Хозяйство

Основным посылом размышлений С. Булгакова был отход от идей марксизма в сторону фило­софии «всеединства» Вл. Соловьева, потому тематика интерпретации хозяйства в русле фило­софемы Вл. Соловьева была для него актуальной. В своей работе «Филосо­фия хозяй­ства»(1912), которая была одновременно и докторской диссертацией он дает философскую ин­терпретацию хозяйственной дея­тельности. По его мнению:

«Хозяйство как постоянное моделирование или проектирование действительности, а вместе и объек­тивирование своих идей есть реальный мост из я в не-я, из субъекта в объект, их живое и непосредст­венное единство, которое не нужно уже доказывать, на­против, оно само должно в качестве непосред­ственейшего показания нашего хозяйственного опыта лечь в основу дальнейших построений. Отно­шение между я и не-я есть отношение двух миров или двух энер­гий, находящихся в постоянном взаимодей­ствии. И лишь при свете хозяйственного отношения к миру может быть правильно по­нята и сама функция познания, природа чистого разума, тео­ретического я. Того чистого разума, или гно­сеологического, т.е. отвлеченно теоретизирующего субъекта, для кото­рого проблемой прежде всего становится самое существование действитель­ности и ко­торое истощается в бесконечных сомнениях по этому поводу, в непосредственной жизни просто не существует» (Фил.х. 79)

«В суде Божием над Адамом определяется и та перемена, которая произошла в положении че­ловека в мире: он из царя природы становится её невольником и из ху­дожника или садовника в раю Божьем хозяином и земледельцем. Человек обрекается на хозяйство, возникает «труд в поте лица», все ста­новится хозяйственным и трудовым. А вместе с тем в мир входит смерть, жизнь становится смерт­ной.» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С. 275)

«В грехопадении прародители поддались соблазну похоти, Ими овладели похоть зна­ния, полу­чае­мого помимо любви к Богу и богосознания, похоть плоти, ищущей телесных услаждений независимо от духа, похоть власти, стремящейся к мощи помимо духовного возрастания. Тем было нарушено равновесие духовных сил человека. Он поддался в своем отношении к миру со­блазну магизма, возна­деявшись им овладеть с помощью внешних, недуховных средств, кото­рые символически изображены как вку­шение плода с запретного древа» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умо­зрения. М., 1994. С.304)

«Восхотеть мира ради него самого, во имя власти над ним, и значило впасть в магизм, превратиться из прирожденного царя и господина в мага - узурпатора. Однако магическое от­ношение к миру пред­полагает не только стремление овладеть им, но и его противодействие, не только мощь, но и плене­ние. Иначе говоря, магизм уже подразу­мевает возникновение хозяйственного отношения к миру, - че­ловеческую актуаль­ность, появляющуюся в умственном, волевом и телесном усилии, или в труде, и пред­пола­гающую наличность потребности, или хо­зяйственной нужды» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.304)

«Хозяйственное, т.е. активно-трудовое, воздействие человека на природу основано на центральном его положении в мироздании, не утраченном и после грехопадения. Оно софийно в глубочайшей ос­нове своей, хотя эта софийность, облекшаяся в магизм и за­крывавшаяся ко­рою вещества и природной необходимости. Все хозяйственное в гру­бом или тонком смысле утилитарно, преследует практиче­скую цель, ограничиваю­щуюся интересами земного бытия» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.305)

2. ХОЗЯЙСТВО И ИСКУССТВО

«Противоречивая природа хозяйства, от которой зависит роковая его ограниченность, хорошо рас­крывается при сопоставлении хозяйства и искусства в их основных устремлениях. И то и другое со­фийны в своей основе, хотя и по-разному и в разной степени, поэтому они не могут быть до конца разделены. Они напрашиваются как два вида или модуса человеческого творчества. Каковы же эти модальности? Эстетическое отношение обычно сопровождается практическою незаинтересованнно­стью, бескорыстием. Искусство * не имеет дела с утилитарными оценками этого мира, ибо оно зача­ровано красой иного, горнего мира и стремится сделать ее ошути­мою» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.305-306)

«Хозяйство в своей области технично и закономерно, а искусство в своей же области незакономерно и чудесно» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.306)

«..искусство эротично и вдохновенно, хозяйство прозаично и закономерно, - так проти­вопола­гаются они в специфических устремлениях своих. Однако это различие имеет еще и другое вы­ражение. Хо­зяйственный труд есть мощь, - магия этого мира; искусство же перед лицом мира бессильно и безот­ветно. Хозяйство активно воздейст­вует на мир, киркой и мотыгой оно раз­рыхляет и перепахивает его «землю» искусство же оставляет ее незатронутой и лишь с создает на земле или над землею свой особый мир красоты. Хозяйство создается «богатство», «цивилизация» с ее наукой, промыш­ленно­стью, войной, в этом смысле им делается история, как и возвещает об этом фило­софствующий хозяй­ственный магизм, «экономический материализм». Искусство же остается залетным гостем в этом мире, который оно только тре­вожит вестью о мире ином» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.306)

«Между хозяйством и искусством существует одновременно и враждебное отталкива­ние и вза­имное притяжение, соревнование, даже как бы некая зависть. Если хозяйству во всех его фор­мах, сверху донизу, присуще известное устремление к художественному стилю, то и искусство тоже соревнует хозяйству в его мощи. Перед ним встает соблазн стать магическим, приобрести власть над миром, с которым оно связано чрез свою ма­терию, восприемлющую художествен­ную форму» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Со­зерцания и умозрения. М., 1994. С.307)

«С другой стороны, и хозяйство (в широком смысле) тоже ощущает себя как творчество и, на извест­ной высоте достижений, начинает несколько стыдиться хозяйственности своей как клейма рабства, и потому ищет возможного приближения к искусству, преднамеренно и созна­тельно * эстетизирует. Однако эта связь хозяйства и искусства отнюдь не является лишь своего рода экономическим дека­дентством, напротив, скорее можно полагать, что она в век экономизма и капитализма оказалось не­нормально ослаблена, чем и объясняется нарождение преднамеренного, надуманного эстетизма. На­сколько хозяйство содержит в себе элемент твор­чества, хотя бы и самого низшего порядка, оно дей­ствительно сближается с искусством. Оно никогда не может ограничиться чисто утилитарными зада­чами, но стремится при разрешении их и к кра­соте, или хотя бы к красивости. Поэтому всякая хозяй­ственная эпоха имеет свой ху­до­жественный стиль, в котором отражается дух этой эпохи, националь­ный вкус, художествен­ная преемственность или школа и под. Утрата хозяйством художествен­ного стиля ощущается как духовная его болезнь, вследствие которой возникает усиленное стремление ху­дожественно облагородить и осмыслить хозяйственный труд (этим, как известно, определяется пафос соци­альной проповеди Дж. Рескина и его по­следователей). Каждая эпоха имеет эстетический мини­мум, соблюдение которого ста­новится уже хозяйственно необходимым, как известный художественный вкус является хозяйственно обязательным» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.307-308)

«Человеку еще в раю было поручено возделывать и холить землю, он изначально был призван к ак­тивности и творчеству в мире. Его активность была свободна от принуди­тельности, а потому и обо­собленных задач для искусства и хозяйства не могло существовать там, где не было ис­кусства и не­искусства, или хозяйства и нехозяйства. Таков синтез хозяйства и искусства, дея­тельная, творческая жизнь в красоте, предуказан был для Адама и Евы. Это изначальное един­ство жизни раскололось по­сле грехопадения, когда создался плен плоти и необходимость хо­зяйства, а тем самым об­речено было на особое существование и искусство. Наметились два русла мысли, два мироощущения: «экономи­ческий материализм», свойственный «черни», и идеалисти­ческий эстетизм «поэтов», и враждебно противопоставились «поэт и чернь», будучи оба правы. Однако * расколотостью жизни не мирится человеческое сознание и тоскует об уте­рянном единстве и цельности. И каждая из обособившихся стихий, хозяйство и искусство, хо­чет выплеснуться из своих берегов» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Со­зерцания и умозрения. М., 1994. С.308-309)

«Хозфяйство хочет перерасти себя, не только вытягиваясь в сторону искусства, но и напрягаясь в своей собственной стихии, в динамике своей. Оно стремится стать не только одной из сторон жизни, но единственной или, по крайней мере, определяющий, не признавай над собой никакого внехозяйственного или сверх хозяйственного суда. В результате получается экономизм, как особое мироощущение и мировоззрение» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.309)

«Хозяйственный эгоизм есть стихийная сила, которая необходимо нуждается в регулировании не только внешнем, но и внутреннем, духовно-аскетичным; предостав­ленный же самому себе и освобожденный от всякого удержа, он становится силой раз­рушительной» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.309)

«Стиль хозяйства соответствует духовному стилю эпохи» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.309)

«Искусство иерархически стоит выше хозяйства, ибо область его находится на грани двух миров. Она зрит нездешнюю красоту и её являет этому миру…» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.318)

3. ХОЗЯЙСТВО И ТЕУРГИЯ

Хозяйство не только, по Булгакову стремится стать искусством, но стать вообще един­ственной и оп­ределяющей стороной человеческой жизни.

«Хозяйство, основанное на эгоизме, неизбежно страждет от дисгармонии и борьбы, личной и группо­вой («классовой»).. Хозяйственный эгоизм есть стихийная сила, кото­рая необходимо нуждается в ре­гулировании не только внешним, но и внутреннем, ду­ховно-аскетическом; пре­доставленный самому себе и освобожденный от всякого удержа, он становится силой разрушительной. Относительно хо­зяйства было бы одина­ково неправильно как брезгливое его отрицание, так и полное им порабоще­ние. Хозяйственный труд наложен на нас как кара за грех, и мы должны принимать ее как «послуша­ние», обязательное для всего человечества. Барская брезгливость в отношении к хозяйству ничего общего не имеет с той от него свободой, о кото­рой учит Евангелие: оно хочет не пренебрежения, но духовного преодоления, выхода за пре­делы мира сего с его необходимостью. Но хозяйство не должно стать и самодовлеющим, яв­ля­ясь само для себя целью, как этого хочет экономизм: обогащением для обогащения. Хозяйство должно сохранять значение только средства для достойной жизни, причем подлинным критерием здесь является религиозный ее идеал. Этим идеалом и связанным с ним аске­тиче­ским саморегулированием хозяйства определяется его дух. Который, не будучи приурочен к оп­ределенным формам, изнутри их собой определяет. Стиль хозяйства соответствует духовному стилю эпохи (напр., довольно прозрачна связь, существующая между капитализмом и новоевропейским гу­манизмом)» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.309)

Здесь он упоминает «Философию общего дела» Н.Ф. Федорова. Федоров, по его мне­нию, пре­вращает хозяйство в теургию.

«..хозяйство на своем собственном пути не имеет эсхатологии, и, когда пытается всту­пить на ее путь, оно впадает в лжеэсхатологию, гонится за призраком, обманчивым и лживым. Эта лжеэс­хатология коренится в неверной оценке хозяйства, в забвении об его условности и относитель­ности. Наш век, отмеченный не только исключительным рас­цветом хозяйственной деятельно­сти, но и экономизмом в качестве духовного самосознания, вместе с тем отличается напряженным хозяйственным эсхатоло­гизмом. Последний затемняет религиозное сознание не только уединенных мыслителей, но и народ­ных масс, мистически оторванных от земли: таковы социалисты, ставшие жертвою неистовой и сле­пой лжеэсхатологии, по иступленности своей напоминающей мессианические чаяния еврейства в христианскую эру. Ныне в мировой войне рушится эта вавилонская башня экономизма. Всякому, имеющему очи, чтобы видеть, становится ясно, что здесь терпит неудачу самая грандиозная из быв­ших до сих пор попыток ее со­оружения. Еще раз не удалось магическое царство от мира сего, и как хорошо, что оно не удалось? Самым ходом исторических событий понуждаются люди хотеть иного цар­ства, цар­ства не от мира сего. «Новая история» не удалась, но именно этой неудачей, углублен­ным опы­том добра и зла, подготовляется общий кризис истории и мироздания. И неудача всей миро­вой истории есть и самая большая ее удача, ибо цель ее не в ней, а за ее пределами, - туда зовет и ну­дит историческая стихия» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.317)

«… магизм уже подразумевает возникновение хозяйственного отношения к миру, - че­ловеческую актуальность, проявляющуюся в умственном, волевом и телесном усилии, или в труде и предполагающую наличность потребности, или хозяйственной нужды» (Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994. С.304)

ЛИТЕРАТУРА:

1. Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994.

2. Булгаков С.Н. Философия хозяйства. М., 1990.

3. Булгаков С.Н.

ГЛАВА 6 СИМВОЛИЗМ

Трибуной декадентства стал «Северный вестник», который до этого был журналом ли­берально-народнического направления.

Переход интеллигенции в мистицизм после 1905 года Воровский в статье «В ночь после битвы» назвал мародерством. Так он охарактеризовал творчество Л. Андреева и Ф. Сологуба.

§1 МЕРЕЖКОВСКИЙ Д.С. (1866-1941)

Дмитрий Сергеевич Мережковский – писатель, поэт, философ. Закончил историко-фи­лологический факультет Петербургского университета. Мережковский – один зи орга­низаторов Религиозно-философского общества, которое ставило задачей объединить интеллигенцию и церковь. Октябрьскую революцию он не принял и вместе со своей женой З.Н. Гиппиус (1869-1945) покинул Россию, обосновавшись в 1920 году в Париже. На него большое влияние оказали Ф.М. Достоевский и В.С. Соловьев.

§2 БЕЛЫЙ А. (1880-1934)

Андрей Белый – это псевдоним Бориса Николаевича Бугаева – поэта, философа, лите­ратурного критика. Б.Н. Бугаев закончил физико-математический факультет Москов­ского университета. В начале творчества испытал сильное влияние В.С. Соловьева, Ф.М. Достоевского, Ф. Ницше, Г. Ибсена. Впоследствии испытал вияние Д.С. Мережковского. Активно участвовал в «Весах» – первом журнале символистов, который издавался В. Брюсовым. Главный теоретический труд «Символизм» (1910). В 1912 становится учеником Р. Штайнера – основателя антропософии. После Октябрь­ской революции активно участвует в общественной жизни, сочувствуя большевикам. Он участвует в работе Пролеткульта, в создании Вольфила (Вольной философской ас­социации). В 1921 году эмигрирует, но в 1923 году возвращается в Россию.

§3 ИВАНОВ В.И. (1866-1949)

Вячеслав Иванович Иванов – философ, культуролог, поэт-символист. Поступил на фи­лологический факультет Московского университете, учился в Берлине у Знаменитого историка Момзена.

После Октябрьской революции читал лекции по истории литературы и искусства. В 1920 году переехал в Баку. Был ректором Бакинского университета, даже наркомом про­свещения Азербайджана. В 1924 году переезжает в Рим. На его творчество оказали сил­ьное влияние Вл. Соловьев и Ф. Ницше.