Н.Н. Арват

РИТМ И ТРОИЧНОСТЬ В ИДЕОСТИЛЕ Н.В. ГОГОЛЯ

Среди множества ярких языковых черт произведений Н.В. Гоголя особо выделяются своей оригинальностью ритмичность и троичность. Поскольку они наблюдаются во всех произведениях Гоголя, мы считаем их присущими его идиостилю.

Ритм в прозе создается просодическими и синтаксическими средствами, что в целом уже показано исспедователями1.

Ритмичные предложения, сверхфразовые единства и абзацы выделяются на фоне обычных, неритмичных и привлекают к себе внимание тем, что их ритм особо подчеркивает выражаемое этими единицами содержание, гармонирует с ним, соответствует ему и является наилучшей формой его выражения. Обратимся к одному из многих примеров.

В начале повести «Майская ночь, или Утопленница» описывается теплый летний вечер и герой, направляющийся к своей любимой. «Звонкая песня / лилась рекою / по улицам села ***. / Бы`ло то время, / когда утомленные дневными трудами и заботами парубки и девушки / шумно собирались в кружок, / в блеске чи`стого вечера, / выливать свое веселье в звуки, / всегда неразлучные с уны`ньем. / И задумавшийся вечер / мечтательно обнимал си`нее небо, / превращая все в неопределенность и даль. / <...> С бандурою в руках / пробирался ускользнувший от песельников / молодой казак Левко, / сы`н сельского головы`. / На козаке решети`ловская шапка. / Козак идет по улице, / бренчи`т рукою по струнам / и подплясывает. / Вот он ти'хо останови'лся / перед дверью хаты, / уставленной невысокими вишневыми деревьями»2.

В данном отрывке два сверхфразовых единства, первое выражает фон, второе - движение на этом фоне. Описание вечера построено в плавном, спокойном, размеренном ритме. Статическое содержание подкреплено плавностью и замедленностью ритма. Иной ритм во втором сверхфразовом единстве: ощущается ступенчатость, движение, дробность (сочетание звуков бр. зл, стр. подпл...). что соответствует динамическому содержанию.

При чтении вслух смена ритмов хорошо ощутима. Последняя фраза звучит в замедленном, плавном ритме, что вызвано многосложными словами («уставленной...»). Микротекст показывает, что ритм, как элемент формы, соответствует выражаемому содержанию. Это наблюдается у каждого художника слова, но у Гоголя это особенно выразительно3.

Троичность (тройственность, трехразовый повтор чего-либо, создающий триады в художественном тексте) еще не привлекала к себе пристального внимания исследователей. Она является частным случаем однородности и может быть рассмотрена в плане особенностей текстостроения, наблюдающихся у того или иного писателя. Троичность как манера изложения, как черта идиостиля проявляется при описании ситуаций, пейзажа, действий (три явления), в построении диалогов (три реплики или три диалогических единства), в синтаксической структуре предложения или сверхфразовых единств (три компонента). С ее помощью создаются художественно-изобразительные триады со своими текстовыми функциями. Обратившись к рассмотрению структуры текста повестей Гоголя, мы отметили троичность в ряде его произведений4, что дает основания считать ее одной из специфических черт гоголевского идиостиля. В одних случаях троичность связана со структурой изображаемого явления (здесь она объективна), в других она отражает намеренный подход автора в раскрытии описываемого явления (здесь она субъективна). В повестях Гоголя преобладает субъективная троичность как авторский подход, его выбор в развитии сюжета («Тарас Бульба» -три героя, «Страшная месть» - три основных персонажа, «Вий» - три бурсака и др.).

Ритмичность и троичность могут быть двух уровней: уровня предложения и уровня текста. Ритм и троичность уровня предложения тесно взаимосвязаны, так как троичность в структуре предложения (три однородных компонента) уже является основой обязательного ритма. Но в зависимости от фонемной структуры слов, а также от способа выражения однородных компонентов, составляющих триаду, ритм может быть различный (плавный, размеренный, замедленный, спокойный — при выражении однородности многосложными словами или словосочетаниями; «рубленый», «отрывистый» — при выражении однородных компонентов краткими словами) Ср.: 1.«Сотник, / уже престарелый. / с седы»ми усами. /с выражением мрачной грусти. /сидел перед столом» (2, 165). - Триада выражена словосочетаниями, они создают плавный ритм, подчёркивающий состояние убитого горем человека. 2. «Все холостяки», /...лежали здесь / почти целый день / на лавке. / под лавкою. / на печке» (2, 168). - Триада выражена двусложными словами с одинаковым ударением на первом слоге, что создает «рубленый» ритм, соответствующий простому перечню предметов, но поскольку лишь на этих предметах в кухне лежат или сидят, то их перечень равен смыслу «везде».

Ритмичность и троичность более всего выразительны в сложных предложениях и сверхфразовых единствах. Именно на этом материале обнаруживается склонность автора к тому или иному способу текстостроения, ритм сверхфразового единства (или абзаца, что не всегда одно и то же) или большего по объему микротекста организуется однотипностью построения входящих в него единиц или хотя бы наличием какого-либо сходства в построении этих единиц. Он создается на синтаксической основе.

В произведениях Гоголя немало ритмичных микротекстов, представляющих собою описание, повествование, рассуждение, диалог. Обратимся к шедеврам гоголевского описания природы. К таковым относятся украинская ночь («Майская ночь, или Утопленница»), степь («Тарас Бульба»), Днепр («Страшная месть»).

В описании украинской ночи ритмообразующим средством являются повторы и однородность. Весь текст пронизан размеренным, плавным ритмом, сопровождающим выражение вдохновенного восторга автора. Уже первые два предложения ритмичны благодаря повторам: «Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!» (1, 114). Дальнейший текст содержит ритмичные элементы в составе синтаксических единиц: «Необъятный небесный свод раздался. раздвинулся еще необъятнее... Божественная ночь! Очаровательная ночь! <...> А вверху все дышит. Все дивно, все торжественно». Ритмообразующим является также повтор союза И, выражающего нарастание чувств: «А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в ее глубине <...> И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи...»«И чудный воздух и прохладно душен и. полон неги...» В тексте немало бинарных сочинительных групп, представляющих собою одно смысловое целое: «Горит и дышит он», «Тихи и спокойны эти пруды», «Холод и мрак вод их...», «Девственные чащи черемух и черешен». «...Будто сердясь и негодуя...» и др. Ритмообразующим является повтор компаратива со словом еще: «Еще белее, еще лучше блестят при месяце толпы хат; еще ослепительнее вырезываются из мрака низкие их стены» (1, 114).

Описание степи в повести «Тарас Бульба» выделяется своей содержательной и структурной самостоятельностью. На фоне повествования о поездке Тараса с сыновьями на Сечь оно воспринимается как лирическое отступление, пронизанное чувством красоты, восторженным отношением автора к степи.

Ритмичность данного описания создается конструктивными и лексическими повторами, рядами однородных членов, однотипным порядком слов, однотипным ударением на компаративе: «Степь чем далее, тем становилась прекраснее» (2, 44). Логическое ударение на словах никогда и ничто создают подъем, за которым постепенно и равномерно следует спад: «Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений... Ничего в природе не могло быть лучше» (2, 45~4б). Аналогичная ритмико-интонационная структура во фразах с подлежащими в абсолютном начале: «...Желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности...». Ритмичная структура описания дополняется картиной изящного полета чайки: «вот она пропала в вышине... Вот она перевернулась крылами...». Завершается микро-текст восторженной оценкой-заключением: «Черт вас возьми, степи, как вы хороши!..» (2, 45)

Приведенные контексты показывают, что ритм и тональность взаимодействуют в описаниях. Авторское отношение к родной природе, поклонение ей выражаются в одной тональности, каждое описание звучит как песня.

В описании Днепра проявилась взаимосвязь ритмичности и троичности. Описание представляет собой ритмичную триаду: 1 —Днепр «при тихой погоде»; 2 - Днепр «при теплой летней ночи»; 3 - в непогоду и бурю. Особенно выразительна ритмичность первых двух звеньев. Здесь выделяются однотипные начало и конец, обилие однородных сочинительных групп.

Так, в 1 звене: «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет, ни прогремит. Глядишь и не знаешь. идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, и без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру <...> Пышный! ему нет равной реки в мире» (1, 223).

Во 2 звене: «Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все засыпает — и человек, и зверь, и птица: а бог один величаво озирает небо и землю и величаво сотрясает ризу <...> Звезды горят и светятся над миром и все разом отдаются в Днепре <.,.> Синий, синий, ходит он плавным разливом и середь ночи, как середь дня: виден за столько вдаль. за сколько видеть может человечье око. Нежась и прижимаясь ближе к берегам <...> Чуден и тогда Днепр, и нет реки. равной ему в мире!» (1, 223)

В 3 звене ритм во внутрифразовой организации. Он соотносится с двумя предыдущими звеньями одним структурным компонентом - «страшен тогда Днепр!» и своими однородными перечислительными звеньями «водяные холмы гремят,...отбегают назад, и плачут, и заливаются вдали» (1, 224).

Триада выражает противопоставленные состояния. Изменяется содержание (1-2) - соответственно изменяется ритм (в 3). В 1 и 2 звеньях ритм плавный, гармонирующий с выражением спокойствия, величавости, красоты; в 3 звене ритм «рубленый», напряженный; описание бурного состояния реки сравнивается с драматическим жизненным эпизодом: мать провожает в войско беспечного сына и рыдает, предчувствуя неизбежную утрату.

Немало ритмичных триад в повествовании. Отметим отрывок из повести «Страшная месть», в котором рассказывается о прибрежном кладбище ночью. Здесь три эпизода: из могил поднимаются поочередно страшные мертвецы и кричат. Гоголь описывает их бороды, когти, руки, голоса... Ритмичность эпизода создается единоначалием («Крест на могиле зашатался...», «Зашатался другой крест...», «Пошатнулся третий крест» - 1, 202) и описанием внешнего вида каждого мертвеца.

Ритмичная триада включает однотипное построение звеньев в семантическом и структурном плане. В ней взаимодействуют описание и повествование.

Ритмы повествовательной триады создаются разного рода повторами. Это может быть авторская речь определенного типа, структурные элементы в составе предложений и многое другое.

Повествование с речью автора: «Как, птица, мелькает он там и там: покрикивает и машет дамасской саблей и рубит с правого и левого плеча. Руби. козак! гуляй. козак! тешь молодецкое сердце; но не заглядывайся на золотые сбруи и жупаны! топчи под ногами золото и каменья! Коли. козак! гуляй. козак! Но оглянись назад: нечестивые ляхи зажигают уже хаты и угоняют напуганный скот» (1, 221).

Повествование с ритмичным единоначалием (компонентом одного содержательного и грамматического типа): «На лавках спит с женою пан Данило. На лежанке старая прислужница. В люльке тешится и убаюкивается малое дитя. На полу покотом ночуют молодцы» (1, 204). «Уже слепец кончил свою песню; уже снова стал перебирать струны; уже стал петь смешные присказки про Хому и Ерему... но старые и малые все еще не думали очнуться и долго стояли, потупив головы, раздумывая о страшном, в старину случившемся деле» (1, 237). Локальные и темпоральные зачины

Гоголь использует часто. Они создают временную или пространственную перспективу.

Единоначалие может представлять собой главную часть сложноподчиненных конструкций: «И чудится пану Даниле, что в свет лице блестит месяц, ходят звезды, неясно мелькает темно-синее небо, и холод ночного воздуха пахнул даже ему в лицо. И чудится пану Даниле (тут он стал щупать себя за усы, не спит ли), что уже не небо в светлице, а его собственная опочивальня:...около стен полки, на полках домашняя посуда... и чудится пану Даниле, что облако то не облако, что то стоит женщина; только из чего она: из воздуха, что ли, выткана?» (1, 212).

Средством создания ритма в повествовательном тексте может быть синтаксический параллелизм (полный или неполный) с повтором идентичных компонентов: «Какой богатырь с нечеловечьим ростом скачет по горам, над озерами <... > Блещут чеканенные латы: на плече пика: гремит при седле сабля; шелом надвинут: усы чернеют: очи закрыты: ресницы опушены - он спит» (1, 227).

Контекстная форма рассуждения встречается у Гоголя в виде плача, молитвы, причитания, отчаянного крика души. Они всегда эмоциональны и ритмичны. Их ритм создается теми же синтаксическими средствами (единоначалием, повторами, синтаксическим параллелизмом). 1. «Данило! - закричала в отчаянии, схвативши его за руки и бросившись ему в ноги Катерина. <...> — Но погляди на сына, Данило, погляди на сына! Кто пригреет бедное дитя? Кто приголубит его? Кто выучит его летать на вороном коне, биться за волю и веру, пить и гулять по-козацки?» (1, 206) (Ритм создается единоначалием вопросительных предложений). 2. «Недостойна ли я вечных сожалений? Не несчастна ли мать, родившая меня на свет? Не горькая ли доля пришлась на часть мне? Не лютый ли ты палач мой, моя свирепая судьба? Всех ты привела к ногам моим <...> Всем им было вольно любить меня...» (2, 86). 3. «И мало того, что осуждена я на такую страшную участь; мало того, что перед концом своим должна видеть, как станут умирать в невыносимых муках отец и мать... мало всего этого: нужно, чтобы перед концом своим мне довелось увидеть и услышать слова и любовь, какой не видала я. Нужно, чтобы он речами своими разодрал на части мое сердце, чтобы горькая моя участь была еще горше, чтобы еще жалче было мне моей молодой жизни...» (2, 86).

Ритмичный повтор создает период с нарастанием эмоциональности.

Контекстная форма диалога ритмична при тройственной структуре, что присуще в основном вопросо-ответному диалогу с повторами.

1. «Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил: - Здравствуй! Что, во Христа веруешь? - Верую! - отвечал приходивший. — И в троицу веруешь? — Верую! — И в церковь ходишь? - Хожу! - А ну. перекрестись! - Пришедший крестился. — Ну, хорошо, — отвечал кошевой, — ступай же в который сам знаешь курень. Этим оканчивалась вся церемония» (2, 51).

2. «А войне все-таки не бывать. — Так не бывать войне? — спросил опять Тарас. — Нет. — Так уж и думать об этом нечего? — И думать об этом нечего» (2, 54).

Троичной конструкцией представлена бурная сцена перевыборов кошевого в повести «Тарас Бульба». Троичная структура диалогов характерна для повести «Старосветские помещики» (обычно это три реплики на тему «чего бы поесть (закусить)»: вопрос - ответ- согласие).

Анализ ряда повестей Гоголя сточки зрения особенностей текстостроения показал, что встречающиеся в текстах троичность и ритмичность являются отнюдь не эпизодическими. Они частотны и регулярны, выполняют в художественных произведениях определенные художественно-изобразительные функции. Ввиду этого есть основания считать эти особенности строения текста повестей Гоголя присущими его идиостилю.

Литература

1 Гиршман М.М. Ритм художественной прозы. М., 1982; Черемисина Н.В. Ритм и интонация в русской художественной речи. М., 1971.

2 Гоголь Н.В. Майская ночь, или Утопленница. // Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1984. Т. 1. С. 108. Далее ссылки на это издание в тексте.

3 Арват Н.Н. Синтаксис и ритм в художественной прозе (Повесть Гоголя «Тарас Булъба») // Словарь. Грамматика. Текст. М., 1996; Арват Н.Н. Ритм повести Гоголя «Вий» // Литературата культура Полесся. Вип. 13. Н& #239; жин, 2000; Арват Н.Н.. Ритмическая организация произведения Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» // Язык и культура. Вып. б. Киев, 1998.

4 Арват Н.Н. О троичности в повести Гоголя «Вий» // Гоголеведческие сту-дии. Вып. 5. Нежин, 2000; Арват Н.Н. Об одной особенности в построе-нии текста повести Гоголя «Старосветские помещики» // Науков& #239; записки НДПУ. Ф& #239; лолог& #239; чн& #239; науки. Н& #239; жин, 2002.

Текст приводится по изданию: Вторые гоголевские чтения: Н.В. Гоголь и мировая культура. Москва: Книжный дом " Университет", 2003. стр. 89 - 96.