![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
ПЛАХОВ В.Д. (р. 1930)
Владимир Дмитриевич Плахов – доктор философских наук, тема докторской диссертации «Философско-социологические основания общей теории традиции» (1983). С 1990 г. и по настоящее время работает на кафедре социологии Российского государственного Педадогического университета им. А.И. Герцена. Он является сторонником популярного в свое время «системного» подхода в философии и обществоведении. Эффективность этого подхода в качестве основополагающего спорна. Во-первых, вообще спорна методология «генерализирующего» подхода к общественным явлениям, выражением которого и является этот системный подход. Он эффективен для предварительной топологической «разметки» бытия культуры и здесь может иметь лишь характер «инструментального» подхода к многообразию явлений истории, необходимого для задачи понимания многообразных, многофакторных и динамичных процессов культуры. Я вообще не вижу необходимости в создании логичных, проникнутых «единой идеей», научных «теорий» общества, хотя бы потому, что обозримая история человечества довольно мала и вполне охватывается единым «фокусом понимания» и поддается «идеографическому», «индивидуализирующему» описанию. А именно только понимания, а не знания можно и должно достигнуть при изучении общественных явлений. Провозглашенные «открытыми и ясными» каким-либо «гением» механизмы «объективных» процессов истории вообще обладают странной логикой: как они «открыты», так сразу начинают влиять на саму динамику исторического процесса, существенно изменяя логику его действия, что требует заново «открывать» законы этой новой динамики истории. Более того, настаивание на правильности открытых законов и закономерностей приводит к негативным последствиям для процесса культурного творчества человечества далее, ибо следование этим законам становится тормозом для него, а иногда к социальным потрясениям и человеческой крови. Для человека вполне достаточно понимания социальных процессов, а не их знания. И если считать, что всякое знание имеет прагматический характер, то именно понимание, а не знание общественных процессов, в отличие от процессов естественных, прагматически необходимо человеку. Понимание же вполне достигается не столько путем открытия каких-то общих «законов» культурного процесса, сколько посредством идеографического описания индивидуальных фактов и примеров истории, которая, как было сказано, имеет не столь длительное временное протяжение. Во-вторых, мало можно достигнуть понимания, да и знания, если, как это любят делать «системники», путем изобретения каких-то сокращенных терминов и значков, совершенно лишенных «онтологии» реальной жизни. Это, может быть, эффективно для изучения явлений менее сложного и менее динамичного явления в физике, химии и биологии, но мало что проясняет в специфике и многообразии социальных процессов. Вот изобретением этих «значков», «стрелок» и «аббревиатур» также любит заниматься и В.Д. Плахов. Эта его «любовь» мешает реальному ходу анализа традиции, затемняет суть дела. Плахов и его «коллеги» по этому занятию своими «значками» во многом прикрывают крайнюю разбросанность и действительную, «экзистенциальную» бессистемность своей мысли, отсутствие смыслового ядра понимания сути культурных процессов вообще. Далее, во многом верные мысли о культуре, не облеченные в имманентную систему, «задыхаются» в условной системе изложения, которую они выстраивают. Более всего возмущает в этой манере установления разных «значков» и «стрелок», то, что их любители заставляют человека без должных на то оснований и необходимости мыслить в семиотических системах, которые ему несвойственны, которыми реальная культура не образуется и не живет. Но любителям этих «значков» и «стрелок» кажется, что таким образом они придают «научность» своим высказываниям. Они предполагают, что таким способом их философствование приобретает видимость чего-то фундаментального, по типу математики. Убогость этой «методы» ясна еще со времен Спинозы, который, как известно, буквально «изуродовал» свою систему «геометрическим» методом изложения, превратив её в какую-то «кабалистику» теорем и доказательств. Что естественно для него, ибо он явно был склонен в религиозно-философской мистике такого типа. Такого типа «логицизм» вообще «родной брат» мистике самого крайнего толка.
Так вот, традиция, по Плахову, представляет собою «закон развития и функционирования системы общественных отношений, выражающий естественноисторическую детерминацию в процессе спонтанного системообразования, воплощающегося в самоуправлении, самоорганизации и самоинтеграции системы общественных отношений» (83). Плахов является сторонником «расширительной» трактовки традиции: «Традиции широко распространены во всей сложной системе отношений между людьми, и неверно ограничивать область их действия какой-либо одной или даже несколькими сферами общественной жизни» (Плахов В.Д. В.И. Ленин и некоторые вопросы традиции \\ Ученые записки кафедр общественных наук вузов Ленинграда. 1970. Философия, вып.XI, С.218).
«Видовыми являются функции традиций, зависимые от тех сфер общественной жизни, в которых они реализуются. Так, в экономической сфере традиции служат формой и средством экономических связей (производства, обмена, распределения и т.д.), в искусстве соответствующие традиции выполняют эстетические, в религии – компенсаторные, в науке- гносеологические функции» (106). Традиция, по Плахову, может быть проанализирована на шести уровнях: 1)на всеобщем уровне общих диалектических законов, прежде всего закона отрицания отрицания; 2)на уровне общих законов систем; 3) на уровне где традиция действует по своим, ей только присущим законам; 4) на уровне, где она проявляет свое действие в конкретных формах; 5) на уровне различных модификаций традиции; 6) на уровне обыденных жизненных ситуаций. Т.е. традиция рассматривается как частное проявление законов диалектики и законов систем, затем выясняется ее действие как традиции самой по себе, затем проявленность ее в конкретных культурных формах и динамике действия.
1. СУБЪЕКТИВНО-ОБЪЕКТИВНЫЙ ХАРАКТЕР ТРАДИЦИИ
Выясняя субъективно-объективный характер традиции, он выявляет три рода действия традиции. Первый- это традиция как результат сознательного творчества человека в культуре, эту систему он обозначает своими любимыми значками С-Ос. Затем традиция рассматривается как результат неосознанного, спонтанного творчества человека, эту систему он обозначает значками С-О. Далее, третье, традиция как объективный процесс, который не зависит от человека – О-О. В общем, говоря понятнее, он считает, что традиция имеет субъективно-объективный характер, и она формируется как сознательным творчеством человека, как несознательным творчеством, так и объективными процессами в культуре. Плахов верно подмечает, что «исследуя особенности традиции как закона системы общественных отношений, нельзя не обратить внимание на ее двойственность, парадоксальность. С одной стороны, существование традиции вызвано всеобщими законами материального мира, природы – законами диалектики и общесистемными закономерностями, с другой стороны, сугубо социальными факторами, связанными с человеческой деятельностью и определяющими ее (традиции) конкретные формы и модификации.»(85) Он выделяет, в связи с этим два системных состояния традиции «система- реалия» и «система-концепт». Первое характеризует традицию как объективное, второе – как субъективное. Хотя совершенно непонятно зачем для этого надо было изобретать эти термины. В «традициях – концептах» он верно помечает два момента: с одной стороны, традиция является отражением реального общественного бытия, а, с другой стороны, они представляют системы духовной преемственности. Т.е. «в субъективном сознании традиции – концепты I выражают его детерминированность общественным бытием, традиции-концепты II – детерминированность прошлым, историей духовной культуры.»(91) «Традиция-реалия» у него выступает в двух «ипостасях». «Традиция-релия I» - это обьект, служащий базой для создания нормо- образа «традиции- концепта I», «традиция- реалия II» – это системы традиционного поведения вообще. На основе этого им вырабатывается понимание соотношения между нормой и традицией. Собственно говоря, его работа о традиции предваряла работу об основном предмете его интересов - теории норм. Норма- это результат сознательного установления законов государством или иными учреждениями и общественными институтами посредством субъективной деятельности. А традиция есть результат спонтанного соблюдения людьми «неписанных» законов, которые выработаны ими в непосредственной жизненной практике. Между ними существует связь, они переходят друг в друга, и взаимно обуславливают. Традиция шире нормы, ибо, как говорит Плахов, действие юридических законов ограничено лишь определенными сферами общественной жизни. Институт же традиций отличается «большей мощностью, масштабностью, тотальностью, его действия распространяются на все виды и типы общественных отношений, способных к развитию и систематизации»(120). Хотя, впоследствии, он несколько меняет свою точку зрения, которая более естественна для такого типа рационалистически мыслящего философа. В следующей работе «Социальные нормы. Философские основания общей теории» он более последователен в своей точке зрения, более широким объемом являются социальные нормы, частным случаем которых являются традиции. Вот что он пишет: «Все социальные нормы в связи с источником императивного действия подразделяются на три типа. Первый включает нормы, у которых источник императива выступает как «внешняя сила». Ею может быть государственная воля, власть политической организации или отдельного полномочного лица и т.д. Подобные нормы мы называем нормами-экстравертами. Второй тип объединяет нормы, источник императивного действия которых связан с ними самими, их авторитетом, целесообразностью и т.д. Это нормы-интроверты. К ним принадлежат многие обычаи, традиции, генезис и функционирование которых осуществляется спонтанно… Третий тип социальных норм характеризуется одновременно проявляющимися внешними и внутренними, свойственными самим нормам источниками императивного действия. Это нормы-амбоверты.»(С.н., 165) Хотя и здесь наблюдается порядочная путаница. У Плахова: «Системное бытие общества имеет два наиболее общих, находящихся в диалектическом единстве аспекта: конструктивный и исторический»(с.н. с.90). Т.е., имеет статику и динамику (следуя О.Конту). Социальные нормы у него относятся к «конструктивному», к законам обеспечивающих самосохранение системы, законы же «социального наследования, преобразования и обновления» он относит к «историческому». Т.е., наверное, у него «норма» и «традиция» все же разведены в объемах, ибо под «социальным наследованием» можно понимать и традицию. В связи с возрастанием роли субъективного фактора, отмечает Плахов, возрастает возможность управления институтом традиций, увеличивается значение норм, традиция как системы управления отходит в прошлое, хотя и имеет существенное значение. Задача потому состоит в «сциентизации» традиций, превращения их в механизм научного управления обществом. Как он говорит: «Сциентизация станет в будущем магистральным путем не только преобразования отдельных традиций и частного состава института традиций в целом, но и формой их перехода в новое качество – норм коммунистического общежития, ориентированных не только на прошлое (в рамках социально осознанной необходимости), но и на будущее. (в свете научных знаний и теоретического предвидения).(215-216)
2. ДИНАМИКА ТРАДИЦИИ
По Плахову: «Традиция и выражает жизнь прошлого в настоящем и будущем» (Плахов В.Д. Традиции и общество. Опыт философско-социологического исследования. М. 1982. С.35).
Плахов понимает традицию как матрицу общественного бытия, хотя, к сожалению, не совсем конкретизирует эту мысль. Традиция действительно есть матрица, которая задает ритм человеческой культуре, стабильность, упорядоченность и задает вектор её движения. Он выделяет два типа традиций: статичные и динамичные. В данном случае он совершенно не является новатором. Вспоминается О. Конт, который рассматривал все общественные явления с точки зрения статики («порядка и гармонии») и динамики («прогресса»). Об О. Конте в этом отношении он почему-то совершенно не упоминает, что для философа и социолога просто неприлично. Статичные традиции, к которым он относит обычаи, отличаются малой подвижностью и сравнительно небольшим количеством постоянных «компонентов» в матрице. Они и являются своего рода постоянным «штампом» или «стандартом». Динамичные традиции, обладают большей способностью к изменениям и большим количеством «компонентов» в матрице, они постоянно подвержены инновационным изменениям. Именно динамичные традиции он считает основой, а статичные традиции как частное проявление динамичных традиций. В этом отношении он правильно подчеркивает ошибочность взгляда на традицию как чего-то «косного и устаревшего», тормозящего процесс развития. Самой важной функцией традиции является хранение и передача информации, в данном случае она отличается от системы генетической передачи информации, которая существует в других формах органической жизни. Плахов верно говорит, что «традиции, воплощая общественную память, сыграли в процессе антропосоциогенеза ведущую роль..»(199) Он подмечает совершенно верно, что в традиции «информация спрессовывается в компактную матрицу, и в таком виде может сохраняться на века, воплощая общественную память. Благодаря кумулятивной способности традиции люди освобождаются от необходимости строить свои отношения, начиная каждый раз с их происхождения.»(103) Он также подчеркивает, что «движение систем обеспечивается не только собственно процессом изменения, но и процессом сохранения – такова диалектика. И традиция в этом плане с полным правом может быть охарактеризована как одна из составляющих движение общественной системы. Утрата традиции означает прекращение движения, ее отсутствие делает невозможным развитие системы общественных отношений в данном направлении.»(86) Он делит традиции на «живые» и «мертвые». Что ошибочно. Традиций «мертвых» не бывает, в данном случае – это не традиции, а «наследие». Традиция есть по определению то, что передается, т.е. существует и живет в настоящем посредством передачи, определяя существенно динамику настоящей жизни. То, что не передается и лежит в «архиве» не есть традиция. Далее он и «живые» традиции разделяет на «действующие» и «недействующие», что также ошибочно. Традиция есть то, что действует в настоящем, что определяет действительность культуры и организует её, в противном случае, это опять-таки не традиция, а просто передача каких-то артефактов, не имеющих никакого отношения к традиции. Не все, что передается есть традиция. Традиция есть то, что влияет и определяет динамику и стиль жизни культуры.
Теория норм.
От традиции, как было сказано, Плахов переходит к теории норм. Норма действительно очень тесно связана с традицией. Но, в отличие от традиции, в норме силен «рефлексивный» момент. Норма – это сознательно введенное правило мышления или поведения человека. Вот что он пишет по этому поводу: «Социальные нормы «искусственного» происхождения отличаются большей определенностью, сравнительно высокой антиэнтропийностью и соответственно жесткой организацией, строгой упорядоченностью. И наоборот, социальным нормам, возникающим и функционирующим в обществе на положении «естественных», присущи большая неопределенность, в них более отчетливо выражена вообще статистическая природа социальных законов. В целом же социальные нормы в рассматриваемом плане могут быть представлены как среднестатистические (большие или меньшие) «уплотнения» общественных отношений, концентрирующиеся у тех или иных «точек» универсальной человеческой деятельности, в качестве которых выступают самые разнообразные феномены: человеческие потребности, материальные и духовные интересы, производственно- экономические нужды, политиченские цели и т.д.» (С.н., с.97) Вообще Плахов своими работами может, сам того не понимая, затронул самые больные точки культуры. Это, во-первых, о роли субъективного фактора в истории, о сути и механизмах функционирования правовых норм и установлений, которые являются субъективным фактором регулирования общественных отношений, в обществе; во-вторых, - о системах спонтанной самоорганизации общественного поведения посредством механизмов действия традиции; в-третьих, - о взаимоотношении правовых норм и общественных традиций. Можно только сожалеть, что для этого он не привлек огромный опыт по этой проблеме представителей исторической школы права Савиньи и Пухты, вообще мыслителей времен Реставрации; а также огромный опыт представителей нашей философии права – Чичерина, Кистяковского, Новгородцева и др. Использование мощной традиции зарубежной и русской философской мысли в этом отношении у него мало выражено, её влияние не чувствуется.
|