Решение. Всё не так. Чунмён отпивает из кружки чай, горячий настолько, что горло обжигает

Всё не так. Чунмён отпивает из кружки чай, горячий настолько, что горло обжигает. Но это даже хорошо. Он постоянно мёрзнет в последнее время, хотя лето и жарко, и есть совсем не хочется. А ещё – выходить куда-то из дома. Но надо. Пусть основную работу взял на себя Железный Пак, но всё равно ему надо появляться каждый день в офисе, хотя бы ненадолго. И беременность тут не оправдание – он не из простых служащих, которым из пригорода в переполненном метро ехать надо, его отвозит водитель на личном авто, еду из ресторана доставляет в офис курьер, кофе или нужно куда-то сходить – секретарь к твоим услугам. Только и надо, что подняться на лифте на свой шестьдесят пятый этаж и сесть в кресло – это и за день до родов сделать нетрудно.

- Папа, папа! – Ёнджэ всегда весёлый и шебутливый, как маленький щенок. И это после шести уроков и занятий танцами, на которые его отдали по настоянию Кая. И хорошо, что отдали – этот непоседа стал гораздо спокойней, дома почти не бегал, даже мистер Ли на него почти не жаловался теперь. Да и самому мальчику нравилось.

- Как там мой братик? – маленький омега осторожно касается живота. Он ещё в том возрасте, когда беременность и рождение кажутся чудом. Впрочем, это чудо и есть. Просто большие об этом часто забывают.

- Хорошо, - улыбнулся. – Сегодня снова в футбол играть пробовал.

- А господин Чонин разве ещё не дома? – удивляется няня, входя на кухню. Конечно, Кай, как только им сказали о ребёнке, стал раньше приходить домой, а в последний месяц так вообще старался как можно больше проводить времени с Чунмёном, даже в ущерб работе. Заботливый муж...

- Нет, - пожимает плечами Мён. – Он звонил, предупреждал, что задержится.

А ещё после того, как узнал о завещании, Чонин почти не выпускал его из своих рук. Всё время обнимал. Чунмёну альфа напоминал маленького мальчика, что вцепился в игрушку, которую вот-вот отберут. И взгляд у мужа такой, будто омега прямо сейчас пойдёт вены резать или бросится из окна, хотя и в мыслях не было. Но Кая, похоже, не переубедишь.

- Вы ужинали? – бета недовольно поглядел на чашку в руках Мёна. И девственно-чистый стол. Его беспокоило, как омега питался. «Совсем ведь ничего не едите», - всё причитал он, когда Чунмён в очередной раз отказывался от еды, говоря, что не голоден. Заканчивалось это тем, что приходил Чонин и кормил мужа с ложечки, как маленького ребёнка.

- Да, перекусил недавно, - улыбается Мён. Мистер Ли качает головой, но ничего не говорит. Наверняка опять нажалуется Каю, как только тот придёт. И снова будет аттракцион «почувствуй себя младенцем»...

Хотя кому он врёт? Ему это нравилось.

Сейчас Чунмён чувствовал себя хрупким и уязвимым, как никогда. А Кай – большой и тёплый. В его руках спокойно. И хорошо. Даже если это чувство безопасности и защищённости лживо (в чём Мён сомневался с каждым днём всё больше и больше), сейчас ему это нужно. А со всеми проблемами и сложностями будет разбираться потом, когда снова станет самим собой.

- Опять аппетита нет? – Кай усмехается. – Так нельзя, малыш.

- Угу, - он утыкается носом мужу в грудь, привычно вдыхая успевший стать родным аромат. Сидеть бы вот так вечно, не думая ни о чём... Да кто ж ему даст. Опять будут кормить. Ладно, что Чонин ещё не приговаривает «ложечку за папу, ложечку за второго папу...» Мён хихикнул, представив. Со стороны бы смотрелось презабавно. Но всё равно лучше не надо.

- Как ты сегодня? – спрашивает Чонин, когда они уже пьют какой-то там жутко полезный то ли отвар, то ли настой. Чунмён чувствует женьшень и сливу. Женьшень он не любит.

- Хорошо, - по крайней мере, сейчас. Пальцы альфы легко поглаживают шею. Мён закрывает глаза, наслаждаясь. Он мог бы рассказать, что прочитал отчёты, что поставил подписи на важных документах, что даже сумел провести встречу с партнёрами на уровне, пусть и не без помощи Паков. Но говорить об этом не хочется. Да и вообще не хочется говорить.

- Мне завтра никуда не надо, - Кай легко целует в макушку, как маленького ребёнка. Чунмён удивляется – среда же. Муж, конечно, сейчас не торчит целыми днями в танцзале, как ещё несколько месяцев назад, но всё равно в театре бывал каждый будний день, а бывало и по субботам и воскресеньям ездил туда на пару-тройку часов. А тут...- Давай сходим куда-нибудь? У нас целый день свободен.

Ну да. Даже детей не будет, в отличие от выходных. Сначала школа, потом мистер Ли отведёт Ёнджэ на танцы, а Дэхёна – в секцию (посмотрев на дядю Бэка, тот тоже захотел на хапкидо, родители против, естественно, не были).

- Мне надо в офисе появиться. Хотя бы на полдня, - как будто оправдывается, хотя вроде бы не за что.

- Ничего, - пожимает плечами Кай. – Я за тобой заеду.

Чонин заезжает за ним после обеда. Они гуляют в парке, радуясь хорошей погоде и солнцу – только-только ведь закончился сезон дождей, когда из дома выходить лишний раз не хотелось - потом прогулка на катере по реке Хан, после – ужин в уютном ресторане на берегу. Глядя на закат и наблюдая, как загораются огни большого города, Чунмён улыбается. Давно ему не было так просто и легко. Как будто и нет всех этих сложностей и непоняток, как будто всё у них с Каем хорошо. Как будто.

- Мён, - когда они лежат в постели, Чонин обнимает со спины, легко поглаживает пальцами живот. Они всегда так спят в последнее время.

- Что?

- Я люблю тебя, - губы легко касаются шеи, у самой ключицы, там, где метка. Чунмёну нравится, когда его альфа так делает. – И очень боюсь тебя потерять. Не пугай меня так больше.

- Это ты сейчас про еду или про завещание? – он даже смог усмехнуться, едко и саркастично. Когда лежишь вот так, в кровати рядом с любимым, показывать зубки непросто. Но привычка есть привычка. И да, доверять Каю он не спешил, хотя верил с каждым днём всё больше.

- Про всё, - альфа утыкается носом в его волосы. – Знаешь, я уже терял тебя. И это было сложно. Но тогда хотя бы я знал, что с тобой всё в порядке.

- Угу, - а вот теперь огрызаться получается лучше. Не стоило ему говорить об этом, ох, не стоило. Эта тема до сих пор больная для него. И хорошо, что Кай ни разу не возвращался к ней после того разговора, который состоялся спустя пару дней после течки, в которую Мён и залетел. – Ты ещё скажи, что любил меня.

- Любил, - объятья становятся крепче, будто Кай боится, что Чунмён станет вырываться. Правильно боится, в общем-то. – Знаешь, сначала, действительно, был расчёт. Ты мне, конечно, сразу понравился, но чувства появились позже. И я... я виноват перед тобой. Мне не следовало ни делать так, ни говорить. Если можешь, прости меня. Не сейчас, но когда-нибудь.

Мён не отвечает. На такое сложно что-то сказать, тем более – сразу. «Я тебя давно простил» - ложь, «ничего страшного» - не меньшая, «мы справимся с этим, ведь главное, что мы вместе» - бессмысленно-успокаивающий лепет из разряда «всё будет хорошо», а что-то обещать... обещать стоит только то, что можешь исполнить. А омега не уверен, что сможет отпустить и забыть старые обиды. Поэтому не нашёл ничего умнее, чем промолчать, даже не повернув головы и не посмотрев на мужа.

Кай, похоже, ответа и не ждал.

Иные мысли – как дохлые кошки, лежат где-то там глубока, в подвалах разума, и пока не завоняют, не вспомнишь. «Не так уж он и виноват» и «я тоже хорош» - как раз из таких. Тот разговор, семь с половиной месяцев назад, заставил его усомниться. Но не сомневаться. Потому что сомневаться – это постоянно прокручивать в голове сказанное, внутренний монолог «а правильно ли я поступил» и переживания из-за неуверенности в своей правоте. Короткое «может быть, я ошибся», что было забыто уже на следующее утро, на это никак не тянет.

Но не будь того разговора, Чунмён бы не воспринял так остро слова Чонина сейчас. Потому что именно той ночью что-то изменилось между ними. По крайней мере, Мён заметил, что он часто улыбается, смотря на то, как альфа играет с детьми, да и болтать о разных пустяках они стали чаще. А ещё начали нравится прикосновения Кая. Нет, не так. Прикосновения мужа нравились и раньше, но до Чунмёну всё время казалось, что есть в этом что-то такое, неправильное. Наверное, именно так себя чувствует покупатель, когда ждёт подвоха. Вроде бы и товар запаковали при нём, и чек выдали, как положено, и репутацию у фирмы безупречная – а всё равно думает, что брак подсунут. Просто потому, что когда-то его здесь уже обманули. И плевать, что с тех пор хозяин у лавки сменился, и дела тут уже много лет как честно ведут. Память - она такая.

И вот теперь, когда Кай попросил прощения, в первый и пока единственный раз, когда признал свою вину, Чунмён вновь усомнился, так ли он прав. И действительно ли Чонин когда-то поступил настолько подло, как ему казалось. В конце концов, о любви речь изначально не шла. Мён купил себе живую игрушку и имел глупость в неё влюбиться. И что-то там навоображать себе. А ещё он в тот год ни разу не говорил с Чонином о том, что между ними. Ни один из них так и не сказал тогда ни «я люблю тебя», ни «ты мне дорог», не посмел сделать первый шаг, оставив всё в рамках блядской сделки. Так что никто никому ничего не обещал и никто никого не обманывал. Как там, «ты сам всё придумал и сам в ответе за это»? Пусть так.

По крайней мере, СЕЙЧАС ему упрекнуть Кая не в чем. Он хороший отец и любящий муж. Действительно, любящий – в его чувствах сомневается только Бэкки, да и то скорее по привычке. А остальные, даже Железный Пак с сыновьями, давно уже верят если и не самому Чонину, то в его любовь точно.

Пора и самому Мёну прекратить отталкивать своего альфу и хотя бы попытаться довериться ему. Перешагнуть через себя и былые обиды вряд ли сразу получится, но начинать с чего-то надо. Он постарается открыться и взять то, что дают. Давно дают, не обращая внимания на фырканье и колкие фразы. Что ж, пора перестать огрызаться. И начать всё заново. Хотя бы попробовать это сделать.