Разбор полётов

Сейшелы, действительно, земной рай. Пальмы, пустынные пляжи с белым песком, вода настолько прозрачная, что порой, когда солнце в зените, кажется, что не плывёшь, а паришь в воздухе – настолько чёткая, яркая твоя тень там, на дне, в паре метров под твоими ногами, тысячи разноцветных, пёстрых рыбок, снующих между кораллами...

Проклятый рай. Потому что здесь, среди пальм, он не один. И, надо сказать, Чонин здесь... уместен. Глядя на то, как красиво стекают капельки воды по смуглой коже, когда он выходит из воды, понимаешь: нихрена Змей-искуситель не убеждал первого омегу сорвать то яблоко. Он просто обернулся вот таким вот Каем и с улыбкой протянул запретный плод. И омега взял, бездумно, глядя в глаза, как кролик удаву.

Вот и Чунмён не умнее. В ту неделю Кай так и не отпустил от себя. Всё вместе: спать, завтракать, ужинать, гулять, купаться. Единственная попытка отказать – в тот, первый их вечер, когда после секса он попытался свалить в другую спальню – окончилась провалом. Зря всё-таки он бросил заниматься хапкидо после рождения детей, может, и не барахтался бы в чужих руках, словно беспомощный котёнок. Может... Запах, чёртов запах делал своё дело, через пару минут Мён сдался, омежье естество, слабое и податливое, берёт своё. И теперь уже муж этим охотно пользуется.

Чунмён смирился. Если вас насилуют – расслабьтесь и получайте удовольствие, так ведь? К тому же с Каем он действительно получает удовольствие – болезненное, постыдное, как мазохистский кайф. Потому что оно как приговор «не справился». Не смог. Не сумел совладать со своими страстями. И воля, и разум спасовали перед даже не чувствами, а перед блядской природой, перед гормонами и чёрт знает чем ещё. Потому что чувства – те, которые чистые и от души – здесь тоже ни при чём. Они были к Минсоку, но увы...

- Завтра возвращаемся, - показалось, или в голосе Кая и правда прозвучало сожаление?

- Да, - кивает Мён просто так, чтобы неловких пауз в разговоре не было.

- Я буду скучать, - Чонин обнимает со спины, касается губами шеи, там, где метка. – Ты же снова будешь в офисе сутками сидеть.

- А ты – в театре, - а ещё в Сеульском центре искусств и на репетиционных площадках, но не суть важно.

- А я в театре, - легко соглашается альфа. – Ёнджэ, кстати, очень понравилось на репетиции в Арт-холле, он тоже хочет научиться петь и танцевать...

- Ты брал Ёнджэ туда с собой? – получилось скорее возмущённо, чем удивлённо.

- И Дэхёна тоже, - смешок. – Правда, он на танцоров не смотрел – привязался к господину Тон с вопросами «а почему эти, а не те». Не знаю, что он понял из объяснений про пиар и раскрутку, но слушал с явным интересом. Деловой мальчик растёт.

- Ну, кто-то же должен работать по-нормальному, - ворчит Чунмён. То, что Кай показал им театр... напрягало. Не потому, что могут увидеть там что-то нехорошее – не шоубиз и не закулисье модных показов всё-таки – но... Как-то слишком много Чонина в его жизни. Он везде. Вот теперь и мальчики... И вроде радоваться бы надо, что у них настоящий отец, а не так, для галочки и штампа в паспорте, но не получается. Потому что Кай сужает круги – ещё немного, и не останется у Мёна ничего своего, разве что KIM... И да, он ревнует: у него самого особо близких отношений с сыновьями не сложилось – то ли работа, то ли просто он не умеет быть настоящим омегой, хранителем домашнего очага и заботливым папочкой. Не так его воспитывали. Хотя это, конечно, весьма жалкое оправдание.

- Возьми как-нибудь Дэхёна с собой, - неожиданно предлагает Кай. – Он же твой наследник. Пусть посмотрит. Тебя ведь наверняка в этом возрасте уже отец офис показал?

- В яслях ещё, - усмехается Чунмён. Что поделать, Ким Минджун практически жил на работе. А побыть с сыном хотелось. Как и тому – с отцом.

- Вот видишь, - Мён затылком чувствует, что Кай довольно улыбается, как кот, обожравшийся сливок. – Если и не поймёт ничего, то с тобой побудет. Он скучает по тебе гораздо больше, чем Ёнджэ. Хотя мне почему-то казалось, что маленькие омежки привязаны к папам больше, чем альфочки.

- Просто ты Ёнджэ балуешь, - да, мистер Ли уже нажаловался. Дескать, с Дэ ещё хоть какие-то строгости, а вот Джэ из отца прямо-таки верёвки вьёт. «Испортит он его, вот увидите», - всё причитал бета. Чунмён кивал, соглашаясь, но говорить с Чонином не спешил – ему казалось, что няня сгущает краски. Хотя, теперь он в этом не уверен.

- Омежек надо баловать, - смеётся Кай. Угу, конечно. А потом из них вырастает что-нибудь такое, пищащее и к жизни неприспособленное.

- Меня не баловали, - да, не баловали. Многое давали, но многое и требовали.

- По тебе заметно, - объятья становятся крепче. – И по мне тоже...

Что-то кольнуло там, в груди. А ведь и правда, его тоже не баловали... Чунмён переплетает его пальцы со своими. Сейчас он кажется близким, как никогда... Впрочем, это быстро проходит.

Жить в гостевой комнате Кай не захотел – уже через пару недель переселился в его спальню. И даже вещи в его (точнее, теперь уже ИХ) гардеробную умудрился незаметно перетащить. И когда только успел? Чунмён, кстати, не возражал. Всё, что могло случиться – уже случилось, и ничего, не умер. Что теперь недотрогу из себя строить?

Да и вообще, не так всё страшно оказалось, как он себе представлял. Мён думал, что едва ли не каждый раз после очередной бурно проведённой ночи будет ненавидеть себя за слабость, нерешительность, податливость – но нет. Его переживаний хватило на свадебное путешествие и месяц после. А потом не до того стало – дети, работа... Некогда страдать как-то. Тем более, было бы из-за чего – приходится жить в одной квартире и спать с альфой, к которому тянуло до безумия и который, надо отметить, вёл себя безупречно, как любящий муж и отец. Чего уж там врать: быть с Каем ему нравилось. Не только постель – завтраки-ужины, как альфа на руках доносил его до спальни, когда он приползал домой уставший, прогулки по выходным с детьми. Это... да, пожалуй, это было идеально. Если бы не обида и недоверие, он бы был счастлив. Наверное.

А в KIM всё прекрасно. Репутация... что вы, какая репутация? Бэкки тут слухи кое-какие интересные пересказал. Оказывается, общественность решила, что Чунмён сам на ровном месте тот скандал создал – и всё для того, чтобы легализовать свои отношения с Каем и признать детей. И никого это не смутило. Победителей не судят, даже в традиционном обществе с зашоренными взглядами. Сумеешь доказать, что ты умнее, сильнее, хитрее остальных, что сможешь повернуть любую ситуацию в свою пользу – и валяй. Даже то, что мир власти и денег до сих пор принадлежит альфам, было ему на руку: раз омега смог сыграть на чужом поле по своим правилам и выиграть – значит, он своё место занимает по праву. Сейчас его уважали гораздо больше, чем до. Смешно даже.

Кстати, совет Чонина насчёт Дэхёна оказался дельным. Мальчик, конечно же, ничего не понял из того, что ему объясняли про бухучёт и аудит, но ему чертовски понравилось, что ему старались всё объяснить и показать. Это взрослым кажется, что с маленькими детьми нужно сюсюкать – на самом деле уважение нравится им гораздо больше. Чувствовать, что все эти большие дяди относятся к ним как к равным – вот это по-настоящему здорово. Так что Дэхён ещё не раз попросит папу взять его с собой на работу, в этом Чунмён был уверен.

А ещё маленький, но не по годам смышлёный наследник произвел благоприятное впечатление на совет директоров. Альфа, да ещё такой спокойный и рассудительный... достойный внук своего деда. Господа наверняка мысленно перекрестились или сплюнули три раза через левое плечо. Дескать, им это подарок за все мучения с его папашей, который всё чуть коту под хвост не пустил.

Вторая течка, проведённая с Каем, была... наверное, тут лучше всего подойдёт слово «безумная». Его организм, похоже, взбесился – так его не накрывало ещё никогда. Не то, чтобы было плохо. Просто в течку он хотя бы немного, но контролировал себя. А тут голова кружится, в глазах темнеет, и не соображаешь почти ничего, а тело ломит, крутит и ломает. Говорят, так бывает, если в кровь выбрасывается ударная доза какого-то там гормона. Не страшно и не опасно, если омега дома и со своим альфой. Главное в такой ситуации - не оказаться где-нибудь в подворотне, чтобы тобой не смог воспользоваться любой мимо проходящий подонок, лица которого и вспомнить-то потом не сможешь. Но это, к счастью, не его случай.

Из-за течки пришлось пропустить неделю. Совсем пропустить – Чунмён даже на звонки не отвечал, не до того было. И по возвращению его, конечно же, ожидала туева хуча накопившихся дел.

- Устал? – в голосе Кая – забота.

- Угу, - Чунмён уже не сопротивляется, когда его сгребают в охапку (иначе и не скажешь) и тащат куда-то. Пусть. К тому же это приятно, когда с тобой вот так возятся – раздевают, кормят... Чувствуешь себя маленьким ребёнком. Это в десять хочется поскорее вырасти и показать всем, какой ты умный и сильный, а в тридцать с хвостиком совсем не прочь хот бы немного побыть капризным мальчиком, вокруг которого бегают няньки. Особенно если в обычной жизни на тебе охренеть какая ответственность за что-то там. Или кого-то.

Но в этот раз Кай превзошёл сам себя. После ужина и душа был массаж стоп... И да, пальцы на ногах ему ещё ни разу не целовали.

- Ты что делаешь? – от неожиданности Чунмён чуть не заехал альфе по носу. Что поделать, расслабиться рядом с ним у него... ну, не то, чтобы совсем не получалось. Он как дикий зверь, что вроде бы и разнежится, развалится на солнцепёке, но стоит рядом ветке не так хрустнуть – и всё, тут же вскочит, уши прижмёт, озираться начнёт, ища врага. В общем, от Чонина он постоянно ждал подвоха, вот и отреагировал так на незамысловатую, в общем-то, ласку.

- Балую, - невозмутимо отвечает этот гад. – Сам же сказал, что тебя не баловали в детстве.

- Ты сволочь, Кай, – устало выдыхает Мён, вновь откидываясь на подушки. – Скажешь тебе чего-нибудь, ты запомнишь и потом используешь это в своих целях... Тебе говорил кто-нибудь, что ты – хренов манипулятор?

- Лу говорил, - пожимает плечами, продолжая массировать ступни большими пальцами. Не обиделся ведь даже.

- Этот твой... бета? – Лу Ханя Чунмён видел. Всего пару раз, но ему хватило. Хрупкий такой весь, трогательно невинный, с лицом малолетнего омежки и широко распахнутыми наивными глазками, совсем как у оленёнка Бэмби. И не скажешь, что тридцать шесть и больше десяти лет работы шлюхой в анамнезе. Впрочем, невзлюбил его Мён не за это. Просто тот разговор, который тогда, восемь лет назад детектив записал... это ведь Лу Хань в своё время посоветовал воспользоваться шансом и окрутить Чунмёна. Наверняка ведь и сам рассчитывал что-то с этого поиметь.

- Да, - кивает и улыбается, тепло и искренне. Мён едва сдерживается, чтобы не поджать брезгливо губы. Этот бета явно кто-то близкий и дорогой. Чунмён не ревнует, нет. Просто неприятно. – Он говорит, что из-за того, что я вырос на улице, не умею думать ни о ком, кроме себя. И поэтому пытаюсь манипулировать всеми. Даже теми, кто мне дорог. Порой и сам того не замечаю, если честно. Но если замечаю, стараюсь всё-таки так не делать.

- Странные слова от того, кто советовал мною воспользоваться, - а вот на этот раз омегу передёрнуло. Что-то было в этом такое, мерзкое: говорить одно, советовать другое. Двулична тварь этот Лу.

- У него позиция такая: есть время жить, есть время выживать, - как само собой разумеющее поясняет Кай. – В общем, ты можешь быть сволочью, если нужно спастись. Или выбраться из дерьма. А когда у тебя всё хорошо – не имеешь права. Своеобразная философии, но... – морщится. – Ты вряд ли это поймёшь. У тебя ведь не было никогда, что тебе реально некуда идти – хоть с моста Мапо прыгай. Даже тот скандал – ну продал бы всё и свалил в Европу. Тебе бы тех денег до конца жизни хватило, как и Дэхёну с Ёнджэ. Да ещё б и внукам осталось.

- Это, конечно же, тебя оправдывает, - в другой бы раз Чонин нарвался бы на пощёчину. Но сегодня он слишком устал. И разомлел от ужина и массажа, да.

- Не оправдывает, но объясняет, - усмехается. – Да и ты ведь тоже пытался... ну, скажем так: привязать меня к себе. Заставить полюбить.

- Я пытался влюбить в себя понравившегося мне парня, - по роже, похоже, сегодня кое-кто всё-таки получит. – А не чтобы деньги выкачивать. Чувствуешь разницу?

- Вообще-то ты мне тоже очень нравился, - взгляд у Кая неожиданно серьёзный и тяжёлый. – И Лу, когда мне советовал, сказал «тебе даже врать ему не придётся». И... ну, я тебя действительно уже воспринимал как своего омегу. Не из-за денег, а просто так. И когда ты мне тогда влепил, что я забылся... это было больно. И от Биг Босса я ушёл потому, что понял: после тебя я не смогу спать с кем попало. Хотя податься мне на тот момент было некуда, предложение Сейвинда потом было. Цацки, кстати, поэтому и забрал – в Пусане мне всё равно ничего хорошего не светило, да и вообще в Корее. Так что деньги нужны были, чтобы хотя бы обеспечить себе нормальный старт – возможно даже, что в другой стране.

- Я ещё и виноватым сейчас окажусь, - буркнул омега. Почему-то от этого признания... неуютно. Кай не оказался вдруг ангелом с белыми крыльями, а сам он – негодяем и подлецом, просто два человека и их ошибки. Которых вполне можно было бы избежать, стоило только нормально поговорить друг с другом в своё время. Но, увы. И вроде бы радоваться, что никогда и не был всего лишь бесплатным приложением к деньгам для любимого (да, любимого, несмотря ни на что) человека, но... всегда легче чувствовать себя жертвой и пострадавшей стороной. А тут, получается, и его вина есть в том, что столько лет по кругу бегали, как крысы в лабиринте. Пусть и (Мён до сих пор в этом уверен) Кай накосячил всё-таки больше.

Чонин садится рядом, обнимает, целует в лоб, как маленького ребёнка.

- Дурак ты, Мён, - смеётся, услышав обиженное фырканье. – Вечно надумываешь что-то, накручиваешь себя... Я люблю тебя, ты меня тоже, у нас есть дети. Так что давай просто жить дальше, ладно? А всё, что было... в общем, это было.

- Это тебе тоже твой Лу сказал? - сдаваться просто так – не в стиле Ким Чунмёна. Он отталкивает альфу и отодвигается.

- Нет, это уже моё личное, - улыбается.

- И я, естественно, должен упасть перед тобой на колени, сказать «да, давай» и поклясться в вечной любви, - его хватило даже на ехидство.

- Сейчас ты должен поспать, - Кай обнимает, ложась с ним рядом. – А то у тебя глаза сами закрываются. Ответишь как-нибудь потом.