Шестая заповедь

— Владыка, 9 мая Русская Православная Церковь поминает всех усопших воинов и этим самым освящает воинский подвиг. Какой смысл вкладывает Церковь в само это понятие?

—Великая Отечественная война началась в День Святых, в земле Российской просиявших, и митрополит Вениамин (Федченко), находившийся тогда в Америке, увидев в этом глубокий смысл, сказал, что он верит, что Небесное Воинство – Святые земли Русской - помогут нам справиться с этим злом. А первым, кто вообще обратился к народу, а это было самое начало войны, был место­блюститель Патриаршего престола митро­полит Сергий, который выступил с воззва­нием и призвал к защите Отечества. Не строя, не политических институтов, а Отече­ства — земли предков. Именно Церковь — го­нимая, истерзанная — в этот трудный мо­мент оказалась с народом.

— Но, кажется, есть противоречие в том, что христианин участвует в военных действиях, тогда как всем известны слова Христа о том, что если тебя ударили по правой щеке, под­ставь другую, или слова, сказанные Христом апостолу Петру: «...взявшие меч, мечом погиб­нут» (Мф. 26. 52).

—Христос отменяет ветхозаветный закон кровной мести. Он говорит: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я гово­рю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5. 38—39). Тут надо вниматель­но читать: что такое удар по правой щеке? Если ударить правой рукой, то попадешь в левую часть лица, а по правой щеке можно ударить только тыльной частью ладони — это не тот удар, который причинит боль, это скорее оскорбительный жест. Эти слова Христа об отмене мести, призыв к смире­нию. Ведь если ты смиряешься, подставляешь другую щеку, то этим ты даешь оскорби­телю шанс измениться. Христос таким обра­зом призывает остановить распространение зла и смирением призвать обидчика к пока­янию.

Слова «взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26. 52) сказаны, когда стражники вме­сте с Иудой пришли Его арестовывать. Но, смотрите, Христос Сам назвал им Свое Имя и добровольно исполнил закон, хотя знал, что суд, на который Его звали, будет непра­ведным. И когда Петр, из лучших побужде­ний, желая защитить Христа, первым схва­тился за меч и отсек одному из стражников ухо, Христос, «коснувшись уха его, исцелил его» (Лк. 22. 51). И сказал Петру: «...или ду­маешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф. 26. 53). В этом эпизоде важно, что Христос добро­вольно подчиняется закону, и то, что не вся­кое взятие оружия является благословен­ным. Петр выхватил меч первым, до него никто оружия не обнажал, и Христос останав­ливает его.

— Значит, Христос подает нам пример необ­ходимости исполнения наших гражданских обязательств? Может быть, сейчас стоит от­ветить на письмо нашей читательницы из Ом­ска, которая спрашивает, должен ли ее сын, христианин, служить в армии.

— Мы не выбираем, где нам родиться, и если Господь призвал нас родиться в дан­ной стране, в данное время, значит, мы не­избежно вступаем в отношения с тем, что нас окружает. И тогда мы должны испол­нить заповедь «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22. 21), а это значит, что граж­данин должен подчиниться законам того гражданского общества, в котором живет. Вспомним Евангельский эпизод, когда фарисеи спросили Христа: «Учитель! мы зна­ем, что Ты справедлив,...и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Те­бе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мф. 22. 16—17). Это была ловушка, потому что если бы Христос сказал, что надо платить дань за­хватчикам, то Он бы стал врагом иудеев, а если бы Он сказал, что не надо, то Его можно было бы обвинить перед Пилатом, римским наместником, в том, что Он под­стрекает народ против Рима. «Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры?» (Мф. 22. 18) и попросил принести монету, которой платили подать. И когда принесли динарий, спросил: «...чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак от­давайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22. 20-21).

Если мы возьмем Святцы Русской Право­славной Церкви, то окажется, что большин­ство русских святых — это или князья, то есть руководители дружин, защищавших русскую землю, или монахи. И это симво­лично, потому что у христианина есть два средства противостоять греху, остановить зло. Первое — это молитва. Но если человек недостаточно научен в молитве, если она не может остановить громаду зла, то тогда, что­бы защитить своих близких, свою Родину, он должен прямо остановить зло — и это второй путь. Апостол Павел говорил, что надо по­мнить: борьба идет не с плотью и кровью, а «против духов злых поднебесных» (Еф. 6. 12). Это духовная брань. Но когда зло воплоще­но, когда человек начинает реально высту­пать носителем зла, то это зло можно унич­тожить только прямым противодействием. Такой воинский подвиг благословляется, мы называем его «священный долг». Это действительно долг — то есть то, что человек дол­жен отдать.

— А как же заповедь «не убий»?

— Кроме шестой заповеди Моисея «не убий», у нас есть слова Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», и «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15. 13).

Любая война есть зло. «...весь мир лежит во зле», — говорит апостол Иоанн (1 Ин. 5. 19), и это зло постоянно порождает кон­фликты и насилие. Мы уже говорили с ва­ми, что первая война произошла в ангель­ском мире, и неизбежность войн в этом мире обусловлена тем, что в нем постоян­но происходит борьба злой воли и доброй. И каждый раз встает вопрос: с кем ты? Или ты с Богом, с доброй волей, или со злой. И люди, которые пытаются выбрать сре­динный, нейтральный путь, как бы они это ни обосновывали, по сути, выбирают путь в небытие. И те, кто считают, что раз они не заняли четкую позицию, то им не при­дется отвечать, ошибаются. Это позиция молчаливого согласия, позиция Понтия Пилата, который, умыв руки, отдал Христа на распятие.

— История колебаний Пилата, того, как он делал свой выбор, весьма драматична...

Понтий Пилат — римский наместник в Иудее, понял, что Христа предали из зави­сти. Он трижды, как рассказано в Еванге­лии, обращался к первосвященникам со словами: «...какое же зло сделал Он? я ни­чего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу» (Лк. 23. 22). Но народ, подстрекаемый первосвященника­ми, требовал расплаты. Пилат, пытаясь снять с себя ответственность за решение, послал Иисуса на суд к Ироду, своему со­пернику, правителю Иудеи, но Ирод, не найдя в Христе вины, «уничижив» Христа и «насмеявшись над Ним... отослал обратно к Пилату» (Лк. 23. 11). К Пилату приходила жена со словами: «...не делай ничего Пра­веднику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27. 19). Ей во сне было открыто, что будет совершать­ся неправедное деяние, и она пыталась убе­речь мужа. Но толпа требовала от Пилата решения, требовала, чтобы Христа распя­ли, и он, повторюсь, трижды выходил к толпе и говорил: «...возьмите Его вы и рас­пните; ибо я не нахожу в Нем вины» (Ин. 19. 6). Ему не хотелось брать на себя ответ­ственность, и только тогда, когда Пилат понял, что под угрозой его собственное благополучие, он «взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в кро­ви Праведника Сего; смотрите вы» (Мф. 27. 24) и предал Христа на распятие. То есть фактически содействовал Его убийству. Смотрите, Понтийский Пилат, по-видимо­му, принадлежавший к философской шко­ле стоиков, которые искали истину, оказав­шись перед ней (а Иисус говорит: «Я есть Истина»), не увидел ее. Больше того, он фактически предал Его на смерть, потому что в той ситуации только Пилат мог вос­препятствовать казни.

— Финал жизни Пилата такой же, как у Иу­ды: он покончил с собой, ушел в небытие. Значит, третьей позиции нет, всегда — или ты с до­бром, или ты со злом. Как в истории Каина с Авелем: «Если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит».

— Уклониться от выбора очень соблазни­тельно, эта позиция, как видите, не нова. Но суть, в том, что в этом мире просто невоз­можно балансировать — нет пространства, куда бы можно было уйти от выбора между добром и злом.

Мы рождаемся тогда, когда призывает нас Господь, и Он призывает нас в конкретных условиях, в конкретной стране, и весь тра­гизм в том, что человеку постоянно прихо­дится выбирать, становиться либо на сторо­ну добра, либо на сторону зла. И выбор этот порой бывает жестким, но, не справившись с ним, неправильно поступив в каком-то конкретном случае, человек оказывается пе­ред выбором еще более страшным.

И уж если довелось воевать, то надо избе­гать того, чтобы в душе возникло злорадство, жажда смерти врага, всего того, что на­зывают «греховной похотливостью». Пото­му что именно это искажает человеческую природу, влечет за собой психические рас­стройства и изменение личности. И если человеку так выпало, то он должен молиться Богу о том, чтобы Тот вразумил его, бла­гословил его, и зло не коснулось его, не ис­казило его душу.

Наш Миссионерский отдел, посылающий священников в «горячие точки», знает, в ка­ких невероятно тяжелых условиях солдатам приходится выполнять свой воинский долг. Многие именно там, на передовой, прини­мают Крещение. И делают они это не из-за какого-то суеверного страха, а зная, что мо­гут погибнуть, что у них нет возможности спрятаться за красивые рассуждения о чем-то, за какие-то обстоятельства, за чью-то спину. У них происходит переоценка ценностей, они начинают по-другому восприни­мать жизнь. В Евангелии сказано, что люди, избравшие свет, Христа, живут во свете, а значит, со Христом и во Христе. Как бы ни складывались обстоятельства их внешней жизни. Мы видели матерей, чьи дети погиб­ли во время войны, но они не озлобились, они не стали кричать: «Давайте всех уби­вать!»

Есть много примеров, когда солдаты, даже спецназовцы, приходя из «горячих точек», становились священниками. Много таких случаев было и после Великой Отечествен­ной войны.

— Что подвигает к этому — раскаяние?

—Их позвал Господь! Я думаю, что говорить о том, что эти люди стали священниками, что­бы замолить свои грехи, несправедливо. Здесь не такие приземленные мотивы, они глубже. У нас есть правило: если кто-то совершил преступление, пролив кровь невинного человека, то он уже не может приносить бескровную жертву у Престола Господня, то есть не мо­жет совершать Таинства Евхаристии, быть священником. Люди, о которых мы говорим, выбрали путь служения Богу, потому что они поняли, что есть другие средства борьбы со злом, более высшие. Они стали воинами — не физи­ческими, а духовными.