![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Часть 2. Когнитивная психология внимания 1 страница
0 Внимание как селекция. Модели ранней и поздней селекции. ф Внимание как умственное усилие. Модель распределения ресурсов умственного усилия. © Критика моделей селекции. Внимание как перцептивное действие. Часть 1. Общее представление о внимании Определение, виды и свойства внимания У. Джеймс ВНИМАНИЕ1 Узость сознания. Одной из поразительных особенностей нашей жизни является то, что, хотя нас и осаждают ежеминутно впечатления, получаемые от всей чувствительной поверхности нашего тела, тем не менее мы замечаем из них лишь незначительную часть. Вся сумма впечатлений никогда не проникает в так называемый сознательный опыт, который протекает через всю совокупность наших впечатлений, как ручеек через луг, покрытый цветами. Тем не менее и те физические впечатления, которые не входят в наш сознательный опыт, существуют в действительности наряду с осознанными впечатлениями; как те, так и другие действуют на наши органы чувств одинаково сильно. Почему, однако же, одни впечатления проникают в наше сознание, а другие — нет, остается тайной, и когда мы ссылаемся на die Enge des Bewusstseins, т.е. узость сознания, мы только обозначаем этот факт, не разъясняя его. Рассеянное внимание. В самом деле, иногда нормальное единство системы идей и впечатлений, по-видимому, почти не существует. Возможно, что в такие мгновения мозговая деятельность снижается до минимума. Большинство людей ежедневно испытывает, и не раз, следующее состояние: глаза устремляются в пространство, звуки, доносясь извне, сливаются в однообразный смутный гул, внимание рассеивается настолько, что все тело ощущается как бы сразу, а передний план сознания как бы переполняется чем-то, каким-то печальным чувством подчинения бесплодно проходящему времени. На заднем фоне мышления мы смутно представляем себе, что должны что-то сделать — встать, одеться, ответить лицу, говорившему с нами перед этим, — словом, сделать следую- 1 Джеймс У. Научные основы психологии. Мн.: Харвеет, 2003. С. 232-258. В текст внесены исправления после сверки с оригиналом: James W. Psychology: Briefer Course, ', / The Works of Willam James / F.Burkhardt (Ed.). Cambridge, Mass., L. England: Harvard University Press, 1984. P. 192-209. (Примечание редакторов-составителей.) щий шаг в нашем размышлениис места. Но почему-то мы не можем двинуться с места .La pensee de derriere la tete ( мысль, мельтешащая где-то, как бы на заднем плане нашего ума) еще не- может прорваться через оболочкулетаргии, которая сковывает наше душевное состояние. Каждое мгновение мы ожидаем, что эта оболочка наконец разорвется, так как не сознаем никаких причин, почему такое состояние могло бы длиться. А между тем оно продолжается мгновение за мгновением, и по-прежнему мы куда-то плывем, но вдруг, без всякой понятной нам причины, откуда-то является толчок энергии, что-то невидимое сообщает нам способность собраться, сосредоточиться, мы начинаем мигать глазами, встряхиваем головой, идеи, которые таились где-то в глубине сознания, приходят в действие — и колесо жизни начинает по-прежнему вращаться. Это и есть крайний предел того, что мы называем рассеянным вниманием. Между этой крайностью и чрезвычайно сосредоточенным вниманием, когда человек настолько поглощается сиюминутным интересом, что не ощущает даже сильной физической боли, существует длинный ряд промежуточных ступеней, которые исследованы экспериментально. Разновидности внимания. Внимание может быть подразделено на несколько видов по различным основаниям. Оно может относиться: a) к объектам органов чувств (сенсорное внимание); b) к воображаемым или представляемым объектам (умственное внимание). Внимание может быть также: c) непосредственное или d) производное (derived). Внимание является непосредственным там, где возбуждающий его предмет или стимул интересен сам по себе, безотносительно к чему-либо другому. Производным же внимание бывает в тех случаях, когда его объект ассоциируется с чем-то другим, представляющим непосредственный интерес. То, что я называю «производным» вниманием, другие называли «апперцептивным» вниманием. Далее внимание может быть: e) пассивным, рефлекторным, непроизвольным, не требующим усилия; f) активным и произвольным. Произвольное внимание всегда бывает производным; мы никогда не прилагаем усилия, чтобы внимать объекту, за исключением того случая, когда предмет представляет для нас лишь отдаленный интерес, которому способствует усилие. Как чувственное, так и интеллектуальное внимание могут быть и пассивными, и произвольными. Для непроизвольного непосредственного сенсорного внимания стимулом является либо сенсорное впечатление, очень интенсивное, обширное или внезапное, либо инстинктивный стимул, восприятие которого скорее но своей природе, чем по силе, вызывает какой-либо из присущих нам импульсов и имеет непосредственно возбуждающее качество. В гла- ISM ве об инстинкте мы увидим, насколько эти стимулы различны у разных животных и как много их у человека: странные предметы, движущиеся вещи, дикие животные, блестящие, красивые и металлические вещи, слова, удары, кровь и пр. Восприимчивость к непосредственно возбуждающим сенсорным стимулам характеризует внимание в детском и юношеском возрасте. В пору зрелости мы обычно избираем те стимулы, которые связаны с одним или несколькими так называемыми постоянными интересами, и наше внимание становится безразличным ко всему остальному. Но детство отличается большой деятельной энергией и обладает лишь весьма немногочисленными организованными интересами, которые бы при восприятии новых впечатлений представляли критерий для суждения о том, насколько данное впечатление заслуживает внимания. Отсюда и происходит всем нам знакомая крайняя подвижность внимания у детей, которая начальным урокам с ними придает характер хаотичной беспорядочности. Любое сильное ощущение вызывает у детей аккомодацию тех органов чувств, с помощью которых оно познается, и в это время ребенок совершенно забывает об уроке, с которым имеет дело. Это рефлекторное и пассивное внимание, в силу которого, как замечает один французский автор, ребенок не столько принадлежит себе, сколько каждому предмету, случайно им замеченному, и есть то самое существенное, которое учитель должен преодолеть. У иных субъектов подвижность рефлекторного внимания оказывается неискоренимой в течение всей жизни, и вся работа ими совершается лишь в промежутки, свободные от умственных блужданий. Пассивное сенсорное внимание оказывается производным в том случае, когда впечатление, не будучи само по себе достаточно сильным или инстинктивно возбуждающим, связано предшествующим опытом и воспитанием с предметами, имеющими характер силы или инстинктивного возбуждения. Такие предметы можно назвать мотивами внимания. От них впечатление и получает интерес или, пожалуй, даже сливается с ними в один сложный объект, благодаря чему и попадает в фокус нашей мысли. Легкий стук не представляет сам по себе интереса и может пройти незамеченным среди тех шумов, которые постоянно доносятся до нас из внешнего мира. Но если это условный знак, например, любовника, стучащегося в ставень, то едва ли он останется незамеченным. Гербарт пишет: Как поражает грамматически неправильная фраза ухо любителя правильной речи! Как коробит музыканта фальшивая нота! Как оскорбляет светского человека нарушение хороших манер! Как быстро преуспеваем мы в науке, если ее первоначальные основы усвоены настолько прочно, что мы воспроизводим их мысленно с легкостью и полной отчетливостью! С другой стороны, как медленно и неуверенно усваиваем мы основные положения науки, если знакомство с еще более элементарными понятиями, связанными с изучаемым предметом, не дало нам достаточной подготовки. Апперцептивное внимание Отчетливо видно на маленьких детях, когда они, прислушиваясь к речам старших, для них пока непонятным, внезапно схватывают то здесь, то там отдельные знакомые слова и повторяют их про себя. То же делает собака, которая оборачивается к нам, если мы заговариваем о ней, называя ее по имени. Недалеко от этого ушла способность рассеянных школьников в часы гласных занятий точно подмечать момент, когда учитель от с'кучного преподавания переходит к рассказам. Мне вспоминаются уроки, в которых преподавание велось неинтересно, и дисциплина поддерживалась настолько плохо, что в классе стоял несмолкаемый гул, который, однако, неизменно прекращался, когда учитель начинал рассказывать анекдот. Каким образом школьники, которые, видимо, ничего не слышали, замечали то мгновение, когда начинался анекдот? Несомненно, большинство школьников все время слышало что-то ига учительских речей, но так как последние большей частью не были связаны с предшествующими их познаниями и занятиями, то по мере того, как отдельные слова доходили до сознания, они тотчас же оттуда и исчезали. С другой стороны, когда известные слова начинали пробуждать привычные представления, тесно связанные в цельную серию идей, с которой новые впечатления сочетались без труда, -- тогда из старых и новых впечатлений слагался обшнй интерес, который вытеснял блуждающие идеи за порог сознания, а на их место временно выдвигал пристальное внимание. Непроизвольное умственное внимание оказывается непосредственным, если мы мысленно следим за рядом образов, которые возбуждают интерес сами по себе; оно будет производным, когда образы интересуют нас потому, что служат средством к осуществлению более отдаленной цели или просто связаны с чем-то, придающим им ценность. Токи в мозгу могут объединяться в столь прочную систему, а погруженность в их объект может быть настолько глубока, что мы отгоняем и обычные ощущения, и даже сильные страдания. Паскаль, Уэсли, Роберт Халл, по рассказам, обладали этой способностью. Доктор Карпентер говорит о себе: «Он нередко приступал к чтению лекции, страдая невралгией настолько сильной, что опасался не довести лекции до конца. но если делалось усилие, и он при чтении лекции погружался в поток мыслей, он несся вперед, не отвлекаясь даже болью, пока не заканчивал лекции, и внимание его не рассеивалось опять; тут боль возобновлялась с непреодолимой силой, и он только удивлялся, как раньше мог забыть ее присутствие»1. Произвольное внимание. Доктор Карпентер говорит о сосредоточении внимания путем определенного усилия. Именно этим усилием характеризуется внимание, которое мы называем активным или произвольным. Это чувство знакомо каждому из нас, но большинство не сумеет его описать. В сенсорной области мы имеем его, когда стараемся уловить крайне слабое впечатление: зрительное, слуховое, вкусовое, обонятельное, осязательное. Оно есть у нас и тогда, когда мы пытаемся выделить ■ Физиология ума. § 124. Аналогичный пример этому представляют некоторые приводимые случаи с солдатами, возбужденными боем, ч" замечающими даже, что они ранен:,:. ™1? %$Щ? какое-нибудь ощущение, затерянное в массе других, подобных ему. Оно возникает, когда мы сопротивляемся притяжениюболее могущественных стимулов и удерживаем свои мысли на внешнем объекте естественно не впечатляющем. В умственной области произвольное внимание возникает в сходных условиях: когда мы стараемся заострить и отчетливо представить себе идею, которая смутно зарождается в нас. или с трудом пытаемся выделить отличие данного понятия от близко родственных, или когда мы решительно и прочно придерживаемся такого хода мысли, который настолько противоречит нашим побуждениям, что, не будь с нашей стороны усилий, он быстро уступил бы место возбуждающим и страстным образам. Все формы усилий внимания были бы лущены в ход тем лицом, которое мы представим себе за обедом со своими гостями, настойчиво слушающим соседа, который дает ему вполголоса нелепый и неприятный совет, в то время как все окружающие гости весело смеются и разговаривают об интересных и возбуждающих предметах. Произвольное внимание может поддерживаться не более нескольких секунд подряд. То, что мы называем «поддерживаемым {sustained) произвольным вниманием, есть только последовательное повторение усилий с целью восстановления в нашем уме того же предмета. Как только предмет восстановлен, он развивается, если имеет сходство с потоком нашей мысли, и если его развитие возбуждает в нас интерес, то он занимает на некоторое время внимание уже пассивно. Как мы видели из приведенной выше цитаты доктора Кариентера. погружение в поток мыслей уносило вперед. Этот пассивный интерес может быть кратковременным или продолжительным. Как только он ослабевает, внимание отвлекается какой-нибудь посторонней вещью, и тогда произвольное усилие снова может направить внимание на прежнюю тему и так далее, при благоприятных условиях это может длиться часами. Однако, следует заметить, что в течение всего этого времени это будет не один и тот же объект в психологическом смысле, а последовательность взаимосвязанных объектов, развивающих одну и ту же тему, на которую постоянно направлялось внимание. Никто, по всей вероятности, не может непрерывно уде лятъ внимание объекту, который не изменяется. Но всегда есть такие объекты, которые за время пребывания в сознании не развиваются. Они просто уходятиз сознания. Для сосредоточения мысли на чем-либо, имеющем отношение к подобным объектам, требуются столь непрерывно возобновляемые усилия, что самая настойчивая воля вскоре пасует, и дает мыслям следовать внушениям более привлекательных стимулов, после того кале сопротивлялась им таг: долго. как. могла. У каждого из нас есть такие темы, которых мы сторонимся. как пугливая.лошадь, избегая даже о них задумываться. Такова для расточителя мысль о быстро тающем имуществе в разгар мотовства. Впрочем, зачем выделять расточителя, когда для всякого человека, поддавшегося влиянию страсти, мысль об интересах, противоречащих этой стра-
' Гельмгольц пишет: Я убедился, что могу произвольно направлять внимание то на одну систему линий, то на другую. В этом случае одна система временно представляется мне отчетливо, а другая совершенно исчезнет. Так бывает, если я, например, пытаюсь сосчитать сначала число линеек, входящих в состав одной системы, а затем другой <...>. Но мне чрезвычайно трудно надолго приковать внимание к одной из двух систем, если пристальное вглядывание не соединяется с определенным намерением, которое бы непрестанно обновляло деятельность внимания. Так, например, можно задаться целью сосчитать количество линеек, сравнить промежутки между ними и т.д., но ни при каких условиях нельзя на долгое время удержать это равновесие внимания. Внимание, предоставленное самому себе, имеет естественное стремление переходить к всегда новому предмету. И как только интерес, возбуждаемый известным предметом, иссякает и ничего нового открыть в нем наше внимание уже не может, оно, даже вопреки воле, переходит на что-то другое. Если же мы хотим держать внимание на одном предмете, то необходимо постоянно выискивать в нем что-нибудь новое, особенно если нас отвлекают другие сильные впечатления. Этот вывод Гельмгольца имеет первостепенную важность. И если это справедливо для сенсорного внимания, то для внимания умственного тем более! Conditio sine qua поп [в перев. с лат. — непременное условие. — Ред.-сост.} поддерживаемого внимания к данной теме мышления в том и заключается, чтобы перекатывать эту тему, по очереди открывая в ней новые аспекты и отношения. Только при патологических состояниях неменяющаяся, всегда монотонно возвращающаяся идея овладевает умом. Гений и внимание. Теперь мы можем объяснить, почему поддерживать внимание тем легче, чем богаче новыми приобретениями, чем свежее и оригинальнее ум. У таких умов мысли пускают новые ростки и пышно расцветают, в любое мгновение они плодят новые выводы и снова приковывают к ним внимание. И наоборот, ум, бедный материалом, неподвижный, неоригинальный, не способен подолгу останавливаться на одном предмете. Ему достаточно одного взгляда, чтобы исчерпать свою способность интересоваться. Обычно полагают, что гении превосходят прочих людей в силе поддерживаемого внимания. Но можно, пожалуй, опасаться, что у многих из них эта так называемая «сила» пассивного рода. Их идеи блещут яркими красками, плодовитый ум в любом предмете открывает бесчисленные разветвления, и они часами могут оставаться под обаянием одного предмета. Но именно их гений делает их внимательными, а не внимание делает их гениями. Вникая глубже в суть дела, мы видим, что гении отличаются от обычных людей не столько характером внимания, сколько характером объектов, на которых их внимание последовательно останавливается. У гениев эти объекты связываются в неразрывную цепь по определенным рациональным законам. Поэтому и говорят, что внимание «поддерживается», а тема мышления остается «неизменной» целыми часами. Тогда как у заурядного человека Джеймс У, Внимание ряды мыслей бессвязны, объекты не имеют рациональной связи, и потому мьг называем их внимание неустойчивым и блуждающим. Возможно, что гений на самом деле предохраняет человека от приобретения навыков произвольного внимания, а средние умственные дарования являются той почвой, где с наибольшей достоверностью можно ожидать развития так называемых «добродетелей воли». Но будет ли внимание вызвано по милости гения или усилиями воли, чем дольше человек будет уделять внимание одной и той же теме, тем обстоятельнее он ею овладеет. А способность произвольно вновь и вновь возвращать блуждающее внимание — подлинный корень суждения, характера и воли. Никто не является compos sui [в перев. с лат. — своим господином. — Ред.-сост.], если обделен этой способностью. Образование, которое бы усовершенствовало эту способность, было бы образованием par excellence [в перев. с фр. — преимущественно. — Ред.-сост.]. Но поставить такой идеал несравненно легче, чем преподать практические указания к его осуществлению Единственное общее педагогическое положение, касающееся внимания, гласит, что, чем больше интерес ребенка к предмету, тем он будет внимательнее. Поэтому учите ребенка так, чтобы каждое новое знание сплеталось с приобретенным ранее и, если возможно, будите в нем любознательность, придавая этому новому сведению характер ответа или части ответа на вопросы, которые уже существуют в его душе. Физиологические условия внимания. Условия эти, по-видимому. следующие: 1) соответствующий корковый центр должен быть возбужден как идеационно, так и сенсорно прежде, чем будет внимание к данному объекту; 2) тот или другой орган наших чувств должен приспособиться к наиболее ясной рецепции данного объекта путем настройки своего мускульного аппарата; 3) по всей вероятности к этому корковому центру должен последовать определенный прилив крови. О третьем условии я распространяться не стану, так как у нас нет детальных доказательств, и я заявляю о нем на основе общих аналогий. Условия же, обозначенные в 1 и 2 пунктах, могут быть обоснованы, и начинать лучше всего со второго условия. Приспособление органа чувств. Происходит оно не только в сенсорном, но и в умственном внимании к объекту. То, что такое приспособление имеет место, когда мы внимаем ощутимым предметам, очевидно. Когда мы присматриваемся или прислушиваемся к чему-нибудь, то непроизвольно приспосабливаем глаза и уши, а также поворачиваем голову и тело; когда мы что-нибудь нюхаем или пробуем на вкус, то к объекту приспосабливаются язык, губы и дыхание; когда ощупываем поверхность, мы соответствующим образом двигаем осязающим органом. При всех подобных действиях, кроме соверше- ния непроизвольных мускульных сокращении определенного вида, мы подавляем те сокращения, которые могут отрицательно повлиять на результат, — пробуя что-то на вкус, мы закрываем глаза, прислушиваясь, задерживаем дыхание и т.д. В итоге получается более или менее массивное органическое ощущение того, что внимание работает. Обычно мы считаем это органическое ощущение частью чувства нашей собственной деятельности, хотя дается оно нам нашими органами чувств после того, как они приспособлены. Таким образом, непосредственное возбуждение, оказываемое каким-то объектом, вызывает рефлекторное приспособление органа чувств, а последнее имеет два результата, — во-первых, чувство деятельности, а во-вторых, увеличение ясности объекта. Однако, подобные переживания деятельности происходят и в умственном внимании. Фехнер, насколько мне известно, впервые исследовал эти чувства и отличил их от более сильных чувств, описанных мною выше. Фехнер пишет: Когда мы переносим внимание с объектов одного органа чувств на объекты другого органа чувств, мы испытываем не поддающееся описанию переживание (но вместе с тем оно вполне определенное и воспроизводится произвольно) изменения направленияили локализации напряжения (Spannung). <...> Мы чувствуем напряжение в глазах, направленное вперед, напряжение в ушах, направленное по бокам. Эти напряжения возрастают при увеличении степени нашего внимания и меняются в зависимости от того, вглядываемся мы внимательно и кикой-то объект или прислушиваемся к чему-то внимательно; поэтому мы и говорим о напряжении внимания. Эти различия чувствуются наиболее отчетливо тогда, когда внимание быстро колеблется между глазом и ухом. Переживание напряжения внимания локализуется явно различным образом для различных органов чувств в зависимости от того, захотим ли мы тщательно исследовать какой-то предмет с помощью органов осязания. вкуса или обоняния.. Ивот, когда я стараюсь живо воспроизвести образ памяти или воображения, то испытываю чувство, очень похожее на то, которое переживал, когда старался узнать предмет с помощью глаза или ух и это аналогичное чувство локализуется совершенно иначе. Во время максимально острого внимания к реальным, объектам (а также послеобразам). напряжение направлено прямо вперед и (когда внимание переносится с одного чувства на другое) только меняет свое направление среди различных внешних органов чузетг, оставляя всю остальную часть головы без.напряжения. В случае припоминания или воображения происходит совершенно другое: чувство напряжения полностью устраняется из ьнешних органов чувг-гв и как б:.т находит себе убежище в той части головы, которая заполнена мозгом. Если ч хочу вспомнить, например, какую-то местность или человека, то они жнь> представляются мне не тогда, когда я напрягаю внимание вперед, а тогда и в той степени, когда я, так сказать, втягиваю его назад. Для меня «втягивание назад», которое чувствуется во время внимания к представлениям памяти и т.п., по-видимому, состоит преимущественно в чувстве действительного вращения глазных яблок в стороны и джеймс V, Внимони вверх (outwards and upwards) подобно тому, как ато происходит во сне, и полностью противоположно движениям глаз, когда мы направляем взгляд на физический объект. Однако, приспособление органа чувства не является существенным процессом даже в сенсорном внимании: это вторичный результат, который можно и не допустить до проявления, как показывают определенные наблюдения. Обычно, и это верно, никакой объект, расположенный на периферии поля зрения, не может привлечь к себе внимания без того, чтобы в то же время не «привлечь наш глаз», — т.е. объект неизбежно вызывает такие движения вращения и аккомодации, которые фокусируют его изображение на фовеа, т.е. в пункт наибольшей чувствительности глаза. Однако упражнение открывает возможность с усилием внимать периферическому объекту в то время, когда глаза удерживаются неподвижно. Объект в этих условиях никогда не станет видимым совершенно отчетливо — место его изображения на сетчатке делает отчетливость невозможной — но (в этом, постаравшись, может убедиться любой) мы будем осознавать объект более ясно, чем осознавали его до того, как совершили это усилие. Учителя замечают таким образом действия детей, на которых они как будто не смотрят. Вообще, женщины обучают свое периферическое зрительное внимание больше, чем мужчины. Гельмгольц подтверждает факт периферического внимания настолько удивительно, что я опишу его наблюдение полностью. Он попытался соединить в один прочный перцепт восприятие пары стереоскопических картинок, мгновенно освещаемых электрической искрой. Картинки, помещенные в ящик, куда не проникал свет, освещались время от времени электрической искрой, а для того, чтобы в промежутках темноты глаза не блуждали, в середине каждой картинки был сделан прокол булавкой, через который из комнаты проникал свет, так что каждому глазу предъявлялась яркая точка. Когда зрительные оси глаз параллельны друг к другу, две точки видятся как одна, но малейшее движение глазных яблок сопровождалось немедленным раздвоением. Затем Гельмгольц обнаружил, что линейные рисунки на картинках могут (при условии, что глаза будут таким образом удерживаться неподвижно) восприниматься как объемные тела во время одной вспышки искры. Но когда картинками были сложные фотографии, для их целостного восприятия потребовалось множество последовательных вспышек. Гельмгольц пишет: Интересно то, что хотя мы удерживаем постоянную фиксацию на проколах и никогда не допускаем, чтобы их комбинированный образ распался на два. мы все же можем произвольно удерживать наше внимание, повернув его в любую, по нашему желанию, область темного поля, так что затем, когда происходит вспышка, мы получаем впечатление только из тех частей картинки, которые расположены в этой области. Следовательно, в этом отношении наше внимание абсолютно независимо от позиции и аккомодации глаз и от любого Тема I известного изменения в этих органах и может свободно направлять себя путем сознательного и произвольного усилия на любую избранную часть томного и недифференцированного поля зрения. Это одно из наиболее важных наблюдений для будущей теории внимания1. Идеационное возбуждение центра. Но если периферическая часть картинки в этом эксперименте не была физически аккомодирована, то как надо понимать то, что ей уделено наше внимание? Что же происходит, когда мы «распределяем» или «рассеиваем» внимание на предмет, на который не хотим «настроиться»? Эти вопросы приводят нас к рассмотрению второй особенности исследуемого процесса, к «идеационному возбуждению», о котором говорилось выше. Усилие внимать периферической области картинки заключается всего лишь в усилии сформировать в себе как можно более ясную идею того, что в этой области на рисовано.Эта идея приходит на помощь ощущению и делает его более отчетливым. Идея может прийти с усилием и такой способ прихода есть оставшаяся часть того, что мы знаем как «напряжение» внимания при данных обстоятельствах. Теперь покажем, насколько всеобще в наших актах внимания наличие предвосхищающего представления предмета, на который мы обращаем внимание. Термин господина Льюиса препериепция, вероятно, является самым лучшим возможным обозначением для воображения (imagining) опыта, до того как этот опыт произошел. Преперцепция, как само собой разумеющееся, должна присутствовать в умственном внимании, ведь в этом случае объектом внимания является не что иное, как идея, внутренняя репродукция или понятие. Поэтому, если мы докажем, что мысленное построение объекта происходит в сенсорном внимании, то значит, оно происходит везде. Но когда сенсорное внимание находится на своей вершине, невозможно определить, сколько в перцепт вошло извне и сколько изнутри; но если мы покажем, что подготовка к восприятию всегда отчасти состоит из создания в уме воображаемого дубликата объекта, то этого будет достаточно, чтобы поставить в обсуждении поставленных вопросов точку.
|