![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Заключительные выводы
Мы ознакомились со всей важнейшей литературой, посвященной разработке вопросов древней истории якутов — отысканию их первоначальной родины, путем переселения в современный Якутский край и их ближайших родичей. Это — то научное наследие, которое осталось от буржуазной эпохи. Метод марксизма-ленинизма не игнорирует полностью научные выводы буржуазных историков, а критически осваивает, чтобы сохранить то, что может довести ещё пользу в том или другом смысле. Следуя этому правилу, мы старались отмечать все ценное и положительное из того, что сделано каждым из рассмотренных авторов в деле прояснения происхождения якутов и путей их переселения на Лену. Задача историка в данном случае заключается не только в открытии южного происхождения якутов, а в уяснении целого ряда конкретных моментов, связанных с этим вопросом: какими путями они переселились на север, когда, в какие исторические эпохи, какой характер носили эти переселения, совершились ли они в форме одноактного передвижения целого народа или имело место постепенное развитие колонизационного процесса, растянутого на длительный период, какими причинами все это могло вызываться и т. д. Весьма сложным вопросом, разрешение которого требует очень внимательного изучения, является, конечно, установление этнического состава якутов, в связи с чем стоит и определение того народа или группы народов, от которых они в глубокой древности оторвались. В тесной связи с разрешением этих вопросов встанет и ряд других исторических проблем, ещё более сложных и запутанных, касающихся социально-экономического строя древнего якутского общества на юге и на севере, происшедших в нем изменений и характера этих изменений, ибо можно представить себе прогрессивное и регрессивное движение или, может быть, застойное состояние. Наконец, и расселение древних якутов в пределах, занятой ими теперь территории, приспособление к физико-географическим условиям этого обширного края, постепенное его освоение, взаимоотношения якутов с его коренными обитателями — все это, несомненно, предполагает очень длительный исторический процесс, подлежащий периодизации и особому изучению. В отношении якутской древности, само собой разумеется, нельзя задаваться фантастическими задачами уяснить все стороны развития народной культуры, ибо научная программа должна соразмеряться не с тем, что вообще было бы желательно и нужно, а с тем, что ещё возможно установить и положительно доказать имеющимися в нашем распоряжении научными источниками. Подходя к старым историческим трудам с марксистско-ленинским методом, мы не должны ни на минуту забывать об уровне развития науки того времени, с этой точки зрения каждого историка надо мерить масштабом его времени. Нельзя отказать деятелям буржуазной науки в признании их несомненных заслуг, которые в данном случае выразились в постановке интересной якутской проблемы и в первых опытах её разрешения. Необходимо особо подчеркнуть работу лингвистов, знатоков турецких языков, выступавших в роли историков якутского народа. Та часть их работы, которая была направлена на изучение якутского языка в грамматическом и лексическом отношении, на Определение его места среди родственных турецких языков, уяснение его взаимоотношений с монгольскими языками — все это представляет из себя в высокой степени ценный научный источник для древней истории якутского народа. Если случайно объектом нашего исторического изучения является народ, не имеющий своей исторической литературы и никаких писаных памятников, то ясно само собой, что все сокровища языка, хранящиеся в устной памяти данного народа, должны заменить его историку исторические летописи и все прочие писаные памятники культурных народов. Этим самым и определяется научная ценность для нашего исторического исследования трудов лингвистов, изучавших якутский язык в различных направлениях. И мы не только вправе, но и обязаны подчеркнуть, что, при отсутствии старых и известных капитальных трудов по изучению якутского языка, построение научной истории этого народа было бы немыслимо. Мы признаем, следовательно, что за старое время в смысле изучения древней истории якутов была проделана большая и полезная подготовительная работа. Но поставленные самими исследователями основные вопросы по древней истории якутов, а именно, установление их этнического родства и той группы народов, от которых предки якутов отделились, точное определение их раннего местожительства, а также приблизительные даты якутских переселений на Лену остались не разрешенными. Господствующие в старой литературе гипотезы минусинского и урянхайского происхождения якутов должны быть отвергнуты как ошибочные, ибо передвижение скотоводческих народов из бассейна Енисея на Ангару исторически не обосновано и самый факт пребывания якутов на Лене с промежуточным этапом в западной части Прибайкалья допускает их передвижение сюда только лишь из Забайкалья. Поворот древних якутских переселений из Ангары на север ясно говорит о наличии какого-то серьезного средостения, которое помешало предкам якутов открыть очень удобные для них места в пределах южного Енисея. Эти выводы подтверждаются и лингвистической экспертизой трех выдающихся лингвистов — академика Отто Бётлингка, Германа Вамбери и академика Радлова, которые единогласно отвергли близкое родство якутского диалекта с наречиями туркоязычных народов Алтае-Саянского нагорья. Если же признать доказанным появление якутов в Предбайкалье и в верхнем течении Лены с восточной стороны Байкала, то и общепринятое в буржуазной науке мнение об отходе якутов на север под давлением предков бурят, якобы, наступавших из Забайкалья, должно быть пересмотрено. Больше данных говорит за то, что основное ядро современного бурятского племени раньше якутов населяло Предбайкалье и временно оттеснялось последними отсюда на запад. Обычные же ссылки на предания самих якутов, что, якобы, их предки бежали с верхних мест Лены под давлением бурят, также должны быть отвергнуты, ибо эти предания оказались псевдоякутскими и сложились в старожильческой русской среде, которая самостоятельно переработала сюжеты якутских сказаний благодаря раннему усвоению якутского языка и фольклора. В связи с изложенным необходимо отметить, что одной из серьезных ошибок всех старых авторов является пользование не подлинными сказаниями самой якутской народной массы, а их искаженным отражением в русском колонизаторском фольклоре. Приурочение даты якутских переселений из Предбайкалья на Лену к эпохе войн Чингис-Хана и ко времени образования Монгольской империи, получившее в старой литературе о якутах характер общего места, несомненно, вызвано теми же псевдоякутскими легендами о бегстве якутов от монголо-бурят. При отпадении этой легендарной основы и указанный вывод исторической науки превращается в произвольное допущение. В принципиальном споре двух академиков Бётлингка и Радлова по вопросу об историческом возрасте якутского диалекта является ли он древним или новотурецким наречием, мы должны предпочесть взгляды Бётлингка, ибо теоретическая позиция Радлова о молодости якутского языка плохо обоснована. Этой теорией академик Радлов искусственно прикрыл свое отступление пред взглядами Бётлингка о турецкой природе якутского языка. Если научное открытие академика Бётлингка о наличии в якутском языке многих архаических черт, по сравнению с другими тюркскими языками, остается непоколебленным, то отпадает и второе основание указанной выше гипотезы об отступлении якутов на север в эпоху Чингис-Хана или его ближайших потомков. Спрашивается, почему предки якутов не могли переселиться на Лену задолго раньше появления исторического Чингис-Хана? Кто, когда и какими фактами доказал позднее появление носителей якутского наречия в бассейне Лены? В рассмотренной нами исторической литературе вопросы хронологии вообще никак не доказываются. Специалистам по алтайским языкам надлежит ещё раз пересмотреть показания своей науки по вопросу о взаимоотношениях якутского языка с древнейшими турецкими языками. Если близкое родство его с енисее-орхонскими диалектами исключается, то остается в запасе язык древних хун-ну китайских исторических хроник. Если современная лингвистическая наука ещё не располагает материалами по языку этих хун-ну, если этот язык у себя на родине исчез бесследно, то этим фактом самая проблема о близости якутского языка к языку хун-ну ещё не снимается. Может быть, последний не исчез, а только переместился с юга на север. В подпочвенных льдах полярной Сибири нередко сохраняются целые туши вымерших мамонтов, почему бы и языку древних хун-ну не выжить до эпохи колхозов и совхозов среди дремучих лесов северо-восточной Сибири. И в этом явлении не было бы ничего чудесного и таинственного. Историческая гипотеза о переселении кочевой части южных хун-ну из пределов Внутренней Монголии через Халху, Забайкалье и Предбайкалье на Лену была высказана и обоснована нами в 1920 г. в устных докладах в научных обществах г. Иркутска[184]. Более развернутое изложение этой гипотезы мы имеем в виду дать во втором томе наших очерков. Вот почему автор этих строк с большой радостью ознакомился с работой т. А. Н. Бернштама, много обещающего турколога-марксиста, опубликованной недавно в «Пробл. ист. докапит. общ-в» под заглавием «Происхождение турок»[185], в которой впервые в академической печати защищается тезис о хуннском происхождении якутов. Тов. Бернштам, пользуясь методом анализа языковых пережитков, рекомендуемым яфетидологическим языкознанием, нащупал в якутском языке такие архаические слова, которые носят на себе ясный отпечаток своего хуннского происхождения, как, например, «тойон» и «сююнэ». Причем, по мнению Бернштама, в последнем слове, сохраняющемся в якутском языке со значением «грозный», «мощный», «величественный», нужно видеть пережиточное воспоминание о племенном названии самих хуннов, которые в китайских летописях известны под двойным названием «хун-ну» и «сюн-ну». Между прочим, по поводу слова «сююнэ» к тому же выводу пришли и мы, но идя несколько иным путем. (Об этом см. в 3-ей ч. наших очерков — «Заключительные тезисы»). Мы позволим себе привести цитату из статьи Бернштама, в которой заключается общий итог его выводов: «Как объяснить происхождение якутов и всю якуто-турецкую загадку? Ответ, по нашему мнению, может быть один. Якуты являются потомками гуннов. Являясь частью гуннского объединения, якуты составляли его северную окраину, что отражено в самом названии якутов саха — «край»... А. Самойлович склонен называть якутов своего рода «украинцами», периферией турецкого общества. Мы считаем, что они были и периферией гуннского общества. Пребывание в прошлом якутов гораздо южней их современной территории запечатлено в их мифах и преданиях». Нужно заметить, что т. Бернштам к этим выводам пришел совершенно независимо от наших исторических исследований, ибо тезисы наших докладов на тему «Происхождение якутов», опубликованные в провинциальном органе, остались вне его кругозора. Точно так же и мы, формулируя свой тезис о слове «сююнэ» и «Сюн-Хаан», как о пережитке имени древних сюн-ну или хун-ну, отнюдь не подозревали о наличии аналогичного положения в уже изданной статье Бернштама. Наличие в якутском языке элементов древнего хуннского языка в настоящее время признается и таким выдающимся авторитетом в области туркологии, как академик А. Н. Самойлович. Это положение высказано им в письме на имя автора этих строк по ознакомлении им с тезисами этих наших очерков в декабре 1934 г. Позже при личной беседе А. Н. Самойлович разрешил нам ссылаться на это его новое научное убеждение. Этот крутой поворот в научных воззрениях академических специалистов нового и старого созыва по вопросу о происхождении якутов, вне всякого сомнения, знаменует собою раскрепощение науки о малых народах от пут старого политического режима. Свободная научная мысль при разрешении старых запутанных проблем легко и просто находит теперь новые пути, которые искусственно закрывались раньше. Изучение конкретной гражданской истории якутов, как и других народов Сибири, при царизме не могло продвинуться вперед, ибо оно не диктовалось общими условиями старого режима и его господствующей национальной политикой. Чтобы понять эту простую истину, достаточно сослаться на классическое определение сущности российского царизма, которое было дано в лекции вождя народов. «Начать с того, что царская Россия была очагом всякого рода гнета и капиталистического, и колониального, и военного, взятого в его наиболее бесчеловечной и варварской форме. Кому не известно, что в России всесилие капитала сливалось с деспотизмом царизма, агрессивность русского национализма — с палачеством царизма в отношении нерусских народов... Царизм был средоточием наиболее отрицательных сторон империализма, возведенных в квадрат»[186]. При такой удушливой атмосфере национального гнета самобытная, дорусская история туземных народов Сибири, в том числе и якутов, конечно, не могла привлечь к себе внимания более или менее видных и талантливых ученых деятелей. Этот фронт научной деятельности должен был оставаться глухим и темным переулком, дикой провинцией, где самое большее могли подвизаться только историки-любители. Для официальных историков дореволюционной эпохи, придерживавшихся своего «отечественного» направления, никаких исторических проблем, касающихся каких-то сибирских «инородцев», не могло и существовать. И только теперь, после великого Октябрьского переворота и установления Советской власти, осуществляющей принципиально иную политику как в области практического строительства, так и теоретической мысли, древняя история якутов может послужить предметом серьезных научных исследований на основе марксистско-ленинской исторической методологии.
|