Новые проблемы

- Но как так получилось-то? – простонал Чунмён, жалобно глядя на врача, бету лет шестидесяти.

- Вам виднее, господин Ким, - усмехнулся доктор. – И вашему мужу.

- Ну, у нас порвался презерватив в течку, но я потом гормоны принял...

- Гормональные препараты не дают стопроцентной гарантии, - мягко говорит врач. – Особенно если в организме произошёл сбой. Судя по тому, что вы рассказывали, как раз ваш случай.

- Ты знал, да? – лицо у Кая спокойное-спокойное. Неспроста это.

- Догадывался, - пожимает плечами. – И говорил тебе, помнишь?

Вообще-то, да. Но Мён отмахнулся от этих «может, ты беременный?» Как выяснилось, зря.

- А что-то поделать с этим можно? – тоскливо спрашивает Чунмён. Не то, чтобы он больше не хотел детей, скорее не планировал пока. И... в общем, рожать сейчас ему не хотелось. Как-то странно у него всё слишком в личной жизни. Восемь лет назад понятнее было: он отец-одиночка, и это надо от общественности скрыть любой ценой. А теперь то ли есть у него семья, то ли нет. То ли настоящий брак у них с Каем, то ли молчаливый договор о спасении репутации главного акционера KIM. Да, они вместе спят и детей вроде как воспитывают, но... Просто Мён ему не верит. До сих пор.

- Я, конечно, вам, как особому клиенту, могу сделать справку, чтобы всё было легально и вопросов не возникало, но учтите: у вас четвёртый месяц, прерывание беременности на таком сроке нежелательно. И я, если уж честно, против. У вас нет никаких противопоказаний, организм в прекрасном состоянии, с альфой, судя по анализам, невероятно высокая степень совместимости, то есть я могу дать почти стопроцентную гарантию, что беременность вы перенесёте легко, а ребёнок родится здоровым. К тому же, вы состоите в законном браке, это не первый ваш общий ребёнок... - бета смотрит осуждающе. Ну конечно, ему тут сколько омег плакалось, что забеременеть не могут, или выкидыши постоянно, или что залетели чёрт знает от кого, и как теперь жи-и-и-ить, ведь альфы-то нет. «А у тебя всё есть, а ты...», - безошибочно угадывалось в его взгляде.

По мнению окружающих, Чунмён счастливчик - деньги, положение в обществе, муж-красавец, который на руках носить готов. Не жизнь - сказка. И это бесило больше всего.

- Я бы всё-таки предпочёл...

- Мы оставим ребёнка, господин Шим, - эт-то кто там голос подал? Рожать-то не ему!

- Не... (Чужое дыхание щекочет шею.) Это слишком... (Чужой язык легко касаются безумно чувствительной кожи за ухом.) Я не могу! (Кай наклоняется ниже и целует, там, где метка. Знает ведь, скотина!) У меня открытие нового подразделения через полтора месяца. И оптимизацию филиальной сети по главному направлению над до конца года завершить. И сделка по поглощению американцев в сентябре...- почему-то получается жалобно и совсем по-детски, точь-в-точь как у Ёндже «горлышко болит, можно я в школу не пойду?»

- Ты не доверяешь господину Паку? – эту самодовольную улыбку он, похоже, спиной уже видеть научился.

- Доверяю, но... сволочь ты, Кай! – вздыхает. Если честно, Чунмён всегда относился к абортам не слишком хорошо, считая их действительно крайней мерой, а не просто потому что «не хочу лишних проблем». Как в его случае – сейчас-то речь не шла ни о жизни или смерти, ни о репутации, ни о возможных денежных потерях (Железный Пак, действительно, и так со всем справится, ему только подписи ставить придётся, а он это и рожая сделать может). Так что сам чуть не оказался в числе тех, о ком всегда так пренебрежительно отзывался. Искушение – оно такое. Порой простой пусть – самый сильный соблазн, куда там всяким славе, богатству и потрясающему сексу. Вот он чуть и не поддался. Чтобы потом, конечно же, презирать себя за слабость...

И тут Чонину можно даже спасибо сказать. Можно. Но не дождётся.

- Мы оставим ребёнка, - обречённо кивает Чунмён. И улыбка у врача такая тёплая, отеческая – ещё бы, смотрятся они с Каем прямо как идеальная пара. Аж тошно.

- Что, сучёныш, счастлив?

Ну, вообще-то, да. Кая всё устраивало. Мён его от себя не гнал, позволял целовать (и не только), заботиться, баловать. Особенно Чонину нравилось, каким ласковым Чунмён стал, узнав о ребёнке. Стоит обнять – и он сразу же обмякал в его руках, как рэггдол, кошка-игрушка. А раньше он ещё бы пофыркал, закатил глаза, отстраниться бы попытался (безуспешно, конечно же). И ладно б действительно неприятно было, так ведь нет, из чистого упрямства. Разве что когда приползал домой уставшим, тогда сил сопротивляться не оставалось. И это был несомненный плюс работы Мёна.

Но говорить это Бэкки не стоило. Во избежание травм.

- Слушай, Бэкхён, чем ты недоволен на этот раз? – терпение, только терпение. Потому что на этого омегу очень хотелось опрокинуть ведёрко со льдом. Оно так кстати рядом стоит... или всё-таки сделать молочный коктейль, как собирался? – Это случайно получилось. И Чунмён вроде против абортов...

- Да срать я хотел, что там у вас случайно получилось! – Бэкки уже шипит, скаля зубы, точь-в-точь как дикий кот. – Но хватит, блять, уже пользоваться всеми направо и налево! На что ты его ещё попытался уговорить, пользуясь его состоянием?!

- Э...- что-то подсказывало, что Бён сейчас вовсе не о решении оставить ребёнка. – Ты о чём?

- Об этом! – он суёт под нос какую-то бумажку. Кай берёт в руки, читает.

Оба-на! «В случае моей смерти до достижения моими сыновьями совершеннолетия, опекуном становится их отец, Ким Чонин. Он вправе распоряжаться...»

- Я первый раз это вижу, - честно говорит альфа. Теперь понятно, что Бэкки так взбесился. – И слышу тоже.

- Ты ещё скажи, что это не ты идею подал! – если б взглядом можно было убивать, Кай уже был бы трупом.

- Нет. Мы об этом вообще не говорили. С чего он завещание-то новое писать начал? – предыдущее было подписано вместе с брачным контрактом. Там опекунами были Железный Пак и его старший сын. И вроде всех всё страивало. Даже Чонина.

- С тебя! – рявкнул Бкхён. – Давай-давай, и про то, что не знал ещё раз, и вообще не хотел...

- Ты что, думаешь, я всё это специально подстроил? Ещё скажи, что я его убить после этого собираюсь! – так глупо, что даже злиться не получалось. Чтобы он Чунмёна... да бред же!

- А что такого? Идеальное завершение карьеры подстилки – удачно выйти замуж и столь же удачно овдоветь, - не будь Бён омегой, точно бы дал в челюсть – коротко, без размаха. И на какой-то там дан не посмотрел бы...

- Я люблю его, вообще-то, - хотя если Бекхён продолжит в таком же духе, он его всё-таки выкинет за шкирку, как щенка, на лестницу. Во всяком случае, попытается. Даже зная, что тот с детства занимается хапкидо.

- Это с каких пор?!

- С контракта, - если честно, Чонин сам не был уверен, когда эта сама любовь началась – слишком уж всё сложно и запутано. И самокопания тут не помогут. Воспоминания - те ещё лживые твари, часто выворачиваются так, как мы хотим. Или боимся.

Впрочем, какая разница? Главное ведь то, что сейчас.

- Когда любят, не ведут себя, как расчетливая скотина, - кривится Бэкки. – И не пытаются манипулировать.

- Слушай, я знаю, что не идеал, - как можно более спокойно начал Кай. Пора завязывать, а то они долго ещё ругаться могут. Но ничего нового уже друг другу не скажут. – И понимаю, почему ты мне не веришь. Но я, действительно, люблю его. И мальчиков. И... в общем, я спрошу у него, что на него нашло. И там поговорим. Ладно?

- Хорошо, - Бэкхён усмехается. – Но имей ввиду: если что, я тебя лично живьём закопаю, шлюшонок.

Спрашивает он об этом только вечером, когда Чунмён возвращается с каких-то там занятий для беременных. Они на кухне, пьют чай. Мён задумчивый и податливый – стоило лишь сесть рядом, как омега прильнул к нему, положил голову на плечо. Так доверчиво и просто...

- Заходил Бэкки. Рассказывал о завещании, - без прелюдий говорит Кай

- Вы не подрались? – хихикнул Чунмён.

- Почти, - ну да, ещё бы чуть-чуть, и. – С чего ты вдруг решился-то?

- Просто, - он вздрагивает. – Просто ты... ну, ты же их отец. И любишь их. Ты сможешь лучше всех о них позаботиться...

- Так, - а вот это плохо. Очень-очень плохо. Такие интонации он пару раз слышал, ещё когда в приюте жил. Одного успели спасти. – Тебе что взбрело-то?

- Ничего, - поднимает голову и смотрит испуганно. И улыбается так, как будто оправдывается за что-то. – Просто... ну, мало ли что случиться может. А так я уверен буду.

Чонин прижимает его к себе, гладит по волосам. Не нравится ему всё это, ох, не нравится.

- Господин Ли, с моим мужем всё в порядке?

При первой же возможности он приехал ко врачу, у которого наблюдался Чунмён. Без Мёна.

- Разумеется, - вежливая улыбка. – А почему вы интересуетесь?

- Он переписал завещание. И стал говорить, что я должен позаботиться о детях, если с ним вдруг что-нибудь случится.

- А-а-а...- неопределённо протянул доктор. – У него дородовая депрессия. Не такое уж и редкое явление. Я, конечно, замечал некоторые признаки, но завещание... не думал, что так далеко зашло, - недовольно морщится. – Лучше не оставляйте его без присмотра. Или вовсе положите в больницу как бы на сохранение, там он будет под круглосуточным наблюдением. Я оформлю всё должным образом. Конечно, далеко не всякая депрессия заканчивается попыткой самоубийства, но стоит подстраховаться. На всякий случай.

- Господин Ли, а можно ли с этим что-то сделать? Таблетки там... - он спать рядом будет и ходить по пятам, как собака, если понадобится. Но всё же лучше, если его муж снова станет прежним собой. Он даже согласен фырканье потерпеть.

- Он беременный. Это основное противопоказание по всем психотропным, в том числе и антидепрессантам с транквилизаторами. Так что нет. Разве что... – врач оценивающе окидывает взглядом Кая.

- Разве что?

- Видите ли, дородовая депрессия, в отличие от послеродовой, редко бывает просто так. Нужен толчок. Я, конечно, заранее прошу прощения, но... у вас ведь не всё гладко? – врач смотрит внимательно, изучающее. Ну, конечно, люди обычно врут о таких вещах. А благополучие пациента его волнует. Тем более ТАКОГО пациента. Ким Чунмён – это не какой-то мальчик с окраины, если с ним что-то случится, скандал будет грандиозный.

- Нет, - честно отвечает Чонин, не отводя глаз.

- Что ж... тут я могу только порекомендовать устранить причину. Поговорить, помириться... – господин Ли тонко улыбается. – Вы же любите друг друга, это видно. У меня тут все интерны-омеги от зависти умирали, гладя на вас. Так что не рискуйте здоровьем вашего омеги и ещё нерождённого сына. Сделайте первый шаг. Даже если виноват ваш супруг. А если вы – тем более.

Проще сказать, чем сделать. Ведь у них так-то всё в порядке, проблема только в голове Мёна. Значит, всего лишь надо его переубедить. Кай усмехнулся – всего лишь...

Как это сделать, он не знает. Совсем. И спросить не у кого. Бэкхён знает Мёна, но нормального разговора у них не получится. Лу – существо такое, циничное и практичное, все эти ваши нюансы и психологические тонкости не для него. Он выдаст что-то вроде «родит и перебесится». Для Исина вообще существуют только чувства, и раз двое любят друг друга, то остальное неважно. Что бы ни случилось - просто будь рядом, заботься, оберегай, защищай, и будет тебе счастье. Чонин и так это делал – не помогает. Крис... он уже однажды сказал: вроде мужик ты, Чонин, а повёл себя, как последнее чмо. Как раз о Чунмёне разговор был кстати. И повторит то ещё раз. Но вот насчёт советов, как это исправить - что-то Кай сильно сомневается. Крис всегда вёл себя как грёбанный рыцарь и джентльмен, так что в вопросах ликвидации последствий собственных косяков у него опыта нет. Остаётся только...

Чонин находит в мобильнике номер, по которому не звонил уже больше года.

- Привет, Чен.