ своем развитии, а те, кому приходилось делить его с другими

5 Зак. N8401

1

130 ________ ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

детьми, отставали. В другом исследовании сравнивалось разви­тие ста двадцати двух детей, восемьдесят три из которых жили в приюте, а тридцать девять в приемных домах, но в первые два месяца также живших под опекой общества. Приютские дети жили в помещении, вмещавшем семьдесят младенцев. Весь пер­сонал состоял из десяти сиделок, днем только две из них посто­янно присутствовали в спальне. Все младенцы прошли тести­рование в возрасте шести месяцев. У приемных детей резуль­таты были чуть выше среднего, у приютских — чуть ниже.

Несколько исследований, проведенных в Австрии, Фран­ции, Дании и США, показывают сходную задержку развития на втором и последующих годах жизни. В одном тщательном исследовании тридцати детей в возрасте от тридцати четырех до тридцати пяти месяцев, половина которых жила в приюте, а другая половина после четырех месяцев в приемных домах, развитие приемных детей оказалось средним, в то время как приютские дети были на грани психической дефективности. Другой исследователь сравнивал группу из ста тринадцати де­тей в возрасте от одного до четырех лет, из которых почти все провели свою жизнь в одном из двенадцати приютов, с груп­пой детей, живущих дома, но находящихся днем в яслях. Ма­тери этих детей работали, и поэтому обстановка дома часто была очень неудовлетворительной. Но даже несмотря на это среднее развитие детей из семьи было нормальным, в то время как приютские дети отставали в развитии. Такое различие было обнаружено на трех возрастных уровнях — на втором, третьем, четвертом годах жизни.

И хотя все находки показывают одно и то же, их достовер­ность часто подвергается сомнению на основании того, что многие приютские дети были рождены родителями с нездоро­вой физической и психической наследственностью, что исклю­чительно наследственностью можно объяснить все существу­ющие различия. Те, кто высказывает подобные возражения, по-видимому, не знают, что в большинстве описанных иссле­дований были использованы группы детей из семей и при­ютов, родители которых принадлежали к одному социальному классу и обладали сходной наследственностью; дети изучались в одном возрасте, что позволяет проводить сравнения между

Дж. Боулби. Детям — любовь и заботу 131

ними. Единственный надежный метод, позволяющий исключить фактор наследственности, — это сравнение идентичных близ­нецов. На человеческих близнецах данная проблема не изуча­лась, но одним психологом был проведен эксперимент на близ­нецах-козлятах. Один из них каждый день изолировался от матери, другой нет. Кроме ежедневного экспериментального периода, продолжавшегося сорок минут, оба козленка все вре­мя жили и кормились матерью. Во время экспериментального периода около них периодически зажигался огонь, что, как известно, вызывает тревогу у этих животных. Однако поведе­ние близнецов при этом было совершенно различным. Тот, ко­торый все время оставался с матерью, легко и свободно пере­двигался; периодически изолируемый был «психологически заторможен» и пугливо сидел в углу. В одном из первых экс­периментов изолируемый близнец перестал сосать свою мать, а поскольку экспериментатор не знал этого и не мог вмешать­ся, козленок умер через несколько дней. Это достаточно пол­но демонстрирует вред лишения матери для молодых млеко­питающих и окончательно отвергает доводы об обусловленно­сти наблюдаемых явлений наследственностью.

Более того, бесчисленные источники свидетельствуют, что причиной всех бед является именно лишение матери. Во-пер­вых, ряд исследований совершенно ясно показал, что чем про­должительнее депривация, тем ниже уровень развития ребен­ка. Во-вторых, экспериментальные данные свидетельствуют о том, что у ребенка, даже остающегося в стенах приюта, но по­лучающего от «заместителя» матери дополнительную заботу, уменьшаются нездоровые проявления. Около двадцати лет на­зад были исследованы две группы двухлетних детей, живших в одном приюте. К детям одной группы почти не проявляли нежности, хотя и заботились о них во всех отношениях. В дру­гой группе к каждому ребенку была приставлена сиделка, так что недостатка в любви и нежности они не испытывали. Через полгода первая группа отставала от второй и в умственном, и в физическом развитии.

Есть, наконец, и данные о видимых изменениях в состоянии ребенка после его воссоединения с матерью. Один специалист говорит:

132 Ч А СТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

«Поразительна та скорость, с которой исчезают " госпиталь­ные" симптомы после того, как ребенок попадает в хороший дом. Ребенок быстро становится оживленнее и отзывчивее; если у него был жар, он проходит в срок от двадцати четырех до семидесяти двух часов; очевидны и прибавка в весе, и улуч­шение цвета лица».

В качестве примера он приводит четырехмесячного маль­чика, который два последних месяца провел в больнице и ве­сил меньше, чем при рождении. Его состояние было крити­ческим.

Его внешний вид напоминал облик бледного, морщинисто­го старика. Его дыхание было настолько слабым и поверхност­ным, что, казалось, оно вот-вот остановится. Через двадцать четыре часа пребывания дома он уже лепетал и улыбался. И хотя в его диете не произошло никаких изменений, он начал быст­ро набирать вес и к концу первого года достиг возрастной нор­мы. Во всех отношениях это был нормальный ребенок.

Всем очевидны и те трагические изменения в поведении и чувствах детей, лишенных матери, и благотворные результа­ты воссоединения детей с матерями, однако поражает невни­мание к этим вопросам до недавнего времени. Настолько бо­лезненна та агония, за которой пребывают оторванные от ма­тери дети, что, может быть, те, у кого есть о ком заботиться, защищаясь, закрывают глаза. А в существовании этих бед не может быть никаких сомнений, настолько сходные картины рисуют нам различные исследователи.

Уже приводилось описание типичного изолированного ре­бенка — апатичного, несчастного, равнодушного к улыбке или речи взрослого. Состояние ребенка в возрасте от шести до две­надцати месяцев было предметом систематического изучения. Для этого состояния характерна форма депрессии, которой присущи многие характеристики типично взрослой депрессии, наблюдаемой в психиатрических клиниках. Эмоциональный тон характеризуется тревогой и печалью. Ребенок отстраняет­ся от всего, что его окружает, не пытается войти в контакт с незнакомцем, не радуется, если незнакомец к нему обращает­ся. Активность подавлена, ребенок часто инертно сидит или лежит в каком-то поразительном ступоре. Многие плохо спят,

г

Дж. Боулби. Детям — любовь и заботу 133

аппетит страдает у всех. Все весят меньше нормы и часто зара­жаются. Общее развитие явно нарушено.

Можно задаться вопросом, в каких условиях развиваются подобные симптомы? В целом это характерно для младенцев, имевших до шести-девяти месяцев хорошие отношения с ма­терями, а затем резко разлученных с ними без предоставления соответствующего «заменителя». После диагностики семиде­сяти пяти детей оказалось, что двадцать процентов реагирова­ло на разлучение тяжелой депрессией, двадцать семь процен­тов — депрессией средней силы, что в целом составляет око­ло пятидесяти процентов. Страдали почти все дети, имевшие близкие любовные отношения с матерью. Это значит, что ре­акция депрессией на разлуку является нормой для данного возраста. Тот факт, что большинство детей с тяжелыми отно­шениями со своими матерями избежали депрессии, говорит о том, что их внутреннее развитие уже было нарушено, их спо­собность к будущей любви уже ослаблена. Недуг не разбирал ни пола, ни расы — мальчики и девочки, белые и цветные, все были поражены им. Хотя при воссоединении идет быстрое выздоровление, нельзя не учитывать возможности открытия душевных ран в будущем, поскольку при длительных небла­гоприятных условиях выздоровление затрудняется. Некото­рые исследователи считают, что после трех месяцев деприва-ции происходят качественные изменения и полное выздоров­ление достигается редко, если достигается вообще.

Было замечено, что нарушения в развитии могут быть вы­званы разлучением даже в более раннем возрасте. Эти наруше­ния совсем не так трагичны, как у старших детей, и были на­званы «умеренной депрессией». Но дальнейшие исследования показали несостоятельность этого термина, поскольку состо­яние детей не было «умеренным», не могло быть определено и как депрессивное в обычном понимании этого термина. Те на­рушения, к которым склонны дети от трех до шести месяцев, проявляются не сразу.

Следует подчеркнуть, что можно частично избежать наибо­лее неблагоприятных последствий, если в первый год о ребен­ке будет заботиться «заместитель» матери. До недавнего време­ни многие считали, что забота подобного «заместителя» может

134

ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

иметь полный успех в течение первого года. Однако некоторые исследователи теперь уверены, что урон часто приносится сме­ной матери уже в три месяца. Тем не менее все соглашаются с тем, что такая забота хотя и не полностью удовлетворительна, но совершенно необходима и ее всегда следует предоставлять. На втором и третьем годах жизни эмоциональный отклик на разлуку с матерью уже не только сильнее; новую мать часто отвергают, ребенок сильно, безутешно горюет в течение дней, недель и даже большего времени безо всяких просветов. В это время он находится в состоянии «возбужденного» отчаяния, кричит или стонет. Еда, как и услуги, отвергается. Единствен­ное облегчение приносит сон. После нескольких дней он успо­каивается и может впасть в апатию. Находясь в этом состоя­нии, он постепенно начинает проявлять больший интерес к не­знакомой ему обстановке. Однако в течение нескольких недель или месяцев он может проявлять свое прежнее, младенческое поведение. Он мочится в кровать, мастурбирует, отказывает­ся говорить и настаивает на том, чтобы его носили на руках. Неопытная сиделка может при этом принять его за умственно неполноценного.

Естественно, что реакции детей этого возраста во многом отличаются друг от друга и не все дети ведут себя описанным нами образом; но опять мы видим, что чем интимнее и счаст­ливее были у детей отношения со своими матерями, тем силь­нее они страдают. Те дети, которые не имели постоянной матери, не проявляют подобных реакций — результат уже нарушенной эмоциональной жизни. И хотя неопытная сиделка приветству­ет ребенка, который считает, что один взрослый другого стоит, и критикует «семейного», который бурно реагирует и кажет­ся ей «испорченным», все говорит о том, что бурная реакция нормальна, а апатичная покорность — признак нездорового развития.

Те, кто не хочет признавать реальность и серьезность этих отклонений, часто выражают веру в то, что путем мудрого управ­ления можно их легко избежать. Хотя и требуется продолже­ние соответствующих исследований, но есть все основания считать, что очень трудно предотвратить подобные отклоне­ния. Хорошо известно, что дети, находящиеся в госпитале на

Дж. Боулби. Детям — любовь и заботу _______________________ 135

втором и третьем году жизни, сильно расстраиваются после посещения их родителями, а попытки предотвратить это успеха не имеют. Более того, миссис Бурлинхэм и мисс Анна Фрейд, имевшие опыт нескольких лет работы в пансионате для детей в Хэмпстеде во время Второй мировой войны и прилагавшие все силы для безболезненного перехода детей из семьи в пан­сионат, ни в каком отношении не добились успеха. В одном из своих ежемесячных докладов они писали:

«...Мы пытались разработать процедуру " стадийного разлу­чения", чтобы облегчить последствия разлуки для детей. Хотя она оказалась благотворной для детей от трех-четырех лет и старше, мы обнаружили, что очень мало можно сделать для предотвращения регрессии (т. е. возврата к более инфантиль­ному поведению) у детей от полутора до двух с половиной лет. Младенцы этого возраста видимым образом никак не реагиру­ют на внезапные изменения. Помимо этого они стремятся по­терять свои эмоциональные привязанности, возвращаются к инстинктам, регрессируют в поведении».

Они иллюстрируют указанные трудности полным отчетом о поведении мальчика двадцати четырех месяцев. Это был хо­рошо развитый ребенок, находившийся в прекрасных отноше­ниях с матерью. Несмотря на то что за ним присматривала одна сиделка, а мать первую неделю посещала его каждый день, его поведение нарушилось, когда мать сократила свои визиты до двух в неделю, а затем совсем перестала его посещать.

«Он стал апатичным, большую часть времени, сидя в углу, сосал или дремал, а в остальное время был очень агрессивен. Он почти совсем перестал разговаривать. Был грязным, часто мо­чился, так что приходилось надевать на него подгузник. Сидя У своей тарелки, он ел очень мало, без удовольствия, иной раз размазывал еду по столу. В это время заболела присматривав­шая за ним сиделка, и Бобби, не захотев дружить с кем-либо еще, без сопротивления позволял каждому руководить собой. Несколькими днями позже он заболел тонзиллитом и был пе­реведен в лазарет. Там, в спокойной обстановке, он казался уже Не таким несчастным. Он спокойно играл, но в целом производил впечатление младенца. Он с трудом мог выговорить слово, пол­ностью потерял контроль над мочевым пузырем и кишечником,

136 ________ ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

много сосал. Вернувшись в детскую комнату, он выглядел очень бледным и усталым. Возвращение в группу для него, всегда нуждающегося в помощи и покое, было большим несчастьем. Судя по всему, он не узнавал сиделки, которая первое время присматривала за ним».

Пагубными могут быть и долговременные мучительные пере­живания, что будет рассмотрено ниже. Немедленный эффект, хотя и не всегда видимый неопытным наблюдателем, также очень обеспокоивает. Он обычно проявляется в следующем: а) враж­дебная реакция на мать при воссоединении с ней, вплоть до отказа узнавать ее; б) чрезмерная требовательность к матери или ее «заместителю», в которой интенсивное использование матери сопровождается своеволием, острой ревностью, сильны­ми припадками гнева; в) радостная, но неглубокая привязан­ность ко всем доступным взрослым; г) апатичный отказ от всех эмоциональных привязанностей, сопровождаемый монотонным раскачиванием, иногда ребенок бьется о что-то головой. Эти проявления наблюдались многими детскими специалистами.

Особо следует предупредить об апатичных детях, а также о тех, кто приветственно дружелюбен ко всем без разбора. Люди игнорируют умственное здоровье, скрытое за этими проявле­ниями. Обычно такие дети спокойны, послушны, ими легко управлять, у них хорошие манеры, они физически здоровы, у многих даже счастливый вид. Пока они остаются в приюте, нет видимых причин для беспокойства, но когда они его покидают, они пропадают. Становится ясно, что их приспособленность была ложной, не была основана на реальном развитии личнос­ти. Иногда выражается удовлетворение по поводу того, что ре­бенок совершенно забыл свою мать. Не говоря уже о том, что это обычно не так — ребенок в горе крича вспоминает ее, — дей­ствительное забывание очень серьезно, поскольку от этой па­мяти зависят и устойчивый рост, и расширение взаимоотноше­ний, определяющих будущее психическое здоровье.

Естественно, что реакции детей будут различаться в частно­стях, будут во многом зависеть от условий их жизни. «Замес­титель» матери может превратить группу апатичных или друже­любных без разбора детей в собственников и буйных дикарей. По поводу появления «подставных» матерей в Хэмпстедском

^

Дж. Боулби. Детям — любовь и заботу

137

пансионате говорилось, что дети, прежде хорошо адаптировав­шиеся к групповым условиям, внезапно стали нестерпимо тре­бовательны и безрассудны. Их ревность и их желание владеть любимым взрослым не имела границ. Это обязательно проис­ходило с теми детьми, у которых прежде были неровные взаи­моотношения с матерями, и отлучение было для них не ново. Чем больше ребенок льнул ко взрослому, тем больше он был уверен, что разлука повторится. У детей нарушалась игровая активность, когда они с беспокойством видели, что «их» сидел­ка покидает комнату по делу, или уходит домой, или когда она вступала в контакт с детьми чужой группы. Например, Тони, трех с половиной лет, не позволял сестре Мэри трогать «его» руками других детей. Джим, двух-трех лет, заливался слезами, когда «его» сиделка покидала комнату. Ширлей, четырех лет, впадал в глубокую тоску и волновался, когда «его» Марион некоторое время по какой-то причине отсутствовала, и т. д. Все эти дети перенесли ряд травматических (т. е. болезненных) раз­лук в своей жизни.

Многие матери, чьи дети были разлучены с ними на недели или месяцы, могут подтвердить и дополнить подобные наблю­дения. Иногда при встрече ребенок эмоционально заторможен, неспособен выражать свои чувства, иногда неспособен разгова­ривать. Затем постепенно его чувства оттаивают. Рыдания со­провождаются (у тех, кто может говорить) упреком: «Зачем ты меня бросила, мама?» С этих пор в течение многих недель или месяцев ребенок не упускает мать из виду, он ребячлив, беспо­коен, часто сердится. При умелом обхождении эти беды могут постепенно отступить, но не следует забывать о возможных невидимых травмах, которые могут впоследствии открывать­ся и привести к нервным заболеваниям. Эта реальная угроза подтверждается наблюдением внезапной паники у детей, до­стигших эмоционального баланса, когда они видят кого-то, кто ассоциируется у них с пережитым разлучением. Если непра­вильно обходиться с инфантильным и беспокойным ребенком после его возвращения домой, у него развивается злобное отно­шение к матери. Если наказывать за плохое поведение, это обер­нется еще большим инфантилизмом, большей требовательностью и вспыльчивостью. Таким образом развивается неустойчивая

138 Ц А СТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

невротичная личность, неспособная прийти к соглашению ни с самим собой, ни с миром, особенно неспособная любить дру­гих людей и терпимо к ним относиться.

Такой перечень отклонений почти всегда меньше выражен у детей, не относящихся ни к «отшельникам», ни к поверхност­ным дружелюбцам. У названных же детей подобные реакции, вероятно, являются результатом частых или продолжительных разлучений, имевших место до двух с половиной лет и прохо­дивших без «подставной» матери. Эти реакции являются и пред­шественниками тяжелых личностных нарушений (называемых психопатическими).

Можно задаться вопросом: в каком возрасте ребенку уже не наносит вреда недостаток материнской ласки? Все, кто изучал этот вопрос, соглашаются на том, что в возрасте от трех до пяти лет степень риска еще высока, однако намного меньше, чем прежде. В этот период дети уже не живут исключительно в при­сутствии матери и могут смутно представлять себе время ее возвращения, что совершенно недоступно большинству детей до трех лет. Более того, способность разговаривать предостав­ляет возможность простых объяснений, и ребенок лучше пони­мает мать-заместителя. Таким образом, можно сказать, что в этот возрастной период благоразумным и внимательным отно­шением можно сильно смягчить болезненные проявления, в то время как отсутствие такого обхождения зачастую ведет к очень тяжелым последствиям, сравнимым с последствиями для возраста от одного до трех лет.

После пяти лет риск отклонений уменьшается еще больше, хотя не может быть сомнений в том, что большая часть детей от пяти и до семи-восьми лет неспособна удовлетворительным образом приспособиться к разлуке, особенно если она внезап­на. Яркая картина бедствия шестилетнего мальчика, натри года «заключенного» в больницу, была нарисована уже взрослым пациентом. Он говорил, что «отчаянная тоска по дому и стра­дания первых недель привели к безразличию и скуке в после­дующие месяцы». Он описал свою страстную привязанность к сестре-хозяйке, которая компенсировала потерю дома. Но вер­нувшись, он почувствовал себя не в своей тарелке, пришельцем. «В конце концов, эта скука вновь увела меня из дома... но второй

г

Пж. Боулби. Детям — любовь и заботу 139

матери уже не встретилось на моем пути, да я уже и не был спо­собен создавать прочные узы... мои реакции были преувеличе­ны, часто ничем не обусловлены, я стал чрезвычайно угрюм и подавлен... я также стал и агрессивен». После этого самоописа­ния, уже впоследствии поняв самого себя, он пишет: «Я еще агрессивен... Агрессия, к сожалению, принимает форму необы­чайной нетерпимости к людям, по отношению к которым я сам был неправ, и угрожает, следовательно, моей связи с детством». Возможно, что наихудшим последствием депривации являет­ся трудность лишенных матери детей самим стать хорошими родителями.

Подтверждением этой картины является ряд ценных кли­нических случаев — несколько десятков детей, у которых не­вротические симптомы или развились, или усугубились разлу­чением с матерью; большинство переносило разлуку в больни­це. Половине детей при расставании с матерью было не более трех лет, остальным не более восьми. Многие из второй груп­пы могли ясно описать свои переживания. Обычно они беспо­коились, что не вернутся домой, что их за капризы куда-нибудь ушлют. Так, мальчик семи с половиной лет, три раза побывав­ший в больнице, сказал о своем возвращении домой через три с половиной года: «Я думал, что никогда не попаду домой, по­скольку мне было только шесть лет. Сестра говорила, что меня собираются выкинуть, что я никогда не вернусь домой снова». Другой ребенок, девочка без малого семи лет, отправляемая с лихорадкой в трехлетнем возрасте в больницу, воскликнула: «Не посылайте меня, я буду хорошей девочкой!» Возвратясь Домой, она была очень спокойна и большую часть времени си­дела в углу. Хотя она никогда не говорила о своих пережива­ниях, она играла в детально разработанные «больничные» игры со своими куклами, в которых наказанием за капризность была высылка в больницу.

Обзор сообщений об эвакуациях в возрасте от пяти до шест­надцати лет, проводимых в последней войне, вполне подтверж­дает все вышесказанное, — что дети этого возраста еще эмоцио­нально не самостоятельны. Учителя говорили о господствующей У них тоске по дому, об ухудшении их внимания на занятиях. Уча-Щались ночные мочеиспускания, симптомы неврозов и случаи

140 ЧА СТЬIV. Психическое развитие в условиях депривациц

проступков. Хотя у многих эти проявления проходили без се­рьезных последствий, у других они оставались и по возвраще­нии домой.

Поскольку есть все основания считать, что все дети до трех лет, большинство от трех до пяти страдают от депривации, в то время как из детей от пяти до семи лет от нее, вероятно, страдает меньшинство, встает вопрос: почему одни страдают, другие нет? В противоположность младшей группе те дети этого возраста, которые имели хороших матерей, лучше переносят разлуку. Счастливый ребенок, уверенный в материнской любви, не ста­новится невыносимо тревожным; обеспокоенный ребенок, со­мневающийся в добрых чувствах матери, часто неправильно понимает события. Более того, эти неверные истолкования мо­гут тлеть скрыто от всех, даже от самого ребенка. Вера, что его услали за капризность, ведет к беспокойству и ненависти, а это, в свою очередь, к порочным отношениям с родителями. Таким образом, детям от пяти до восьми лет, уже склонным к эмоцио­нальным расстройствам, можно разлучением сделать ее хуже, в то время как спокойные дети этого возраста переносят ее почти без ущерба. Но все же в обеих группах многое будет зависеть от того, как ребенка подготовят к разлуке, как с ним будут обра­щаться, как по возвращении встретит его мать.

3. Матейчик

ДУШЕВНЫЕ СТРАДАНИЯ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫТЕКАЕТ¹

Сегодня мы часто читаем и слышим профессиональный тер­мин «психические отклонения», или «психическая депривация». Мы переводим его как душевные страдания и понимаем под ними прежде всего страдания из-за нехватки эмоциональных и общественных стимулов. Разумеется, такое может случиться с

1

Матейчик 3. Родители и дети. Пер. с чешского. М, 1992.

3. Матейчик. Душевные страдания и что из этого вытекает _____ 141

человеком в любом возрасте. Но исследования показывают, что в детстве, когда закладывается фундамент человеческой лич­ности, последствия душевных страданий бывают значитель­ными и опасными.

Мы не говорим об издержках жизненного стиля в век инду­стриальной цивилизации. История нам представляет ряд дока­зательств, как недостаток материнской любви приводит ребен­ка к гибели. От раннего средневековья и до конца прошлого века смертность детей, воспитываемых не в семье, а в приютах и домах малютки, была ужасающе и даже трагически высока. Определение ребенка в такое заведение считалось равносиль­ным осуждению его на смерть. Об этом впечатляюще расска­зал Диккенс в романе об Оливере Твисте.

Когда же вошли в практику основы гигиены, то инфекцион­ные болезни перестали выметать целые города и области и дети перестали умирать в приютах целыми сотнями. Зато стали за­метны другие последствия психической депривации, хотя менее явные и броские, но от этого ничуть не менее опасные. В начале нашего столетия, когда в широких масштабах стали создавать детские больницы, врачи обнаружили явление, которое назва­ли «больничная болезнь», или «госпитализм». Некоторые дети не выздоравливали без материнской заботы, несмотря на все старания медиков. Если рядом не было матери, они не умели сопротивляться болезни и почти всегда умирали. При материн­ской заботе они не только оставались живы, но выздоравлива­ли быстрее и буквально расцветали.

В первой половине нашего века были сделаны дальнейшие открытия, которые показали, что ребенок, выросший в гигие­нической обстановке, допустим, полностью безукоризненной, но бедной смысловыми и эмоциональными стимулами, обыч­но весьма сильно отстает в развитии умственных способностей. Он ярко выражение опаздывает в развитии по сравнению со своими сверстниками, и нет никакой уверенности, что ему удаст­ся наверстать упущенное, даже если позже он получит избыток всевозможных стимулов. Один исследователь доказал, что дети, окруженные материнской заботой, хотя и растущие в весьма сомнительной обстановке (например, в большой женской тюрь-^Ме), душевно развиваются существенно лучше, чем дети, которых

142

ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

воспитывает больничный персонал в прекрасно оборудован­ном Доме малютки.

И наконец, последние открытия в этой области засвидетель­ствовали, что психическая депривация может очень неприят­но повлиять на становление человеческого характера. Так, уста­новлено, что среди убийц-рецидивистов намного больше тех, кто в детстве был почти полностью лишен родительской забо­ты, чем среди тех, которые росли в здоровой семейной обста­новке. Многие из совершивших преступления вели себя как бес­чувственные психопаты. Они оказывались неспособными вос­принимать эмоциональные импульсы, так же как и возвращать их. Они оставались глухи и немы к тому, что дает людям выс­шее жизненное удовлетворение, — к любви. Они умели удов­летворять физиологические потребности, но не знали, что та­кое влюбиться, не знали верности, им была незнакома радость от радости других. Такие люди не способны быть хорошими друзьями, хорошими сотрудниками и, безусловно, хорошими родителями. В их семьях воцаряется атмосфера эмоционально­го холода и полного отсутствия интереса друг к другу, и зако­номерно, что психическая депривация поражает их детей. Ес­тественно, все сказанное не относится только к мужчинам. Де­вушки и женщины также могут страдать такими отклонениями, и последствия в воспитании их детей бывают еще более губи­тельны.

При многолетнем наблюдении за детьми, с младенчества рос­шими в разных воспитательных учреждениях, мы стали разли­чать несколько типов временных душевных детских страданий. У одних это проявляется просто в том, что они снижают свои притязания к восприятию импульсов. Они апатичны, пассив­ны, поглощены однообразной игрой — и отстают в душевном развитии. У других детей с более живым темпераментом, на­против, в ситуации «ухудшения» притязания повышаются. Они настойчиво домогаются своего права на любовь, они вынужда­ют проявить к ним внимание, делают все назло, они агрессив­ны и недобры к другим детям, поскольку видят в них конкурен­тов в борьбе за благосклонность взрослых. Они привыкают к наказаниям, которые сыпятся на них как из рога изобилия. Своим поведением они как бы говорят: «Если меня не хотят

1

3. Матейчик. Душевные страдания и что из этого вытекает 143

погладить, так пусть хотя бы ударят!» Есть и такие дети, у ко­торых недостаток эмоциональных и общественных импульсов уравновешивается каким-то ненаправленным, разбросанным интересом к общению. Они одинаково приветливо и радостно встречают каждого пришедшего человека, будь то врач, кото­рый проводит профилактический осмотр, или водопроводчик, ремонтирующий краны, или собственная мать, пришедшая на­вестить сына или дочь. На каждого они вешаются, к каждому хотят приласкаться. Им неизвестна крепкая, сердечная, исклю­чительная привязанность, которая существует между ребенком и родителями и которая помогает ему отличать «своих» от «чу­жих», то есть всех остальных. За всеми этими признаками скрывается общее глубокое чувство неуверенности и неполно­ценности или неправильно сформированное сознание собствен­ной особы, собственного Я.

Разумеется, душевные страдания свойственны не только де­тям, растущим без материнской заботы в детских домах, воспита­тельных учреждениях, в больницах и т. п. С душевными страда­ниями мы встречаемся и у детей, живущих в семье, хотя внешне они могут быть совсем незаметны. Эмоциональное оскудение всегда грозит там, где ребенок семье «в тягость», где он не чув­ствует любви, где к нему не проявляют интереса и где не при­глядываются к его индивидуальным потребностям. Грозит и там, где в системе ценностей ребенок для родителей где-то да­леко позади признаков внешнего благополучия. Но и там, где воспитание в семье чрезмерно рационально, книжно, холодно, без чувства и симпатии.

Хороший характер и полностью развитые способности ра­зума — неизмеримая ценность для общества. Поэтому своевре­менное обнаружение депривации и ее исправление имеет чрез­вычайно важное общественное значение. Ее исправление, как Правило, нелегко и длится весьма долго. Тут должен включить­ся обратный ход — дать ребенку достаточно импульсов, научить его кого-нибудь любить. А это никогда не получится, если нет человека, который любит его.

144 ________ ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривациц

А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых

ИССЛЕДОВАНИЕ ПСИХИЧЕСКОГО

РАЗВИТИЯ МЛАДШИХ ШКОЛЬНИКОВ,

ВОСПИТЫВАЮЩИХСЯ В ЗАКРЫТОМ

ДЕТСКОМ УЧРЕЖДЕНИИ¹

<...>

Развитие мышления. Воспитанники дошкольных детских до­мов неплохо обучены, с ними отработаны навыки классифи­кации, умение подводить предмет или явление под определен­ную категорию (платье, ботинки, пальто — одежда; птица, че­ловек, лев — живое; дом, ручка, табурет — неживое). Однако для определения интеллектуальной готовности к школьному обучению психологически более важно выявить общий уро­вень развития интеллекта, в определенном смысле исключая фактор специального предварительного научения. Данному требованию отвечают тесты Пиаже. В нашем исследовании были использованы тесты на сохранение количества вещества и на сохранение длины.

В первом из них ребенку показывают два одинаковых ша­рика из пластилина. Ему предлагается оценить, где пластили­на больше. После того как ребенок отвечает, что пластилина там и там одинаково, экспериментатор на его глазах один ша­рик превращает в лепешку и снова задает вопрос: «Где теперь больше пластилина?» Процедура повторяется несколько раз. В тесте на сохранение длины мы предлагали ребенку два одина­ковых по длине, но разных по цвету проводочка. Удостоверив­шись, что ребенок оценивает их как равные по длине, один про-водочек изгибают. Ребенка спрашивают: «Если два муравьиш­ки по этим двум дорожкам — прямой и извилистой — пойдут в домики, чья дорожка будет длиннее?» Процедура также не­сколько раз повторяется.

Возрастные особенности психического развития детей/Под ред. И. В. Дуб" ровиной, М. И. Лисиной. М,, 1982. С. 94-111. Рабочая книга детского пси­холога/Под ред. И. В. Дубровиной. М., 1991. С. 278-295.

Л. М. Прихожан и др. Исследование психического развития... _____ 145

По результатам выполнения этих тестов выявилось значитель­ное отставание воспитанников детского учреждения от детей, растущих в семье: лишь 13% пришедших в I класс воспитанни­ков владеют принципом сохранения (отметим, что им было 7-8 лет), в то время как у «семейных» детей принцип сохранения в большинстве своем формируется к 4-5 годам. Таким образом, у воспитанников детского дома операция обратимости как важ­нейшая составляющая мышления в понятиях оказывается по существу несформированной, непосредственно сказывается на усвоении учебного материала.

Результаты выполнения теста Пиаже вскрывают важную осо­бенность мышления воспитанников. При решении задач они ори­ентируются только на наглядно данную ситуацию и не включа­ют в план воображения внутренний интеллектуальный план. Тем самым их мышление оказывается по существу полностью детерминированным наглядно данной ситуацией. Ниже мы по­дробно остановимся на этой особенности, которая, как оказы­вается, проявляется не только в развитии мышления.

Для выявления уровня готовности к школьному обучению воспитанников детского дома нами был также использован известный тест школьной зрелости Керна-Йирасека. Были полу­чены следующие данные: с субтестом «Копирование текста» справились все дети; сравнительно более трудным оказался суб­тест, в котором необходимо было воспроизвести по образцу на­бор точек, определенным образом расположенных на плоскости; самым же трудным для воспитанников оказался субтест «Рису­нок человеческой фигуры». 37% испытуемых вообще не смогли нарисовать человека, получив 0 баллов, 34% справились с зада­нием на низком уровне, 13% — на среднем, и лишь 16% получили по выполнению этого задания максимальный балл — 4.

Во многих психологических исследованиях (Валлон и Луз-сат, 1958; Гуденаф, 1926; Харрис, 1963) показано, что рисунок человеческой фигуры является своеобразным отражением об­щего уровня психического развития, и к 6-7-летнему возрас­ту для нормального развитого ребенка не составляет труда на­рисовать человеческую фигуру со всеми необходимыми дета­лями (пальцы рук, нос, брови, глаза, волосы и т. п.). Рисунки воспитанников детского дома характеризуются схематичностью,

146 ________ ЧА СТЬIV. Психическое развитие в условиях депривации

отсутствием деталей, а зачастую представляют собой так назы­ваемого «головонога», что типично для детей 3-3, 5 лет.

В том, что воспитанники детского дома не могут правиль­но нарисовать такой наиболее часто встречающийся в дет­ских рисунках объект, как человеческая фигура, проявляет­ся, на наш взгляд, не столько отсутствие необходимых гра­фических навыков (удовлетворительное развитие последних видно как по результатам выполнения субтеста «Копирова­ние текста», так и по материалам других проб), сколько не­достаточное развитие способности планомерно обследовать предметы, явления, выделять их разнообразные свойства. Меж­ду тем, по мнению ряда авторов, полное, точное и расчленен­ное восприятие — необходимое условие успешного обучения в начальной школе.

Особенности, характеризующие готовность, а точнее, него­товность к обучению, с которыми ребенок приходит в I класс, затрагивают фундаментальные стороны психического разви­тия и, как показывает наше лонгитюдное исследование, оказы­ваются достаточно стойкими, в большинстве случаев не толь­ко не компенсируясь, но и усугубляясь с возрастом.

<...>

Ограниченность практики решения задач, бедность конк­ретно-чувственного опыта и накладывающиеся на это особен­ности дошкольного и школьного обучения, которые обычно сводятся к отработке формально-логических операций, отдель­ных знаний и навыков, приводят к схематичности, абстракт­ности, «рассудочности» мышления ребенка, когда развитие формальных сторон интеллекта — классификации, системати­зации — заменяет собой образное, конкретное познание мира. В психологии существуют данные, показывающие, что путь развития мышления по классификационному типу является в известном смысле тупиковым, препятствующим становлению творческой стороны мышления. В тех случаях, когда в дошколь­ном и младшем школьном возрасте у детей складывается клас­сификационный тип мышления как доминирующий, он оказы­вается очень устойчивым и проявляется на протяжении всего школьного детства в способе усвоения знаний, в особенностях познавательной деятельности.

Л. М. Прихожан и др. Исследование психического развития... 147

<...>

Специфика мотивационной сферы. При работе с воспи­танниками детского дома — младшими школьниками — была использована известная диагностическая проба «Три желания». В нашем варианте учащимся предлагалось на трех разноцвет­ных лепестках «волшебного цветка» написать три самых за­ветных своих желания. Оказалось, что если в обычной школе при выполнении такого задания большинство детей говорят об общечеловеческих проблемах («Хочу, чтобы не было ядерной войны», «Хочу, чтобы птицы не погибали от холода и голода», «Хочу, чтобы все дети Чернобыля выздоровели», «Хочу, чтобы ученые нашли все остатки древних животных», «Хочу, чтобы у всех были мамы и они были здоровы» и т. п.), то в детском доме не было ни одного такого желания. Здесь практически все дети написали о своих пожеланиях, связанных с учением («Я хотел бы хорошо учиться», «Я бы хотел учиться на 4 и 5»). В обыч­ной школе также встречаются подобные ответы, но их значи­тельно меньше, чем в детском доме. Воспитанники детского дома часто говорили о своих желаниях как можно лучше вы­полнять требования взрослых («Я бы хотел, чтобы я всегда хорошо себя вел», «...чтобы я помогал взрослым»). В обычной школе не было ни одного такого высказывания. Можно было бы предположить, что в детском доме будут преобладать по­желания, так или иначе связанные с семьей, домом, родителя­ми, однако таких высказываний было сравнительно немного, примерно столько же, сколько в массовой школе.

Таким образом, для воспитанников детского дома харак­терно ярко выраженное доминирование желаний, непосред­ственно связанных с их повседневной жизнью, учением, выпол­нением различных правил поведения. В то же время их сверст­ников из обычной школы, наряду с повседневными заботами, волнуют и многие проблемы, абсолютно, казалось бы, не свя­занные ни с их учебой в школе, ни с домашними делами, про­ведением досуга.

Выявленная односторонность, бедность мотивационной сфе­ры воспитанников школы-интерната объясняется, по-видимо­му, не только известной ограниченностью их жизненного опы­та, но и характером отношений со взрослыми. Известно, что

148

ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривации

взрослые играют совершенно исключительную роль в разви­тии личности дошкольника и младшего школьника, поэтому объективно существующие различия во взаимоотношениях ребенка и взрослых в семье и в закрытом детском учреждении не могут не сказаться на характере этого развития. В сочетании с гипертрофированной потребностью в общении со взрослым, вызванной дефицитом такого общения в детском учреждении закрытого типа, зависимость эмоционального благополучия ребенка от отношения к нему взрослого определяет сверхцен­ность этого отношения и создает совершенно специфический тип отношения со взрослыми.

<...>

Самосознание. Отношение к себе. <...> У ребенка, расту­щего в семье, отношение к себе имеет весьма сложную струк­туру. Элементами этой структуры являются такие психологи­ческие образования, как принятие — неприятие себя, общая самооценка, парциальные самооценки, оперативные, прогно­стические самооценки и др. Эти элементы находятся в слож­ных взаимозависимостях. Например, подросток может весьма низко оценивать свой характер, успехи в той или иной облас­ти, но при этом любить себя («Я отношусь к себе хорошо, хотя часто сам себе противен»). Возникновение такой сложной си­стемы, по мнению М. И. Лисиной, является результатом усво­ения ребенком двух различных уровней отношения к себе со стороны взрослых, прежде всего родителей, начиная с самых ранних стадий онтогенеза: родители, с одной стороны, безуслов­но, любят его вне зависимости от его реального поведения, свойств характера и т. п., а с другой стороны, объективно оце­нивают — хорошо или плохо — то, каков он в различных конк­ретных ситуациях. Ребенок, с раннего детства растущий вне семьи, лишен первого из этих уровней — безусловной любви, поэтому для него характерно простое, одномерное, нерасчле­ненное отношение к себе, сводящееся к оценке.

Серьезным следствием депривации потребности ребенка в родительской любви является также отсутствие у него чувства уверенности в себе, что, возникнув на ранних стадиях онтоге­неза, становится устойчивой характеристикой личности воспи­танника детского дома.

А. М. Прихожан и др. Исследование психического развития... 149

Психологический анализ автопортрета и рефлексивного ав­топортрета (они «рисовались» детьми при выполнении задания описать «Я, каким кажусь себе» и «Я, каким кажусь другим») у подростков из детского дома и массовой школы выявил сле­дующие различия. У подростков из семьи автопортрет, как пра­вило, совершенно не похож на рефлексивный портрет. Напри­мер, в первом описываются увлечения подростка, его мысли о жизни, ценности, а во втором перечисляются те качества его личности, характера, поведения, которые, по его мнению, в нем видят окружающие: некрасивый, плохо веду себя на уроках, имею чувство юмора и т. п. У воспитанников интерната реф­лексивный автопортрет состоит из тех же качеств, свойств, характеристик, что и прямой автопортрет.

Различие между подростками из школы и из детского дома при выполнении этого задания состоит также и в том, что если первые в целом оценивают себя положительно и считают, что окружающие тоже оценивают их достаточно высоко (иногда даже ожидаемая оценка окружающих, отражающаяся в реф­лексивном автопортрете, оказывается выше собственной), то вторые в большинстве своем дают себе отрицательную оцен­ку, а рефлексивный автопортрет оказывается еще хуже. На­пример, восьмиклассник из детского дома описывает свой ав­топортрет так: «Есть капелька эгоизма (в каждом это есть). Но могу поддержать товарища, помочь ему», а в рефлексив­ном: «Полный эгоист... Способный много дать коллективу, но нежелающий. Нежелающий принять какие-то требования со стороны коллектива».

Интересно сравнить содержательные характеристики обра­за «Я» у тех и других подростков. Воспитанники школы-интер­ната, детского дома, описывая себя, говорят главным образом о своих нравственных качествах (причем, как мы уже отмечали выше, отрицательных): «лентяй», «врун», «грубый», «непо­слушный» и т. п. У «семейных» подростков также встречаются подобные качества, однако чаще положительные: «добрый», «трудолюбивый», «умею дружить». Вместе с тем такие харак­теристики у них составляют не больше трети, подавляющее же большинство приходится на так называемые эмоционально-волевые: «сдержанный», «организованный», «разболтанный»,

150

ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях деприваищ.

«нет никакой силы воли». Подобные качества в детском до^_е составляют менее 15% (против 55% в массовой школе).

Отношение к себе у воспитанников детского дома по сути повторяет оценку окружающих. Иногда мы встречаемся с этим почти в парадоксальной форме, когда в ответ на просьбу на­писать «Каким я кажусь себе» подросток пишет: «Мой вос­питатель говорит, что я очень грубый, всегда встаю поздно, не очень-то умен». У их «семейных» сверстников в это время идет активный процесс становления собственного отноше­ния к себе, основанного на собственных представлениях, идет выработка собственных критериев оценки себя, идет, нако­нец, напряженная работа по преобразованию, развитию соб­ственной личности в соответствии со своими собственными критериями.

<...>

Особенности общения со взрослыми и сверстниками. Спе­цифический тип общения создает и особую картину поведения воспитанников школы-интерната в их взаимоотношениях со взрослыми и сверстниками. Особенно ярко это проявляется в различных «трудных», конфликтных ситуациях общения: си­туациях запрета, столкновения интересов, замечаний взрос­лых, обвинений со стороны сверстников и т. п.

При анализе полученного материала обращает на себя вни­мание следующее противоречие. Казалось бы, учитывая осо­бенности жизни в закрытом детском учреждении, где дети по­неволе находятся в ситуации постоянного контакта со взрос­лыми и сверстниками, следовало бы ожидать эффективного формирования навыков общения, умения решать коллектив­ные задачи, находить выход из конфликта.

<...>

Бросается в глаза агрессивность, стремление обвинить окру­жающих, неумение и нежелание признать свою вину, т. е., по существу, доминирование защитных форм поведения в конф­ликтных ситуациях и соответственно — неспособность продук­тивного, конструктивного решения конфликта.

Вопреки напрашивавшемуся предположению о большей самостоятельности воспитанников закрытых детских учреж­дений по сравнению с их гиперопекаемыми «домашними» свер-

А/ Прихожан и др. Исследование психического развития... 151

«иками у них были обнаружены серьезные дефекты произ-пьной саморегуляции поведения, выражающиеся в неуме-_{и саМ}остоятельно планировать и контролировать свои дей­ствия.

С нашей точки зрения, для понимания причин возникно­вения описанных особенностей поведения у воспитанников школы-интерната недостаточно указания лишь на узость, огра­ниченность их контактов со взрослыми, с одной стороны, и высокую интенсивность контактов со сверстниками — с дру­гой, как простых количественных характеристик, а необхо­дим глубокий качественный анализ специфики общения де­тей со взрослыми и сверстниками в условиях закрытого дет­ского учреждения.

Важно учитывать, что в закрытом детском учреждении ре­бенок постоянно общается с одной и той же достаточно узкой группой сверстников, причем он сам не может предпочесть ей какую-либо другую группу, как это может сделать любой уче­ник обычной школы, но одновременно он не может быть и ис­ключен из нее. Принадлежность к определенной группе свер­стников при этом оказывается как бы «безусловной»...

Однако формирование такой творчески активной, свободной личности требует огромной воспитательной работы и в реаль­ных условиях осуществляется далеко не всегда. С определен­ным типом отклонения от такого пути развития мы, по-види­мому, сталкиваемся в закрытом детском учреждении. В самом общем виде этот тип отклонения можно описать как недораз­витие внутренних механизмов опосредствования, формирова­ние которых как раз и создает возможность перехода от реак­тивного, ситуационного к активному, свободному поведению. Принципиально то, что недоразвитие внутренних механизмов опосредствования у воспитанников школы-интерната компен­сируется формированием различного рода «защитных образо­ваний», когда вместо творческого мышления развивается клас­сификационное, вместо становления произвольности поведе­ния — ориентация на внешний контроль, вместо умения самому справиться с трудной ситуацией — тенденция к аффективно­му реагированию, обиде, перекладыванию ответственности на Других.

152

ЧАСТЬ IV. Психическое развитие в условиях депривациц

Сферу общения со взрослыми детей, воспитывающихся вне семьи, характеризует, как известно, особая напряженность потребности в этом общении. На фоне ярко выраженного стрем­ления к общению со взрослыми и одновременно — повышен­ной зависимости от взрослых особенно обращает на себя вни­мание агрессивность в отношении воспитанников интерната ко взрослым.

Это, согласно Розенцвейгу, свидетельствует о фрустриро-ванности потребности в общении и в сочетании с неумением взять на себя ответственность демонстрирует своего рода «по­требительское» отношение ко взрослым, тенденцию ждать или даже требовать решения своих проблем от окружающих. Агрес­сивные, грубые ответы, которые воспитанники школы-интерна­та адресуют взрослым, противоречат принятым в нашей культу­ре нормам взаимоотношений ребенка и взрослого и свидетель­ствуют о несформированности у этих детей соответствующей «дистанции» в общении со взрослыми. По Розенцвейгу, ста­новлению адекватных форм поведения ребенка в отношении ко взрослым способствует нормальное протекание процесса идентификации с родителями, который в нашем случае оказы­вается, безусловно, нарушенным.

Парадоксальность ситуации состоит в том, что младшие школьники в интернате, насколько можно судить по данным наблюдений и специальных экспериментов (см., например, «Волшебный цветок»), стремятся в максимальной степени быть послушными, дисциплинированными, в каком-то смысле ста­раются угодить взрослому. И это понятно. Если в семье ребе­нок ощущает себя любимым, хорошим, ценным для окружающих практически вне зависимости от своего поведения, успеваемос­ти и т. п., то в закрытом детском учреждении положительное отношение взрослого ребенок должен, как правило, заслужить выполнением его требований, примерным поведением, хоро­шими отметками. Но эта потребность в положительном отно­шении взрослого сталкивается с глубокой фрустрированнос-тью потребности в интимно-личностном общении со взрослы­ми, что в сочетании с неотработанностью адекватных фор»⁴ общения со взрослыми создает чрезвычайно сложную, проти­воречивую картину этого общения.

. if Црихожан и др. Исследование психического развития...

153

Подводя итоги нашей работы, отметим, что как в развитии интеллектуальной и аффективно-потребностной сфер, так и в особенностях поведения детей, воспитывающихся вне семьи, была обнаружена определенная специфика, которую мы склон­ны интерпретировать не как простое отставание в психическом развитии, а как качественно иной его характер. Эта специфика проявляется в несформированности внутреннего, идеального плана, в связанности мышления, мотивации, поведенческих реакций внешней ситуацией.

V_____________

Психическое

развитие в раннем

детском,

дошкольном,

школьном возрасте.

Подростковый

возраст