Крутое - Воиново

А с утра, еще до открытия магазинов, состоялся

пленум. Он был расширенным и октябрьским. Но поскольку все

четыре наших пленума были октябрьскими и расширенными, то мы,

чтобы их не перепутать, решили пронумеровать их: 1-ый пленум,

2-й пленум, 3-й пленум и 4-й пленум...

Весь первый пленум был посвящен избранию президента, то

есть избранию меня в президенты. Это отняло у нас полторы-две

минуты, не больше. А все оставшееся время поглощено было

прениями на тему чисто умозрительную. Кто раньше откроет

магазин, тетя Маша в Андреевском или тетя Шура в Поломах?

А я, сидя в своем президиуме, слушал эти прения и мыслил

так: прения совершенно необходимы, но гораздо необходимее

декреты. Например, такой декрет: обязать тетю Шуру в Поломах

открывать магазин в шесть утра. Кажется, чего бы проще? - нам,

облеченным властью, взять и заставить тетю Шуру открывать свой

магазин в шесть утра, а не в девять тридцать. Как это раньше не

пришло мне в голову!..

Или, например, декрет о земле: передать народу всю землю

уезда со всеми угодьями и со всякой движимостью, со всеми

спиртными напитками и без всякого выкупа? Или так: передвинуть

стрелку часов на два часа вперед или на полтора назад, все

равно, лишь бы передвинуть. Потом: слово " черт" надо принудить

снова писать через " о", а какую-нибудь букву вообще упразднить,

только надо подумать, какую. И, наконец, заставить тетю Машу в

Андреевском открывать магазин в пять тридцать, а не в девять...

Мысли роились - так роились, что я затосковал, отозвал в

кулуары Тихонова, мы с ним выпили тминной, и я сказал:

- Слушай-ка, канцлер!

- Ну, чего?..

- Да ничего. Говенный ты канцлер, вот чего.

- Найди другого, - обиделся Тихонов.

- Не об этом речь, Вадя. А речь вот о чем: если ты хороший

канцлер, садись и пиши декреты. Выпей еще немножко, садись и

пиши. Я слышал, ты все-таки не удержался, ущипнул за ляжку

Анатоль Иваныча? Ты что же это? - открываешь террор?

- Да так... Немножко...

- И какой террор открываешь? Белый?

- Белый.

- Зря ты это, Вадя. Впрочем, ладно, сейчас не до этого.

Надо вначале декрет написать, хоть один, хоть самый

какой-нибудь гнусный... Бумага, чернила есть? Садись, пиши. А

потом выпьем - и декларацию прав. А уж только потом - террор. А

уж потом выпьем - и учиться, учиться, учиться...

Тихонов написал два слова, выпил и вздохнул.

- Да-а-а... Сплоховал я с этим террором... Ну, да ведь в

нашем деле не ошибиться никак нельзя, потому что неслыханно

ново все наше дело, и прецедентов считай что не было... Были,

правда, прецеденты, но...

- Ну, разве это прецеденты! Это так! Чепуха! Полет шмеля

это, забавы взрослых шалунов, а никакие не прецеденты!..

Летоисчисление - как думаешь? - сменим или оставим как есть?

- Да лучше оставим. Как говорится, не трогай дерьмо, так

оно и пахнуть не будет...

- Верно говоришь. Ты у меня блестящий теоретик, Вадя, а

это хорошо. Закрывать, что ли, пленум. Тетя Шура в Поломах уже

магазин открыла. У нее, говорят, есть российская.

- Закрывай, конечно. Завтра с утра все равно будет второй

пленум. Пойдем в Поломы.

У тети Шуры в Поломах и в самом деле оказалась российская.

В связи с этим, а также в ожидании карательных набегов из

райцентра, решено было временно перенести столицу из Черкасова

в Поломы, то есть на двенадцать верст вглубь республики.

И там на другое утро открылся 2-й пленум, весь посвященный

моей отставке с поста президента.

- Я встаю с президентского кресла, - сказал я в своем

выступлении,

- я плюю в президентское кресло. Я считаю, что пост президента

должен занять человек, у которого харю с похмелья в три дня не

уделаешь. А разве такие есть среди нас? - " нет таких" - хором

отвечали делегаты. - мою, например, харю - разве нельзя уделать

в три дня и с похмелья?

Секунду-две все смотрели мне в лицо оценивающе, а потом

отвечали хором: " Можно".

- Ну так вот, - продолжал я. - обойдемся без президента.

Лучше сделаем вот как: все пойдем в луга готовить пунш, а Борю

закроем на замок. Поскольку это человек высоких моральных

качеств, пусть он тут сидит и формирует кабинет...

Мою речь прервали овации, и пленум прикрылся; окрестные

луга озарились синим огнем. Один только я не разделял всеобщего

оживления и веры в успех, я ходил меж огней с одною тревожною

мыслью: почему это в мире нет до нас ни малейшего дела? Почему

такое молчание в мире? Уезд охвачен пламенем, и мир молчит

оттого, что затаил дыхание, - допустим. Но почему никто не

подает нам руки ни с востока, ни с запада? Куда смотрит король

Улаф? Почему нас не давят с юга регулярные части?..

Я тихо отвел в сторону канцлера, от него разило пуншем:

- Тебе нравится, Вадя, наша революция?

- Да, - отвечал Вадя, - она лихорадочна, но она прекрасна.

- Так... А насчет Норвегии, Вадя, - насчет Норвегии ничего

не слышно?

- Пока ничего... А что тебе Норвегия?

- Как то есть что Норвегия?!.. В состоянии войны мы с ней

или не в состоянии? Очень глупо все получается. Мы с ней воюем,

а она с нами не хочет... Если завтра нас не начнут бомбить, я

снова сажусь в президентское кресло - и тогда увидишь, что

будет!..

- Садись, - ответил Вадя, - кто тебе мешает, Ерофейчик?..

Если хочешь - садись...