Кале зачерпнула пиво раковиной и предложила Дафне, вдохновляюще кивнув. 3 страница

Старик Науи сказал: «Если на тебя нападает акула, ты уже мертв, а когда ты мертв, любой способ сто­ит того, чтобы его попробовать».

Мау тихо поднялся на поверхность и глотнул воздуха. Когда он снова опустился в глубину, акула по­вернула и стала приближаться, разрезая воду.

Стой... Мау медленно работал ногами, акула приближалась, серая, как Локаха. У него только один шанс. В любой момент явятся другие акулы, но на залитой светом арене секунды проходили медленно.

Вот оно...

Стоп. Вот сейчас. «Да не будет», — сказал себе Мау и выбросил весь запас воздуха в одном крике.

Акула отскочила, словно ударившись головой о камень, и Мау не стал ждать, пока она вернется. Он мигом развернулся в воде и помчался к каноэ изо всех сил, стараясь двигаться как можно быстрее и при этом поднимать как можно меньше брызг. Когда братья втаскивали его на борт, акула проплыла под ними.

— Ты ее отогнал! — воскликнул Пилу, втаскивая его в лодку.— Ты закричал на нее, и она повернулась и бежала!

«Потому что старый Науи был прав, — подумал Мау.— Акулы не любят шума, а под водой он кажет­ся громче; все равно что кричать, главное — кричать громко!»

Наверное, будь акула по-настоящему голодная, ему пришлось бы плохо. Но метод сработал! Ты жив — о чем еще говорить?

Рассказать ли им? Даже Мило смотрел на него с уважением. Мау не смог бы сформулировать это сло­вами, но он чувствовал, что быть загадочным и немно­го опасным ему сейчас очень полезно. И они никогда не узнают, что по дороге к каноэ он обмочился, а это с точки зрения акул, пожалуй, еще хуже крови в воде. Но ведь акула никому не расскажет. Он огляделся, по­дозревая, что увидит дельфина, ожидающего, что ему швырнут рыбу. И это будет очень... правильно. Но дель­фина не было.

— Она меня испугалась, — сказал он.— Может быть, это мой демон ее напугал.

— Ух ты! — сказал Пилу.

— Когда вернемся, напомни мне, что я должен Науи рыбу.— Он посмотрел на другой конец лодки, где мешком лежал Атаба.— Как он?

— Его побило о коралл, но жить будет, — сказал Мило.

Он вопросительно взглянул на Мауи, словно хотел добавить «если ты не возражаешь». Но вместо этого спросил:

— Кто такой Науи? Новый бог?

— Нет. Лучше бога. Хороший человек.

Теперь Мау почувствовал, что замерз. В синем пузыре казалось очень тепло. Мау хотел задрожать, но нельзя было, чтобы они это увидели. Он хотел лечь, но на это не было времени. Он хотел вернуться, вы­яснить...

«Дедушки! — воззвал он про себя.— Скажите мне, что делать! Я не знаю песнопений, я не знаю песен, но хотя бы раз помогите! Мне нужна карта мира! Мне нужна карта!»

Ответа не было. Может быть, они просто устали. Но не могли же они устать сильнее, чем он! Насколь­ко утомительно быть мертвым? Мертвецам разреша­ется хотя бы прилечь.

— Мау? — пророкотал Мило у него за спиной.— Что происходит? Почему жрец хотел разбить священ­ные камни?

Сейчас не время отвечать «я не знаю». Братья смот­рели на него голодными, умоляющими глазами, как собаки, ожидающие еды. Они требовали ответа. Не­плохо, если это будет правильный ответ, но если пра­вильного дать нельзя, тогда любой сойдет, лишь бы мы перестали беспокоиться... И вдруг его осенило.

Так вот что такое боги! Они — первый подходя­щий ответ! Потому что нужно добывать еду, рожать детей, жить жизнь — на большие, сложные, трево­жащие ответы нету времени! Нам нужен простой от­вет, чтобы не приходилось думать; потому что, сто­ит начать думать, и можно наткнуться на ответы, не подходящие к миру, каким он нам нужен.

Так что я могу им сказать?

— По-моему, он думает, что они на самом деле не священные, — выдавил Мау.

— Это из-за циркуля? — спросил Пилу.— Вот что он хотел разбить! Он думает, что ты прав. Что их сде­лали брючники!

— Они вросли в коралл, — сказал Мило.— Рифы — старые. Брючники пришли недавно.

Мау заметил, что Атаба пошевелился. Мау подо­шел и сел рядом со жрецом, пока братья правили лод­кой, лавируя и проводя ее обратно в проем рифа. На берегу собрались люди — они пытались понять, что происходит.

Пока братья были заняты делом, Мау наклонился к Атабе,

— Атаба, кто сделал якоря богов? — шепнул он.— Ты меня слышишь, я знаю.

Жрец открыл один глаз.

— Не твое дело меня допрашивать, демонский мальчишка!

— Я спас тебе жизнь.

— Старую, поношенную жизнь! Она не стоила спа­сения! — сказал Атаба и сел.— Я не благодарю тебя!

— Действительно, она очень старая, поношенная и воняет пивом, но ты должен отдать долг, иначе она — моя. Ты можешь выкупить ее обратно, но по какой це­не — решаю я!

Атаба страшно разозлился. Он трясся, кипя от зло­сти и гнева, но правило он знал, его все знали.

— Ладно! — рявкнул он.— Чего ты хочешь, демон­ский мальчишка?

— Правды, — ответил Мау.

Жрец ткнул пальцем в его сторону.

— Врешь! Тебе нужна особая правда. Такая, ко­торая тебе понравится. Маленькая хорошенькая прав-Дочка, подходящая к тому, во что ты уже веришь! Но я скажу правду, которая окажется тебе не по нутру. Людям нужны боги, демонский мальчишка. Что бы ты ни говорил, люди будут устраивать святилища.

«Уж не читает ли жрец мои мысли?» — подумал Мау. Если так, то у жреца очень острое зрение, пото­му что в голове у Мау клубились розовые облака уста­лости, затмевающие мысли, как будто он спал. Сон всегда возьмет свое. Если изо дня в день откладывать сон на потом, он рано или поздно явится и потребует возвращения долга.

— Кто тесал белый камень? Боги? — Язык едва ше­велился, слова выходили невнятно.

— Да!

— Вот и соврал, — выговорил Мау.— На камнях следы орудий брючников. Боги, всякому ясно, не нуж­даются в инструментах.

— Мальчишка, их инструменты — люди. Боги вло­жили идею о том, чтобы высечь эти камни, в головы наших предков!

— А другие камни?

— Ты прекрасно знаешь, что не только боги на­шептывают человеку мысли!

— Демоны? — спросил Мау.— Думаешь, это де­монские камни?

— Где боги, там и демоны.

— Может, и так, — сказал Мау. За спиной у него фыркнул Мило.

— Я знаю суть вещей, это моя работа! — завопил Атаба.

— Хватит, старик, — сказал Мау, вежливо, как только мог.— Я спрошу в последний раз, и если ре­шу, что ты соврал, то позволю богам развеять твою душу по ветру за край света.

— Ха! Да ведь ты не веришь в богов, демонский мальчишка! Или все-таки веришь? Ты разве сам себя не слышишь? Ты кричишь, топаешь ногами и орешь, что богов нет, а потом грозишь кулаком небу и про­клинаешь богов за то, что они не существуют! Ты нуж­даешься в том, чтобы они существовали, — тогда пла­мя твоего отрицания будет согревать тебя сознанием твоей правоты! Ты не мыслитель — ты просто малень­кий мальчик, который кричит от боли!

Мау не переменился в лице, но чувствовал, как сло­ва жреца со звоном носятся у него в голове, туда-сюда. «А во что я на самом деле верю? — подумал он.— Во что я верю? Мир существует, так что, может быть, и Имо тоже существует. Но он далеко, и ему все рав­но, что существует Локаха. Это точно. Ветер дует, огонь жжет, вода течет для добрых и злых, для правых и неправых. Зачем людям боги? Нам нужны люди. Вот во что я верю. Без других людей мы ничто. И еще я знаю: я так устал, что это даже в памяти не вмещается».

— Скажи мне, Атаба, кто, по-твоему, вытесал эти камни, — сказал Мау ровным голосом.— Кто принес их сюда? Кто обтесал их так давно, что они оказались под кораллом? Скажи мне, потому что я думаю, что ты тоже кричишь от боли.

Самые разные мысли пронеслись по лицу старика, искажая его, но деваться ему было некуда.

— Ты пожалеешь, — простонал жрец.— Ты еще возжаждешь неведения. Ты раскаешься, что так со мной поступил.

Мау предостерегающим жестом поднял палец. Больше ни на что не было сил. Розовые свиньи уста­лости топтались по его мозгам. Еще минута — и он просто свалится. Когда Атаба наконец снова заговорил, свистящим шепотом, голос отдался эхом, слов, но Мау слышал его в пещере. Темнота была соткана из мыслей, голода и боли — и того, и другого, и треть­его слишком много.

— Кто приносит сюда камни и оставляет их, щ мальчишка? Подумай об этом. Скольких людей ты ра­нишь еще сильнее своей замечательной правдой?

Но Мау уже спал.

Мистер Блэк снова забарабанил в дверь рулевой рубки «Катти Рен».

— Пустите, капитан! Именем Короны!

Засов отодвинулся.

— Где она? — подозрительно спросил голос.

— Внизу! — заорал Джентльмен Последней На­дежды, перекрывая рев ветра.

— Вы уверены? Она завела манеру выскакивать!

— Честное слово, она внизу! Откройте! Я замер­заю!

— Вы совершенно уверены?

— В последний раз умоляю, впустите нас!

— Кого это «нас»? — спросил недоверчивый го­лос.

— Ради бога! Со мной мистер Ред!

— Он один?

— Капитан, откройте во имя Короны!

Дверь открылась. Появилась рука и втащила обо­их мужчин внутрь. За ними с грохотом ружейных вы­стрелов задвинулись засовы.

Внутри было, по крайней мере, теплее и не было ветра. Мистеру Блэку показалось, что злобный вели­кан перестал молотить его кулаками.

— Здесь всегда так? — спросил он, стряхивая во­ду с зюйдвестки.

— Вы о чем? Для ревущих сороковых это прекрас­ная погода, мистер Блэк! Я как раз собирался выйти на палубу позагорать. Вы, я полагаю, пришли насчет сообщения.

— Что-то насчет приливной волны?

— Да, волна, и очень большая. Я получил сообще­ние час назад, с военного корабля, вышедшего из Порт-Мерсии. Прошла по всему западу Пелагического оке­ана. Множество людей погибло, много кораблей раз­бито. Здесь сказано, что Порт-Мерсия не пострадала. По их прикидкам, волна зародилась в семидесяти ми­лях к югу от островов Четвертого Воскресенья Вели­кого Поста.

— Это довольно далеко к северу от нас.

— И к тому же это случилось несколько недель назад! — сказал мистер Ред, изучая написанное ка­рандашом послание.

— Верно, джентльмены. Но я все думал об этом, и мне не дает покоя мысль: а где была в это время «Ми­лая Джуди»? Старина Роберте любил передвигаться от острова к острову, а «Джуди» не самое быстро­ходное судно. На борту «Джуди» дочь короля.

— Так значит, наследница могла пострадать от волны?

— Не исключено, сэр, — мрачно сказал капитан, н кашлянул.— Я могу проложить курс через те мес­та, но это нас задержит.

— Мне нужно подумать, — отрезал мистер Блэк.

— Только думайте скорее, сэр. Все дело в ветре и воде, понимаете? Я не могу им приказывать, и вы не можете.

— Кому принадлежат острова Четвертого Воскре­сенья Великого Поста? — спросил мистер Блэк у мис­тера Реда. Тот пожал плечами.

— Мы претендуем на них, сэр, чтобы не дать за­цепиться в этих местах голландцам и французам. Но острова эти крохотные, и там никого нет. Никого ма­ло-мальски важного.

— «Рен» может покрыть большое расстояние, — сообщил капитан.— А поскольку король, по-види­мому, в безопасности и, конечно, на этих богом забы­тых островках можно наткнуться на разных сомни­тельных типов...

Мистер Блэк воззрился вперед. «Катти Рен» лете­ла, как облако. Гудели паруса, пел такелаж. «Катти» смеялась над расстояниями.

Помолчав, мистер Блэк произнес:

— Есть множество самых веских причин. Во-пер­вых, мы не знаем точно, каким курсом шла «Милая Джуди». Этих островов слишком много, слишком много прошло времени, его величество наверняка и так уже выслал поисковые партии...

Мистер Ред сказал:

— Он же не знает, что он король. Вполне возмож­но, что он лично отправился на поиски.

— К северо-западу — пираты и людоеды, — про­изнес капитан.

— А Корона требует, чтобы мы нашли короля как можно скорее! — воскликнул мистер Блэк.— Кто-нибудь из вас, джентльмены, готов принять это реше­ние за меня?

Воцарилось ужасное молчание, нарушаемое лишь ревом, с которым корабль несся по волнам.

— Очень хорошо, — заметно спокойнее произнес мистер Блэк.— Значит, капитан, мы следуем первона­чальным приказам. Я сделаю в судовом журнале со­ответствующую запись.

— Должно быть, сэр, нелегко вам было принять та­кое решение, — сочувственно произнес мистер Ред.

— Да. Нелегко.

Глава 8

Учиться смерти нужно всю жизнь

Дафна ела для миссис Бурбур, у которой не было зубов. Проще говоря, жевала для старухи еду, что­бы как следует размягчить ее. Старательно работая челюстями, Дафна думала, что дома она жила совсем по-другому.

Как бы то ни было, домашняя жизнь теперь каза­лась ненастоящей. Домом — настоящим домом — стала циновка в хижине, где Дафна спала каждую ночь глубоким, непроглядно черным сном, и Женская де­ревня, где Дафна старалась быть полезной. И ей это удавалось. И на местном языке она с каждым днем говорила все лучше.

Но миссис Бурбур она совсем не понимала. Даже Кале понимала старуху с трудом и сказала Дафне: «Очень старый слова. Из много давно». Миссис Бур­бур знали на всех островах, но помнили только древ­ней старухой, а молодой ее никто не знал. Мальчик Ото-Ай знал только, что она сняла его с плавающего бревна и пила морскую воду, чтобы оставить ему прес­ную в своем бурдюке.

Старуха тронула Дафну за руку. Дафна рассеян­но выплюнула комок жеваного мяса и протянула ста­рухе. Надо признать, что это не самый приятный спо­соб проводить время; в этом, если вдуматься, была опре­деленная доля «А-А-А-А!!!», но ведь могло быть гораз­до хуже: например, если бы старуха жевала еду для Дафны.

— Эрминтруда.

Слово на миг повисло в воздухе.

Она огляделась, пораженная. Никто на острове не знал этого имени! Несколько женщин возились с посадками поблизости, в огороде, но большая часть островитян сейчас работали в поле. Рядом старуха упоенно сосала свежеразжеванное мясо, издавая зву­ки, с какими засоренный сток ванны втягивает воду.

Это был собственный голос Дафны. Должно быть, она замечталась, чтобы отвлечься от жевания.

— Мальчика нужно принести сюда. Скажи, чтобы его принесли сюда сейчас же.

Вот опять. Неужели сама Дафна это сказала? Гу­бы не двигались, она бы это почувствовала. Это со­всем не то, что люди обычно называют «разговарива­ет сам с собой». Дафна сама обращалась к себе. И она не могла спросить: «Что ты имеешь в виду?» Не свой же голос ей спрашивать!

Пилу рассказывал, что Мау слышит у себя в голо­ве мертвых Дедушек. Дафна тогда подумала: неуди­вительно, после всего, что пережил этот мальчик.

Может быть, и она слышит его предков?

— Да, — сказал ее собственный голос.

— Почему? — спросила она.

— Потому что это священное место.

Дафна заколебалась. Кто бы с ней ни разговари­вал, он знает, как ее зовут, а на острове никто не знает ее имени — ни одна живая душа. Этот секрет не из тех, которым можно похвалиться. Но Дафна не су­масшедшая, потому что ни один сумасшедший не про­вел бы последние полчаса, жуя еду для миссис Бурбур... хотя нет, это, наверное, не очень удачный довод Бабушка и люди вроде нее сказали бы, что для девоч­ки, которая может стать королевой, если умрут 139 че­ловек, жевать еду для какой-то старухи, выглядящей, звучащей и пахнущей как миссис Бурбур, — именно безумие, самое настоящее, разве что пена изо рта не идет.

Может, это Бог, но Дафна почему-то так не дума­ла. В церкви Дафна каждый раз прислушивалась изо всех сил, особенно после той ужасной ночи, но, конеч­но, Он был очень занят. Здесь, по-видимому, обита­ют боги поменьше. Возможно, это один из них.

Она огляделась. Здесь не было ни скамей, ни поли­рованной бронзы, но царила атмосфера тихой деловитости, словно сотканная из ветерков. В Женской деревне, кажется, никогда не дул резкий ветер, а силь­ные шумы терялись среди деревьев.

Это действительно священное место, и не из-за ка­ких-то богов. Оно просто... само по себе священное, потому что оно существует, потому что таким его сде­лали боль, кровь, радость, смерть, что отдавались эхом в веках.

Опять прозвучал голос:

— Быстро! Сейчас же!

Дафна оглядела деревню. Две женщины копались на грядках и даже головы не подняли. Но это «Быст­ро! Сейчас же!» почему-то заставило Дафну вскочить на ноги.

«Должно быть, я говорила сама с собой, — думала она, спеша прочь из Женской деревни.— Это часто бы­вает. А для моряков, потерпевших кораблекруше­ние, это вообще нормально, я не сомневаюсь».

Она сбежала по склону. Внизу стояла небольшая толпа. Дафна сперва решила, что на остров приплы­ли еще люди, а потом увидела скорченное тело, при­валившееся к углу одной из хижин.

— Что вы с ним сделали? — завопила она на бегу.

Пилу повернулся к ней, а все прочие поспешно от­ступили перед ее гневом.

— Мы? Я стараюсь заставить его лечь, но он со мной дерется! Я бы поклялся, что он спит, но я нико­гда не видел, чтобы человек спал вот так!

Дафна тоже никогда такого не видела. Мау сидел с широко открытыми глазами, но Дафне стало не по себе: она подозревала, что. если он и видит перед со­бой какой-то пляж, то, во всяком случае, не этот. Ру­ки и ноги Мау подергивались, словно он хотел бежать и не мог.

Она встала на колени рядом с ним и приложила ухо к груди. Не обязательно было придвигаться вплот­ную. Сердце билось так сильно, словно хотело вы­рваться на волю.

Пилу подошел поближе и шепнул:

— Нехорошо вышло...

В эти слова он умудрился вложить следующее: не­хорошо вышло не по его вине, он тут вообще ни при чем, и он решительно против того, чтобы выходило нехорошо, особенно в непосредственной близости от него. После песенки про звезду Пилу побаивался Дафны. Он не сомневался, что она обладает силой.

— Что значит «нехорошо»? — спросила она, ози­раясь.

Но ответ был бы излишним, поскольку Атаба сто­ял совсем рядом и лицо у него было свирепое. Судя по всему, тут, как выразилась бы кухарка, работавшая у них дома, «поговорили».

Атаба обратил к ней лицо, похожее на выпоротую задницу (как сказала бы та же кухарка), а потом опять отвернулся к воде.

Тут воды лагуны вспучились, появился Мило и за­шагал вверх по белому песку. С Мило потоками ли­лась вода, а на плече он нес камень богов.

— Я хочу знать, что происходит! — сказала Дафна.

Никто не обратил внимания. Все смотрели, как при­ближается Мило.

— Я тебе сказал! Я запретил тебе приносить это на берег! — завопил Атаба.— Я жрец Воды!

Мило окинул жреца долгим, неторопливым взгля­дом и продолжал шагать. Мышцы двигались у него под кожей как намасленные кокосы. Дафна слышала, как хрустит песок у него под ногами — шаги давались с усилием. Мило добрался до якорей богов и, хэкнув, сбросил свою ношу. Камень слегка ушел в песок.

На песке уже лежали четыре таких. «Тут что-то не так, — подумала Дафна.— Разве их не три было и один из них потерялся? Откуда же взялись другие?»

Рослый островитянин потянулся, хрустнув суста­вами, а потом обратился лицом к небольшой толпе и произнес медленно и серьезно, словно проверяя ис­тинность каждого слова, прежде чем выпустить его на волю:

— Кто тронет эти камни, будет отвечать передо мной.

— Этот камень — работа демонов! — завопил Атаба.

Он взглянул на толпу, ища поддержки, но тщетно. Насколько Дафна могла судить, люди не были ни на чьей стороне. Они просто не любили крика. Дела и без крика обстояли достаточно плохо.

— Демоны, — пророкотал Мило.— Тебе, похоже, очень нравится это слово. Ты зовешь Мау «демонский мальчишка». Но он спас тебя от акулы, верно? А ты сказал, что якоря богов сделали мы. Сказал! Я слышал!

— Только некоторые, — пятясь, проговорил Ата­ба.— Только некоторые!

— Ты не сказал «некоторые»! — парировал Ми­ло.— Он не говорил «некоторые», — объявил он, об­ращаясь к толпе.— Он говорил, чтобы выкупить свою жизнь, и ни разу не произнес слово «некоторые»! У меня хороший слух. Он не сказал «некоторые»!

— Какая разница, что он сказал? — воскликнула Дафна. Она обратилась к стоящей рядом женщине: — Принеси одеял для Мау! Он холодный как лед!

— Мау спас Атабу от акулы, — сказал Пилу.

— Это ложь! Мне ничего не грозило...— начал жрец и замолк, потому что Мило зарычал.

— Видели бы вы! — быстро произнес Пилу, пово­рачиваясь к толпе. Он широко распахнул глаза и как можно шире развел руки.— Я в жизни не видал такой большой акулы! Она была длиною с дом! У нее были зубы как, как... как огромные зубы! И она приближа­лась к нам с такой скоростью, подняла такие волны, что едва не потопила каноэ!

Дафна моргнула и покосилась на толпу. У слушателей были такие же круглые глаза, как у Пилу. У всех отвисли челюсти.

— А Мау просто ждал, стоя в воде, — продолжав юноша.— Он не обратился в бегство! Он не пытался спастись! Он взглянул акуле в глаза, прямо там, в ее собственном мире! Он замахал ей руками, акуле, акуле с зубами как мачете, акуле с зубами как иглы! Он подзывал ее! Да! Я был в воде — и я видел! Он поджи­дал акулу! И акула приближалась все быстрее! Она-летела как копье! Все быстрее и быстрее!

В толпе кто-то заскулил.

— И тут я увидел нечто поразительное! — продол­жал Пилу, блестя широко открытыми глазами.— Ни­чего удивительнее я в жизни не видел! И не увижу, да­же если доживу до ста лет! Пока акула неслась, раз­резая воду, пока акула с огромными зубами неслась к Мау, пока акула величиной с дом резала воду, как нож, Мау... обмочился!

Волночки лагуны с тихим шепотом лизали песок, и в бездонной тишине этот звук вдруг показался очень громким.

Женщина, принесшая засаленное одеяло из бли­жайшей хижины, чуть не налетела на Дафну, потому что не могла отвести глаз от Пилу.

«Ну спасибо, Пилу, — ядовито подумала Дафна, когда магия начала развеиваться.— Ты так хорошо начал, их сердца уже были у тебя в руках, так нет, на­до было взять и все испортить...»

— И тогда я увидел, — прошептал Пилу, понижая голос и обводя взором круг лиц — заглядывая в глаза каждому по очереди.— Тогда я понял. Он никакой не демон! Он не бог, не герой. Нет. Он просто человек! Человек, который боится! Такой же, как вы и я! Но разве мы с вами стали бы ждать, исполненные страха, чтобы акула с огромными зубами явилась и съела нас? А он ждал! Я видел! И когда акула надвинулась на него, он крикнул! Он закричал такие слова: «Да! Нэ! Бу! Дэ!»

«Да! Нэ! Бу! Дэ!» — забормотали несколько слу­шателей, словно во сне.

— И акула повернулась и понеслась прочь! Акула не осмелилась на него броситься. Она повернула вспять, и мы были спасены. Я там был. Я видел.

Дафна осознала, что у нее вспотели ладони. Аку­ла словно только что пронеслась мимо. Дафна словно заглянула в ее ужасный глаз. Она могла бы нарисо­вать ее зубы. Она словно сама была там и все видела. Пилу как будто показал ей происшедшее.

Дафна вспомнила, как к ним в церковь пригласи­ли мистера Гриффина, проповедника из нонконфор­мистской часовни. Проповедь была весьма сырая, так как от крика мистера Гриффина в воздухе образова­лось облако из капелек слюны. Но этот человек был так исполнен Бога, что Бог в нем переливался через край, заполняя собою все кругом.

Мистер Гриффин проповедовал так, словно дер­жал в руке огненный меч. Летучие мыши падали с ба­лок. Орган заиграл сам собой. Заплескалась святая вода в каменной чаше. В общем, это было совсем не похо­же на проповеди достопочтенного Флеблоу-Паундапа, который в удачный день мог пробормотать всю службу за полчаса, прислонив к амвону сачок для ба­бочек и банку с морилкой.

Когда они добрались домой, бабушка задержалась в передней, сделала глубокий вдох и произнесла: «Н-ну!» И все. Обычно люди вели себя в приходской церкви очень тихо. Возможно, боялись разбудить Бога — вдруг Он начнет задавать неудобные вопросы или устроит какое-нибудь испытание.

Пилу рассказывал историю об акуле так же, как мистер Гриффин проповедовал. Он словно написал в воздухе картину, а потом оживил ее. Правда ли то, о чем он рассказывал? Действительно ли это случи лось именно так? Но разве теперь это могло быть иначе? Они ведь сами там побывали. Они видели своими глазами. Они участвовали в событиях.

Дафна посмотрела вниз, на Мау. Глаза у него были все еще открыты, и тело подергивалось. А потом она подняла взгляд и уставилась в лицо Кале, которая произнесла:

— Его забрал Локаха.

— Ты хочешь сказать, что он умирает?

— Да. На нем холодная рука Локахи. Ты знаешь, каков Мау. Он не спит. Он слишком мало ест. Он тас­кает все тяжести, бегает, исполняя все дела сразу. И в голове тоже, он слишком много думает. Кто ко­гда видел, чтобы он не работал, не сторожил, не копал, не таскал? Он пытается нести на спине весь мир! А стоит такому человеку ослабеть, Локаха бросается на него.

Дафна наклонилась к Мау. Губы у него были синие.

— Ты не умираешь, — шепнула она.— Не может быть, чтобы ты умирал.

Она осторожно потрясла его, и с его губ сорвался поток воздуха, слабый, как чих паука:

— Не...

— Не бывает! — победоносно произнесла Даф­на.— Видишь? Локаха до него еще не добрался! По­смотри на его ноги! У себя в голове он бежит!

Кале внимательно посмотрела, как дергаются но­ги Мау, и положила руку ему на лоб. У нее округли­лись глаза.

— Я слыхала о таком, — сказала она.— Это все те­ни. Это его убьет. Небесная Женщина скажет нам, что делать.

— А где она?

— Ты для нее жуешь, — улыбнулась Кале. У нее за спиной появилась Безымянная Женщина и в ужасе уставилась на Мау.

— Миссис Бурбур?! — спросила Дафна.

— Она очень стара. Она обладает большой силой.

— Тогда скорей!

Дафна подсунула руки под плечи Мау и потянула кверху. К ее изумлению, Безымянная Женщина вручи­ла своего младенца Кале и взяла Мау за ноги. И вы­жидательно посмотрела на Дафну.

Вдвоем они взбежали по холму, вскоре намного опередив всех остальных. Когда они добрались до хи­жины, миссис Бурбур уже ждала их, блестя черными глазками.

Как только Мау положили на циновку, старуха изменилась.

До сих пор Дафна воспринимала миссис Бурбур как странное существо крошечного роста. Старуха была почти лысая, передвигалась на четвереньках и выглядела так, словно была сделана из старых бурдю­ков. Кроме того, она, откровенно говоря, жадно и не­опрятно ела и к тому же имела неподобающую при­вычку выпускать газы, хотя тут, наверное, виновата была солонина.

Сейчас она осторожно ползала вокруг Мау, бережно трогая его то здесь, то там. Она прислушалась у каждого уха по очереди, потом подняла одну ногу, потом другую, внимательно рассматривая, как они дергаются, — так ученый-натуралист мог бы следить за новым видом дикого животного.

— Не может быть, что он умирает! — выпалила Дафна, не в силах вынести ожидания.— Он просто не спит! Он все ночи проводит на посту! Но нельзя же умереть от недосыпа! Разве не так?

Древняя старуха широко ухмыльнулась ей и при­подняла одну из ступней Мау. Медленно провела об­ломанным черным ногтем по подергивающейся сто­пе. Похоже, увиденное ее разочаровало.

— Он ведь не умирает? Не может быть, чтобы он умирал! — еще раз настойчиво произнесла Дафна, когда вошла Кале; другие люди столпились у двери.

Миссис Бурбур игнорировала их и посмотрела на Дафну. Этот взгляд очень ясно говорил: «Да? Отку­да ты взялась, такая умная?» Затем старуха еще неко­торое время приподнимала ноги Мау и тыкала в них пальцами, просто чтобы показать, кто тут главный. Потом подняла голову и обратилась к Кале с очень торопливой речью. В середине речи Кале засмеялась и покачала головой.

— Она говорит, что он в...— Кале запнулась и за­шевелила губами, ища слово, которое, по ее мнению, будет понятно Дафне.— Он между там и здесь. Где те­ни. Не живой. Не мертвый.

— Где это? — спросила Дафна.

Еще один трудный вопрос.

— Это нигде — туда нельзя дойти. Нельзя доплыть. По морю — нет. По суше — нет. Как тень. Да! Место теней!

— Как мне туда попасть?

Этот вопрос Кале перевела для миссис Бурбур, и ответ был очень коротким.

— Тебе? Никак!

— Слушай, он спас меня, когда я тонула. Спас мою жизнь, понимаешь? Кроме того, у вас такой обычай. Если кто-то спас твою жизнь, ты у него вроде как в дол­гу. Долг нужно отдать. И я хочу это сделать!

Эти слова перевели миссис Бурбур, и она, по-видимому, одобрила их. Она что-то сказала.

Кале кивнула.

— Она говорит, чтобы попасть в мир теней, нуж­но умереть, — перевела она.— Она спрашивает, уме­ешь ли ты умирать.

— Ты хочешь сказать, что в этом надо трениро­ваться?

— Да. Много раз, — спокойно ответила Кале.

— Я думала, больше одной попытки не дают! — сказала Дафна.

Вдруг перед ней очутилась миссис Бурбур. Она впе­рила в девочку яростный взгляд, поворачивая голову так и этак, словно хотела что-то разглядеть у нее в лице. Дафна не успела шелохнуться, как старуха вдруг схватила ее руку и прижала к собственному сердцу.

— Бум-бум? — спросила она.

— Сердце стучит? Э... да, — ответила Дафна, изо всех сил стараясь не испытывать замешательства, но тщетно.— Очень слабо слышно... Я хочу сказать, у вас очень большая... э... очень много...

Сердцебиение прекратилось.

Дафна попыталась отнять руку, но старуха дер­жала крепко. Лицо миссис Бурбур не выражало ни­чего, кроме легкой задумчивости, словно она пыта­лась складывать в уме большие числа. В хижине как будто потемнело.

Дафна ничего не могла с собой поделать. Она при­нялась считать про себя:

«...пятнадцать... шестнадцать...»

И тут... «бум» — едва слышно... «бум» — чуть по­громче... «бум-бум»... и сердце забилось как обычно. Старуха улыбнулась.

— Э... я могу попробовать! — сказала Дафна.— Только скажите мне, что делать!