Определение традиции

Любое исследование - это лингвистическое исследование. Глав­ные про­блемы лю­бой сферы ис­следований состоят в создании ясной и семантически строй­ной конструкции из символов, расположенных в определенном порядке (потому-то философия, которая есть исследование культуры во всех её проявлениях, – это, прежде всего, философия языка). Полученная в ре­зультате сим­волическая кон­струкция, конечно, должна обладать доста­точной степенью свободы и из­быточностью контекстных значе­ний, в целях обес­пече­ния воз­можности её интерпрета­ции на достаточно долгом историческом протяжении, а также и образной метафорич­ностью для понимания (ибо мысль невозможна без поэтики эмо­ций, она по­гружена в неё), - но в достаточно узких границах смысловых «блужданий» зна­чения.

Всякое исследова­ние - это гер­меневтическая работа по анализу зна­чений сим­волов, работа по вы­страива­нию опре­деленных конструкций из символов по вертикали их ие­рархии, по го­ризон­тали их взаимодействий и по временной координате их интерпрета­ций; т. е. всякое исследование есть сло­варь терминов и выражений.

В связи с вышесказанным, надо рассмотреть общие определения традиции, данные в словарях - исходных паттернах всякого размышления, в которых заданы зна­чения тех или иных символов и слов, общие очертания расположенности этих символов и слов в ментальности. В «Философском энциклопе­дическом словаре» (1997) дается следующее опреде­ление традиции: «Традиция – (от лат. traditio – передача) – передача духовных ценностей от поколения к поко­лению; на традиции ос­нована культурная жизнь. Традицией называется также то, что передают, в тоже время все, что на традиции осно­вано, назы­вают традиционным.» (Философский энциклопе­дический сло­варь. М., 1997.С.459)

В «Современном философском словаре» (1996) под ред. проф. В.Е. Кемелева чи­таем: «Традиции - концентрирующие образцы, стереотипы деятельности, которые путем вре­менной пере­дачи обеспечивают воспроизводство в жизни человече­ских общностей, в деятельности аккумулированного социального опыта... Традиции, как интегральное яв­ление, включают в себя обы­чаи, ритуалы, обряды и др. стереотипи­зированные формы деятельности. Однако они не сводимы к последним, т.к., в отличие от них, не дают де­тальных предписаний в деятельности, а формируют лишь направлен­ность поведения. Отмеченные свойства позволяют традициям выступать фактором внутренней консоли­дации именно больших человеческих общ­ностей, таких как этносы, культурно-истори­ческие типы, т.е. общностей слабо детерминиро­ванных, обладающих высокой степе­нью сто­хастичности» (Современный философский сло­варь. Под ред. Ки­мелева. Москва. Бишкек. Екатеринбург. 1996. С.538-539). С последней фразой можно не согла­ситься - традиции присущи и жестко ор­ганизованным культурным общностям, даже в еще большей степени.

В «Новейшем философском словаре» (Минск, 1998) под редакцией Грицанова, В. Л. Абдушенко так определяет традицию: «Традиция – лат. (traditio- передача, предание) – универсальная форма фиксации, закрепления и избирательного сохранения тех или иных элементов социокультурного опыта, а также универсальный механизм его передачи, обеспечивающий устойчивую историко-генетическую преемственность в со­циокультурных процессах» (Новейший философский словарь. Мн., 1998. С.724)

В энциклопедии «Культурология. XX век» (1998) читаем у автора опреде­ления тра­ди­ции Гофмана А.Б. следующее: «Традиции – социальное и культурное на­следие, передаю­щееся от поколе­ния к поколению и воспроизводящееся в определен­ных обще­ствах и социальных группах в течение длительного времени. Т. включают в себя объ­екты социокуль­турного наследия (материальные и ду­ховные ценности); процессы со­циокультурного наследования; способы этого наследования. В каче­стве Т. выступают определенные культурный образцы, институты, нормы, ценности, идеи, обычаи, об­ряды, стили и т.д… Т. как один из основополагаю­щих аспектов нормального социокуль­турного развития необхо­димо отличать от традиционализма, составляющего идеоло­гию и утопию некоторых государственных и социальных движений» (Куль­туро­логия XX век. Т.II. 1998.С.265-266)

Для полноты рассмотрения имеет смысл дать определение не только в философских и культуроло­ги­ческих словарях и энциклопедиях, но и в социологическом, т.к. традиция есть мно­гогранное явление, которое исследуется философией, культурологией, этно­графией и социологией. В «Социологическом энциклопедическом словаре» (1998) под ред. известного со­циолога Осипова Г.В. под тра­дицией понимают: «1. Элементы соц. и культ. наследия, передающиеся от поколения к поколению и сохра­няющиеся в определенных обществах, классах и социальных группах в течение длительного вре­мени. Т. охватывает объ­екты соц. наследия (материальные и духовные ценности). 2. Процесс соц. наследования; его способы. 3. Предание; устная передача к.- л. данных. 4. Обычай, установившийся порядок по­ведения в быту» (Социологический энциклопеди­ческий словарь. Под ред. Осипова Г.В. М., 1998. С.373)

В общих чертах все эти определения достаточны для общего понимания термина «тра­диция», и они не вызывают особых возражений, просто по причине того, что они слиш­ком общи и неконкретны, чтобы вызвать какие-либо возражения.

Определений традиции и мнений о ней можно приводить бесконечное множество. Ис­то­риограф изучения проблемы традиции в наше время О. А. Осипова правильно от­ме­чает, что число опре­делений понятия «тради­ция» начинает прибли­жаться к числу опре­делений поня­тия «культура». И ана­лиз этих определений требует таких же усилий, ко­торые были предприняты известными куль­туроло­гами А. Кребером и К. Клукхоном, авторами известной книги «Культура. Критический обзор концепций и определе­ний»(1952), где число определений понятия «культура» приводится свыше полтораста. Тем более, что особо отличились в создании общих определений понятия «традиция» и в анализе эти общих оп­ределений у других наши философы в 60-70-х го­дах, совер­шенно «заболтав» проблемы на уровне общих принципов и понятий. Вообще самый лучший способ уничтожить ценное направление в науке, искусстве и общест­венной жизни - это много говорить об его «общих принци­пах» и «поня­тиях». Мне ка­жется, что это не столь важная задача- поиск и анализ определений тради­ции. Главное состоит в кон­кретном анализе форм и пространственно- временных координат этого яв­ления, за­ко­номерностей её функционирования в культуре.

Для понятности дальнейшего изложения дам краткое определение традиции, которое, нам мой взгляд, синтезирует все множество определе­ний традиции, и вполне приемлемо: Традиция - это система кодов менталитета, форм социальной организа­ции и хозяйственной деятельности, которая обладает свой­ством пространственно-временной трансляции. Коды традиции – это дуальные сис­темы, которые определены как генетическим кодом биологической организации чело­века, так и формами негенети­ческого ха­рактера, выработанными в процессе биокультурной эволюции, представ­ляющих­ архетипические паттерны культурных форм и видов деятельности.

Возможность пространственно-временной передачи реализуется посредством символических сис­тем, выраженных посредством наделенных смыслом и значением знаков. В менталитете эти символические системы выступают в виде текстов по пре­имуществу; в социальной сфере - в виде договоров или обязательств; в хозяйствен­ной - в виде техник, тех или иных символических систем обмена (денег, по преимуществу). Пространст­венно- временная передача осуществляется и не­посредственно: посредст­вом подражания и обучения; демонстрации тех или иных действий в социаль­ной сфере; наследования и пе­редачи материаль­ных арте­фак­тов в хозяйственной сфере: сооруже­ний, строений и средств производства.

Традиция действует согласно базовым динамичным законам диалектики – закону противоречия и закону отрицания отрицания. Особо свойственен её именно последний. Не зря, когда в начале 60-х годов XX века советские философы, обратившись к исследованию традиции, прежде всего обратили свои взоры на закон отрицания отрицания.

2. ТРАДИЦИЯ КАК «ЭЙДОС»

1. ТРАДИЦИЯ И «ЭЙДОС» ПЛАТОНА.

Всегда говорят, что основной «идеей» какой-либо идеологии, философской системы, научной концепции или художественного произведения было то-то или то-то. Или ос­новной «идеей» общественного устройства или того или иного типа хозяйства было то-то и то-то. Говоря это, упускают из вида, что эта идея и есть тот платоновский «Эй­дос», который в отличие от него реально погружен в реальность и выражает какие-то устойчивые образования, способные к трансляции, - т.е. Традиция. Тра­диция – это и есть та сущность, которую неполноценно стремился выразить Платон в концепте «Эй­дос». Именно такого рода «Эйдос», погруженный в реальность, проявляясь в разнообразных формах, является предметом теории традиции и является атомарным элементом традиций. Самое главное, как подчеркивал еще И. Кант, уже сам Платон «…находил идеи преимущественно во всем практическом…» (Кант И. Сочинения в 6-ти томах. М. 1965. Т.3.С.350).

Как известно, современная ментальность отличается радикальным антиплато­низ­мом, ибо основным отличием современного миропони­мания является утверждение об ис­ходной онтологичности и историчности всех «первоначал»: сознания, природы и культуры. Именно сутью философии как теории традиции является не анализ замкнутых ментальных структур, которым зани­малась прежняя философия по преимуще­ству; не анализ эпи­стемологических про­блем, не анализ состояний сознания, не анализ языка, не анализ природных и социальных систем, и, тем более, не многословное патетическое философство­вание на бытовые, эс­тетические и моральные про­блемы современности, – а ана­лиз культуры во всем многообразии её проявлений. За­дача теории традиции состоит в том, чтобы проследить переплетение тра­ди­ций раз­личных форм ментальности, со­циальной жизни и хо­зяйствен­ной деятельности во всем многообразии их взаимодействий друг с другом и процессе их перманентных изменений.

Все это многообразие перепле­тенностей рассматривается именно как Традиция, т.е. как дина­мическое образование, то, что транслируется и образует тем­поральные по­следовательности. Если прежняя философия была увле­чена поиском «Истины», т.е. нахождением каких-то надвремен­ных, «вечных» концептов и универса­лий культуры, то пост­философская теория традиции, являющаяся методологией культурологии, вневременной и вечной «Истины» не ищет; - она занима­ется вопросами не «Истины», а «Хроноса» куль­туры. Не «Истина», а «Хронос» является исходным сим­волом теории традиции. «Истина», применяя слова Ф. Бэкона в несколько ином контексте (см. «Но­вый органон», LXXXIV), есть лишь «дочь Времени». И нет «Бога» как надвремен­ной трансценден­тальной сущности - «Бог умер» – есть только «История» человече­ства и его «Время». И если уж и сохранять «Бога» как концепт, то как «символ жизненного потока» (Х. Ор­тега-и-Гассет); а религию лишь в форме «зурванит­ской ереси» в зороастризме (авестийское слово «зурван» означает «Время») или форме ор­фической мифологии, где «Хронос» занимает место главного божества. Все это предполагает и новые этические интенции. Не преклонение перед трансцендентными вневремен­ными сущностями, а «преклонение перед Жизнью» (А.Швейцер) и её Временем. Как утверждал в свое время Х. Ор­тега-и- Гассет: «Речь идет о новой направленности куль­туры. Речь идет об освя­щении жизни, являвшейся до сих пор лишь ничтожным фактом, как бы космической случайностью, о возведении ее в принцип и в право. Вос­становление жизни в ее правах вряд ли покажется удивитель­ным, но ранее жизнь воз­водила в принцип самые различные сущие и никогда не пыта­лась сама сде­латься прин­ципом. Она жила для ре­лигии, для науки, для морали, для эко­номики; вплоть до того, что прислуживала фанта­зии искусства или наслаждения. Един­ственное, что она не про­бовала делать, - сознательно жить ради жизни» (Ортега-и-Гас­сет Х. Что такое философия? М., 1991. С.30)

Ни «Бог» ни «Логос», ниста­тичный«Эйдос», ни мерт­вое«По­нятие», ни «Струк­тура», ни«Эпистема»; а также ни ирра­цио­нальная «Длитель­ность» и«Экзи­стенция», ни не­уловимое «Бессознательное» или «Архетип», или же смутное «Присутствие» должны быть предметом философии, а «Традиция», которая вби­рает в себя статичные и

динамичные; рациональные и иррациональные; религиоз­ные, научные и эстетические аспекты чело­веческого менталитета; включает в себя со­циальные и хозяй­ственные ас­пекты человеческой культуры. Именно традиция соче­тает в себе «бытие» и «время», «мыслящую» и «протяжен­ную» субстанции, «субъективное» и «объективное» и т.д. Именно традиция есть ба­зовое понятие синергетической кар­тины культуры, которая начи­нает про­бивать себе до­рогу в со­времен­ных философских исследованиях.

«Традиция» – это «Идея» («Эйдос»), су­ществующая как путь («Дао»), как движение «Судьбы» в конкретном культурном «Ландшафте», составленном не только из «Идей» («Эйдосов»), но и из «Поступков» и «Товаров», которые являются «репрезентантами», разновидностями «Эйдосов» в сфере «Обществ» и «Производств» соответственно, и составленном также из мира «Страстей и Желаний» сферы «Жизненного мира» повседневности, где человек, – этот несчастный Homo Viator («Человек-странник» - Г. Марсель), - жи­вет в Сети Тра­диций и странст­вует по её Ландшафту, сле­дуя тро­пами Судьбы.

Традиция включает в себя как частное эти «эйдосы» и их аналоги, которые при­сутст­вуют неизменно во временном протяжении. Но она включает в себя эти эле­менты не как жесткую «архитектурную» конструкцию. Эти константные элементы со­ставляют гибкую сеть, которая формирует то­пологическое культурного Ландшафта, вплетен­ное в изначальный Х аос.

Сеть традиций имеет довольно сложную конфигурацию, которая трудно поддается описанию. Вообще, как правильно подчеркивал Н. Кареев: «История не прямая ли­ния, не правильный узор, построенный по математическому плану, а жи­вая ткань ли­ний, неправильных и извилистых, переплетающихся самыми разнообраз­ными и неожидан­ными способами, то спутывающихся до бесконечности, то слагаю­щихся в не­сколько ограниченных систем, то сближающихся, то удаляющихся, то иду­щих по од­ному на­правлению, то по разным – ткань, полная узоров, обрывков, причудливых узо­ров, нево­образимой путаницы и невероятного хаоса» (Кареев Н.И. Основные вопросы философии истории. 3-е изд. СПб., 1897. С.33)

Узлы этой «ткани» - сети составляют устойчивые образования, эти устойчивые обра­зования представляют либо определенный тип сознания, оформленный в тот или иной тип логики и в канонические тексты; либо определенный тип социальной организации, оформленный в правовые нормы и обычаи; либо определенный тип деятельности, оформленный в тот или иной вид технологий и хозяйственных систем. Эти узлы сцеп­лены друг с другом, и без этой сцепленности ни один узел не может быть крепким и ус­тойчивым.

Эти узлы завязаны на ряды последовательностей, должны иметь поддержку в прошлом. Любая традиция только тогда может приобрести устойчивость, когда она имеет фундаментом прошлое, и совершенно не обязательно, чтобы это прошлое отне­сено не к ближайшему, а к крайне далекому прошлому, ибо ряды последовательно­стей традиций не совпадают со временем истории культуры.

Но, кроме этого существует еще важнейший момент для понимания того, как действует сеть традиций в культуре, как она в ней существует. Она существует не как какое-то единое целое, в культуре сеть традиций – это часто перепутанные обрывки от­дельных сегментов сети, которые как «паутины» витают в хаосе потока истории. Бы­вает «сжатия» и «растяжения», стоические «тонусы» этой сети традиций придают крайне причудливые фигурации культуры.

Эта сеть традиций не однослойна, а мно­гослойна, она выгибается в горные це­почки, вершины ко­торых есть «откровения» куль­туры, она также прорезается пеще­рами и глубокими каньонами, ко­торые вскрывают её смутные глубины, входит в эти глубины своими «нервными окон­ча­ниями», т.е. эта сеть традиций обра­зует богатый разнообра­зием объем­ный культурный Ландшафт, - крайне подходящий геолого-географический тер­мин для описания человеческой куль­туры, кото­рый сей­час на­чинает стано­виться одним из ба­зо­вых философ­ских кон­цептов. Ландшафт, сформиро­ванный сетью тра­диций, имеет «складки», «из­гибы» и «разрывы», он имеет «фрактальный» характер и составлен из поверхностей «случай­ного переноса» и «сло­жения» (см. Б. Мандельброт). Узлы, придающие устойчивость сети традиций и ланд­шафту культуры, есть вы­шеука­занные ста­тичные «эйдосы» и его разновидности (или, если следовать мысли известного со­временного не­мецкого фи­лософа К. Хюбнера - «теменосы» Ланд­шафта), которые нахо­дятся в либо валентной сис­теме род­ства друг с другом, либо в ан­тагонизме, либо в виде со­подчиненно­сти. Что важно, прочность от­дельного элемента зави­сит от прочности сопряженных с ним эле­ментов, от «Другого», вне зависимости в ка­ком типе вышеука­занных отношений он на­ходится с другими. Если один узел всей конструкции сети раз­рушается, то происходит разрушение прочности либо всей сети, либо отдельного её уча­стка. Тогда возникают провалы и глубокие каньоны в ландшафте культуры. Сеть традиций имеет несколько основных «центров ойкумены», которые за­дают оп­реде­лен­ную конфигурацию всему остальному «периферийному» ландшафту культуры. Все это находится в постоянном движении. Сеть традиций «иг­рает», задавая тот или иной ландшафт куль­тур­ного про­странства. И сам ландшафт культуры и сама сеть традиций движутся в едином хао­тичном, турбулентном потоке истории культуры, а судьба традиций задает кодовые интенции траекторий потока истории культуры.

С удьба традиций, образующая темпоральные последовательности, отлична от по­тока истории культуры, от траекторий исторического времени. Последовательность отлична от времени – измеренной продолжительности, это подметил неплохо, в част­ности, Дж. Локк в четырнадцатой главе II книги своего знаменитого труда «Опыт о че­ловеческом понимании» (understanding, в свете современного опыта философии по по­воду значения «понимания», мне кажется лучше переводить не как «ум» или «разумение», а именно так). Бы­вает, традиция прошлого (и очень да­лекого) существует на­ряду с тра­ди­цией настоя­щего, её поддержи­вает и вплетена в на­стоящее, представ­ляет крайне важ­ный элемент. Бывает, что давно утерянная конфигурация традиции – этот «дрейфующий геном» культуры (В. Степин) - возникает в конфигу­рациях традиции на­стоящего. Более того, одновре­менно, в раз­ных слоях культуры суще­ствуют совер­шенно разные по возрасту и ди­намике движения тра­диции. И, что самое удиви­тельное, эти древние и новые с раз­ными «скоростями интерпретаций» тра­диции абсолютно не­обхо­димы для обеспечения проч­ности и устой­чиво­сти всей культуры. На­личие же только «одновозрастных» с «односкоростной» ди­намикой интерпретаций традиций в слоях культуры приводит в дестабили­за­ции и по­тере устойчивости культурного Ландшафта, к разрыву прочной Сети тра­диций.

В сети традиций про­исходит процесс постоянного изменения, некоторые её части рвутся, возникают напря­жения, идет постоянно деятельность по «ремонту» и «модерниза­ции» состояния этой «сети». И в этой деятельности, к слову сказать, активную роль играет именно философия. Этот процесс перманентен и будет идти до тех пор, пока су­ществует культура. Изучение этого процесса движения сети традиций, изменяющей конфигурацию культурного Ландшафта, его «географии» и «геологии», - есть дело бу­дущей фи­лософии.

Под конец следует подчеркнуть, что в эпистемологическом плане концепт «сеть тра­диций» – это замена прежней топологии мысли, построенной по «древесной» логике абстракт­ных понятий. Топология современной мысли более всего напоминает квазистабильный «сплав» (типа стали) из часто «химически» несовместимых компонентов: образований из гомогенных областей «растворов», областей химически устойчивых соединений, из областей кристаллических дендритных образований, сфор­мированных из центров кристаллизации, которыми служат те или иные наиболее ус­тойчивые традиции мышления. Что удивительно, этот эклектичный массив мысли, об­ладает своим качественным своеобразием, которое отлично от качеств, образующих его элементов. Эта квазистабильная эклектичная структура мысли задает темпоральное измерение любой мысли; она также задает «объемность» и «ризомное» многообразие мышления, придает конкретную «онтологичность» мысли.

Следует еще заметить, что основным минусом «эйдосной», «древесной» ментальности является то, что она никогда не рас­сматривала «идеи» в движении конкретностей культурного простран­ства-времени. «Идеи» даны статичными как сингулярные «Истины», «Традиция» же не есть сингулярная «Истина». Более того, в этой точки зре­ния современной топологии мысли не признается неподвижный абсолютный субъект классической философии, а во главу ставится конкретный, телесный блуждающий субъект. И этот блуждающий субъект не только мыслит, он переживает и действует, т.е. он живет.

2. ТРАДИЦИЯ И «СОЦИОКОД» ПЕТРОВА

3. ТЕОРИЯ ТРАДИЦИИ КАК ГЕОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ

Видение культуры как сети традиций, которая образует культурные формы, – это оп­ределенный воз­врат к ме­ханистическому редукционизму «со­циаль­ных физиков» XVII столетия и воз­врат к ис­торицизму, в противовес которому, как из­вестно, сложился структурализм, постструк­турализм и многие иные модные на­правле­ния фи­лософии двух по­следних третей XX века. Но это возврат в форме синергетиче­ского физика­лизма, вернее синергетического «геологизма» (методологию которого раз­рабатывает сейчас в теоре­тической геологии, в частности, И.В. Круть), бо­лее напоми­нающего древнестоический «онто­логизм»; и си­нергетического истори­цизма, наметки которого нам дал Н.И. Ка­реев в конце XIX века.

Теория традиции – это «геология» культуры. Тогда как для самой Философии Ландшафта ближе понимание её как «географии» культуры. У М.Фуко есть второе на­звание своей главной культурологической работы «Слова и вещи»(1966) – «Археология гуманитарных наук». Что симптоматично, действительно исследователь культуры – это археолог. Но я бы смотрел радикальнее и глубже. Исследователь культуры более похож не на археолога, а на геолога. Если «археолог» культуры занимается в основном облом­ками артефактов культуры - «архивами», то «геолог» культуры старается проникнуть в реальную жизнь прошлого, радикально «взрывая» и «проникая» в самую толщь её жи­вого бытия.

Реальная культура – это не «архивный» парк, созданный по определенному плану, а представляет собой джунгли, где каждое органическое образование ведет борьбу за существование, и эта борьба приобретает причудливые формы. Представляя органиче­ское единство, связанное общим ландшафтом, тем не менее все части этого органиче­ского целого при­чудливо переплетены. Иногда бывает, что в определенные моменты система ландшафта этих джунглей приобретает уродливые очертания, испытывает не­естественные временные флуктуации.

Вообще геологическая методология приемлема для многих артефактов культуры, к примеру, для анализа («деконструкции») литературных текстов. В нем как и в фациях видны отложения тех или иных культурных влияний, разломы смысла, смещения сю­жета и складки композиций.

«Геолог» куль­туры - «деконст­руктивист», он врубается в пласты культуры с ост­рым философским концептом - «кайлом» и критической мыслью - «молотом», с опы­том че­ловека начала III тысячелетия и «детской наивностью» Лао-цзы и Сократа; он проникает в пла­сты её текстов и иных «отложений», выявляет разломы тектониче­ских плит куль­туры, её пликатив­ные и дизъюнктивные дислокации складок, типологии фа­ций (отложений) в менталь­ности, обществе и хозяйстве. Он, не как сторонник «ма­лых де­лишек» (эгоистичных и грязных, как правило), чем любит заниматься та «по - абра­мовски» жи­вущая русская интеллигенция, которую с болью в сердце прав­диво изобразил А. Чехов, - а как «критически мыслящая личность» П. Лав­рова - выяс­няет: что произошло, почему человеческая культура находится на грани са­моуничто­жения, что нужно сделать для ее «sustainible development». (Хотя, если быть до конца прав­ди­вым, в современной культуре так все запущено, что он часто выглядит идиотом – вольно гуляющим по мусорной свалке современной культуры Шизофреником – генетическим отпрыском Сократа и незаконнорожденным сыном «постмодернизма»; и не афинским «Оводом» - кем был Сократ, а вернее - «навозной мухой» цивилизации).