Петров М. К.

Представитель ростовской философской школы. Человек интересной и трагической судьбы. В гуманитарной сфере был популярен в 60-70-е годы. Его концепция культуры базируется на по­нятии «социального кода». Он разделяет три типа «социокода»: лично-именного, профессио­нально-именного, универсально-понятийного.

«Что социальное наследование опирается на возможности и специфику человеческого биокода, следует, видимо, признать бесспорным. Но, похоже, бесспорно и то, что как раз социальность в тонкостях её структурно-институциональных различений не берется биокодом в том смысле, в каком биокод пчел, муравьев, термитов способен дифферен­цированно определять будущие особи в функционально различенные виды целого. Там, где начинается культурный тип, начи­нается область действия какого-то другого, а именно социального кода, действительность ко­торого носит «постредакционный» ха­рактер, т.е. начинается не с семени и не ab ovo и с мла­денца, программируя его на дли­тельном периоде роста в одну из разновидностей социально полезной деятельности» (Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1991 с.29)

«К счастью для человечества, такая связь между биокодом и социокодом не прослежи­вается и не подтверждается эмпирически, тогда как свидетельства в пользу отсутствия жесткой связи выглядят достаточно убедительно» (Я, з, к. с.104)

«Будь социокод чем-то кристаллическим, омертвевшим, остановленным в трансформа­циях, биокод рано или поздно «нажал» бы его и поглотил, т.е. превратил бы социаль­ность человеческую в социальность естественно-биологическую типа социальности пчел, муравьев, термитов» (Я, з, к. с.104)

«Есть лишь один возможный претендент на роль социального гена, социальной наследственной сущности – знак в его способности фиксировать и неопределенно долго хранить значение. Знак и язык совечны обществу, но если язык в основном на­боре функциональных нагрузок выступает как средство общения, то знак, как правило, оказывается носителем смысла и осно­ванием его преемственного изменения, результатом, адресом и поводом общения. Если соци­альное наследование определено через внебиологическое кодирование наличной суммы об­стоятельств и передачу про­граммирующей информации средствами общения, то контакт поко­лений, уподобление последующего поколения предшествующему возможны лишь при опосредовании этого контакта знаком» (Я., з, к. с.29)

«…для общества достаточно срыва трансляции в одном поколении, чтобы оно погибло и люди вернулись в исходное животное состояние, где каждый сам себе голова и, опи­раясь на информацию биокода, своими силами строит свою личную историю с весьма проблематичной вероятностью продолжением её в делах потомков» (Я, з, к. с.94)

«Колыбелью европейского способа кодирования был бассейн Эгейского моря, где уже с сере­дины II тысячелетия до н.э. фиксируются следы неполадок в функционировании прежнего со­циокода, близкого по структуре к так называемым «традиционным» спосо­бам трансляции со­циальности, т.е. к социокодам царств Двуречья, Египта, Индии, Ки­тая. Где-то на рубеже I ты­сячелетия до н.э. появляется закон – «номос», безличный, са­мостный и равносильный знаковый регулятор всеобщих «гражданских» отношений, не имеющий аналогий в других очагах куль­туры. Этой датой и можно, видимо, отметить начало строительства нового европейского кода. Завершение строительства следует, по нашему мнению, связать с появлением опытных наук (XVI-XVII вв.) или даже с нача­лом технологических достижений научного знания (XVIII в.)» (Я, з, к. с.95)

«Наш тип социального кодирования мы называем универсально-понятийным. Его воз­никнове­ние очевидно связано с дифференциацией физического и умственного труда, т.е. с расщепле­нием единого прежде (коллективного или индивидуального) субъекта деятельности на программирующую и исполнительную составляющие, каждая из кото­рых институализируется, становится социально значимой и социально санкциониро­ванной ролью индивида..» Я, з, к. 145)

Важны для понимания механизмов действия традиции работы М. К. Петрова – интересного философа и человека трагической судьбы. В гуманитарной сфере был по­пулярен в 60-70-е годы. Его концепция культуры базируется на по­нятии «социального кода». Он разделяет три типа «социокода»: лично-именного, профессио­нально-именного, универсально-понятийного.

«Что социальное наследование опирается на возможности и специфику человеческого биокода, следует, видимо, признать бесспорным. Но, похоже, бесспорно и то, что как раз социальность в тонкостях её структурно-институциональных различений не берется биокодом в том смысле, в каком биокод пчел, муравьев, термитов способен дифферен­цированно определять будущие особи в функционально различенные виды целого. Там, где начинается культурный тип, начи­нается область действия какого-то другого, а именно социального кода, действительность ко­торого носит «постредакционный» ха­рактер, т.е. начинается не с семени и не ab ovo и с мла­денца, программируя его на дли­тельном периоде роста в одну из разновидностей социально полезной деятельности» (Петров М.К. Язык, знак, культура. М., 1991 с.29)

«К счастью для человечества, такая связь между биокодом и социокодом не прослежи­вается и не подтверждается эмпирически, тогда как свидетельства в пользу отсутствия жесткой связи выглядят достаточно убедительно» (Я, з, к. с.104)

«Будь социокод чем-то кристаллическим, омертвевшим, остановленным в трансформа­циях, биокод рано или поздно «нажал» бы его и поглотил, т.е. превратил бы социаль­ность человеческую в социальность естественно-биологическую типа социальности пчел, муравьев, термитов» (Я, з, к. с.104)

«Есть лишь один возможный претендент на роль социального гена, социальной наследственной сущности – знак в его способности фиксировать и неопределенно долго хранить значение. Знак и язык совечны обществу, но если язык в основном на­боре функциональных нагрузок выступает как средство общения, то знак, как правило, оказывается носителем смысла и осно­ванием его преемственного изменения, результатом, адресом и поводом общения. Если соци­альное наследование определено через внебиологическое кодирование наличной суммы об­стоятельств и передачу про­граммирующей информации средствами общения, то контакт поко­лений, уподобление последующего поколения предшествующему возможны лишь при опосредовании этого контакта знаком» (Я., з, к. с.29)

«…для общества достаточно срыва трансляции в одном поколении, чтобы оно погибло и люди вернулись в исходное животное состояние, где каждый сам себе голова и, опи­раясь на информацию биокода, своими силами строит свою личную историю с весьма проблематичной вероятностью продолжением её в делах потомков» (Я, з, к. с.94)

«Колыбелью европейского способа кодирования был бассейн Эгейского моря, где уже с сере­дины II тысячелетия до н.э. фиксируются следы неполадок в функционировании прежнего со­циокода, близкого по структуре к так называемым «традиционным» спосо­бам трансляции со­циальности, т.е. к социокодам царств Двуречья, Египта, Индии, Ки­тая. Где-то на рубеже I ты­сячелетия до н.э. появляется закон – «номос», безличный, са­мостный и равносильный знаковый регулятор всеобщих «гражданских» отношений, не имеющий аналогий в других очагах куль­туры. Этой датой и можно, видимо, отметить начало строительства нового европейского кода. Завершение строительства следует, по нашему мнению, связать с появлением опытных наук (XVI-XVII вв.) или даже с нача­лом технологических достижений научного знания (XVIII в.)» (Я, з, к. с.95)

«Наш тип социального кодирования мы называем универсально-понятийным. Его воз­никнове­ние очевидно связано с дифференциацией физического и умственного труда, т.е. с расщепле­нием единого прежде (коллективного или индивидуального) субъекта деятельности на программирующую и исполнительную составляющие, каждая из кото­рых институализируется, становится социально значимой и социально санкциониро­ванной ролью индивида..» Я, з, к. 145)