СОБЫТИЕ. «Что же такое идеальное событие?

«Что же такое идеальное событие? Это- сингулярность, или, скорее, совокупность син­гулярно­стей, сингулярных точек, характеризующих математическую кривую, физи­ческое положение вещей, психологическую или нравственную личность. Это- по­ворот­ные пункты и точки сгибов; узкие места, узлы, предверия и центры; точки плавления, конденсации и кипения; точки чувст­вительности» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.73)

«Сравнивая события с туманом над прериями, можно было сказать, что туман поднимается именно на границе – там, где вещи соединяются с предложениями. Как если бы дуальность отражалась от обеих сторон [границы] в каждом из этих двух тер­минов. На стороне вещей – физические качества и реальные отношения, задающие по­ложения вещей, но есть ещё и идеальные логические атрибуты, указывающие на бесте­лесные события» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.41)

«Пересмотр платонизма означает, прежде всего и главным образом, замену сущностей на собы­тия как потоки сингулярностей» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.75)

ВРЕМЯ

Ж. Делёз подчеркивает различие между Хроносом и Эоном. «Хронос – это настоящее, ко­торое только одно и существует. Он превращает прошлое и будущее в два своих ори­ен­тированных измерения так, что мы всегда движемся от прошлого к будущему – но лишь в той мере, в какой моменты настоящего следуют друг за другом внутри частных миров или частных систем. Эон – это прошлое-будущее, которое в бесконечном деле­нии абстрактного момента безостановочно разлагается в обоих смыслах-направлениях сразу и всегда уклоняется от настоящего. Ибо на­стоящее не может быть зафиксировано в Универсуме, понятом как система всех систем или не­нормальное множество» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.101)

Ж. Делёз: «В одном случае настоящее – это всё; прошлое и будущее указывают только на относительную разницу между двумя настоящими: одно имеет малую протя­жен­ность, другое же сжато и наложено на большую протяженность. В другом случае на­стоящее – это ничто, чистый математический момент, бытие разума, выражающая прошлое и будущее, на которые она разделена. Короче, есть два времени: одно составлено только из сплетающихся настоящих, а другое постоянно разлагается на растянутые прошлые и буду­щие. Есть два времени, одно имеет всегда определен­ный вид – оно либо активно, либо пассивно; другое – вечно Инфинитив, вечно ней­трально. Одно – циклично; оно измеряет дви­жение тел и зависит от материи, которая огра­ничи­вает и заполняет его. Другое – чистая прямая ли­ния на поверхности, бестелесная, без­граничная, пустая форма времени, независимая от вся­кой материи» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.85).

«.. каким путем, каким путем? – спрашивает Алиса, чувствуя, что движется всегда в двух смысло – направлениях сразу, оставляя собой лишь благодаря оптической иллюзии» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.15).

2. ПОВЕРХНОСТЬ

«Первое, что очевидно для шизофреника – это то, что поверхность раскололась. Ме­жду вещами и предложениями больше нет никакой границы – именно потому, что у тел больше нет поверхности. Изначальный аспект шизофренического тела состоит в том, что оно является неким телом – решетом» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.112)

«… образ жизни шизофреника – противоречие: либо в глубинной трещине, пересекаю­щей тела, либо в раздробленных частях, вращающихся и насаженных друг на друга. Тело-решето, раздробленное тело и разложившееся тело – три основных измерения ши­зофренического тела» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.113)

«Будем называть метафизической поверхностью (трансцендентальным полем) гра­ницу, которая устанавливается между телами, взятыми в их цельной* совокупности внутри охватывающих их границ, с одной стороны, и предложениями как таковыми, - с другой. Как мы увидим, эта граница имеет по отношению и поверхности определен­ными свойства звука, которые делают возможным чёткое распределение языка и тел, телесной глубины и звукового континуума. Во всех этих отношениях поверхность вы­ступает в качестве трансцендентального поля как такового, места смысла и выражения. Смысл есть то, что формируется и развертывается на поверхности» (Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. С.156-157)

3. ПАРАДОКС И ЮМОР

«Парадокс-это освобождение глубины, выведение события на поверхность и развертывание языка вдоль этого предела» (Делёз Ж. Логика смысла М., 1995.С.22)

«Юмор- искусство поверхностей и двойников, номадических сингулярностей и всегда ускользающей случайной точки, искусство статичного генезиса, сноровка чистого со­бытия, сноровка чистого события и «четвертое лицо единственного числа», где не имеют силы ни сиг­нификация, ни денотация, ни манифестация, а всякая глубина и вы­сота упразднены» (Делёз Ж. Логика смысла М., 1995.С.172)

При конструировании новой теории идеи, Делёз обращается к учению стоиков. Новая теория –это теория парадокса. По Делёзу: «Парадокс - это освобождение глубины, вы­ведение события на поверхность и развёртывание языка вдоль этого предела. Юмор – искусство поверхности, противопоставленное старой иронии – искусству глубины и высоты. Софисты и Киники уже сделали юмор философским оружием против сократической иронии, но со стоиками юмор обрёл свою диалектику, свой диалектиче­ский принцип, своё естественное место и чисто философское значение» (Делёз Ж. Ло­гика смысла М., 1995. С.22-23)

«Сила парадоксов не в том, что они противоречивы, а в том, что они позволяют нам присутствовать при генезисе противоречия» (Делёз Ж. Логика смысла М., 1995. С.98).

§3 НОВАЯ ТЕОРИЯ «ИДЕИ»

Ж. Делёз делает попытку обосновать новую теорию идеи, но, как всегда, к такому серьёзному во­просу в философии подходит крайне разбросано и несерьезно, изложение его «новой теории идеи», буквально кишит, как прогнившая рана, «идейками – червями» и отдает гнилостным за­пахом сумбурности и бессвязности. Хотя, зачастую и наблюдаются здравые прозрения, кото­рые интересны и кое-что нам проясняют относительно сложных механизмов ментальности и культуры вообще. Но эти «прозрения» перемежаются с испугом Делёза перед реальностью со­временности, крайне сложной и запутанной. Он хочет её понять и может, но понять «боится»- этому мешает его завязанность именно на европейскую философскую культуру гуманитар­ного направления, которую он на словах иногда старается отвергнуть. Он хочет позитивности пони­мания, но у него не выходит, ибо он обращается в своем философст­вовании к философам, из­вестным своим «эпатажем» и совершенно излишней для яс­ного философствования, которого так жаждет современность, сумбурности мышления. Делез – это классический пример того, как традиция, в которой философствует философ, совершенно не дает возможности увидеть оче­видность, не позволяет философу увидеть современную ему реальность. Делез – яркое свидетельство вырождения той традиции, которой он принадлежит – традиции экзистенциаль­ного стиля философствования.