Традиции и современное общество.

Особый интерес к проблеме традиции проявлялся в те периоды истории, когда на­блю­далось ярко вы­раженное напряжение в обществе, когда процессы мо­дернизации созда­вали «складки» в его теле и «изгибы» в его душе, когда общество стояло «на пере­пу­тье», не зная - как дальше жить и что делать. И тогда, как правило, об­щество обра­щалось к своим традициям, к своим «истокам», чтобы соизме­рить свое настоящее с про­шлым, чтобы оп­ре­делиться в своем будущем. Конкретно во второй половине XX века в связи с кардинальными изменениями в миро­вом сообществе и становлением но­вого «постмодернистского» порядка мировой культуры и со стороны политической власти и общественных движений был проявлен особый интерес к об­щему, комплекс­ному анализу традиции самой по себе.

Ускоренный темп социокультурных изменений в XX веке в развитых обществах за­пад­ного мира и США повышает напряженность в этих обществах и создает множество проблем, что инициирует повышенный интерес к проблеме традиции. Динамичный ин­тенсивный образ жизни «общества потребления» вызывает снижение иммунной устой­чивости в фи­зиологии современного человека, разрушает человеческую психику, сни­жает реальное качество жизни человека. Воз­никает множество экологических проблем в связи с дис­балансом ускоренного развития культуры с окружающей при­родной сре­дой. Добавляется еще и то, что цикл социокультурных изменений оказывается меньше естественного цикла смены по­ко­лений, базовая ритмика культуры как смены поколений, диалектика «отцов и детей» - «сминается», что вызывает мощные стрессовые срывы в пси­хике современного человека и вызывает кризис «ценностей» и «смыслов».

Все это при­водит к появлению различных общественных движений, вы­ражающих протест против такого рода образа жизни, а также на­ходит выражение в идеологиях как левого или правого направлений. В западное общество на­чи­нают про­никать чуждые ему традиции азиатско-африканских куль­тур, которые умаляют ценности рациональ­ного мышления, демократизма и трудовой актив­ности - каче­ствам, благодаря которым европей­ская культура, начиная с XVI - XVII ве­ков, по­сте­пенно заняла лидирующее по­ложение в мире. Это вызывает тревогу. Хотя, с дру­гой стороны, вышеуказанные типы идеологий и «восточных» влияний иг­рают роль эф­фек­тивного «корректора» в европейской культуре, но ста­новятся крайне опасными, ко­гда проявляют стремление к до­минированию.

В связи с этим, после известных революционных событий во Франции в 1968 году, давших толчок для становления «постмодернистской» идеологии, встала про­блема ук­репле­ния тра­диций западного стиля жизни. Это привело к возникновению «неоконсер­ватив­ного» направления в идеоло­гии и политике. В среде политиков про­явился интерес к М. Веберу, ко­торый, как из­вестно, проводил анализ влияния тра­диций и ре­лигиозных идеологий на хозяйственную жизнь обще­ства. Исследование тра­диции приобрело ин­тенсивный ха­рактер. Сейчас можно сказать, что коррекция некоторых на­пряжений в западной куль­туре в 80-х - 90-х годах проводится более-менее ус­пешно. Причина со­стоит не столько в том, что исследование механизмов традиции приобрело систематич­ный характер, но более в том, что западный об­раз жизни гибок и открыт для ассимиля­ции влияний, при­нятия коррективных изменений при сохранении своих ис­ходных принципов. Это при­суще ему изначально по определению, ибо культура и тра­диции за­падного мира - это культура и тради­ции мо­дернизации и инновации.

Важную роль в проявлении большого интереса к феномену традиции в среде политиков сыграл феномен японской технологии модернизации, который проводился очень успешно и при этом традиционные устои японской культуры сыграли положи­тельную роль, эта же технология действует довольно успешно и в современном Китае.

Далее, возник сильный интерес, особенно в США, к проблемам традиции и тради­ци­о­н­ализма в связи с необходимостью выработки эффективной политики «давления и влия­ния» на развивающиеся страны; а также, в связи с развалом СССР и на блок со­циа­ли­сти­ческих стран, что также требует выработки эффективной схемы «давления и влияния» и на эти страны. Опыт политики развитых стран в отношении развивающихся стран показал, что без учета ис­ходных традиций в идеологии, в формах социальной и хозяйственной жизни этих стран, неверная политика «давления и влияния» может при­вести к прямо противоположным резуль­татам. Яркий пример тому - крах шахского ре­жима и провал «белой революции» в Иране, уг­рожающий рост исламского фундамен­тализма. Это традиционно вызывает тревогу у западных стран, ибо страх усиления арабского мира со времен Карла Мартелла вошел в «плоть и кровь» западного общества.

В развивающихся странах проблема традиции также вызывает особый интерес. По­сле «волны» на­ционально- освободительных революций в развивающихся странах встала задача приобретения ими «собственного лица». Что, естественно, вызвало инте­рес к традициям своих народов у мыслителей и общественных деятелей стран Азии, Африки и Латинской Аме­рики, которые столкнулись не только с проблемами формирования или возрождения национального сознания, но с проблемами встраива­ния светской сис­темы образования в тради­ционную систему религиозного образования подавляю­щей массы народа; с необходимостью деформации и органичного встраива­ния сложив­шихся кланов и элит родоплеменного или фео­дального типов в новый соци­ально - по­литический порядок, который необходим для начала ус­пешной модерниза­ции; с про­блемами модернизации своих экономик с уче­том специфики об­раза жизни своих наро­дов, с проблемами орга­ничного встраивания своих экономик в мирохо­зяйст­венную систему. Эти проблемы не всегда ими решаются верно, происходят в этом про­цессе до­садные срывы, что при­водит к революционным потрясениям, сменам пра­вящих элит, досадным «откатам», кровопролитию и опасной для общего мирового по­рядка нестабильности в этих общностях. Тем не менее при мудрой политике все проис­ходит более - менее гладко, это облегчается еще тем, что мы имеем пример проведения мо­дернизации в Японии, где традиции японского народа органично встроились в структуру индустриального общества, более того, - традиции оказали стимулирующее действие в процессах модернизации.

В многонациональной Российской империи со времен Петра I, со времен этой пер­вой российской «перестройки» в России, интерес к обычаям и традициям русского и других наро­дов присутствовал всегда. А проблемы модернизации русского общества были ос­новой размышлений русской интеллигенции «западнической» и «славянофильской» ориентации во второй половине XIX века, т.е. во времена этой второй российской «пе­рестройки», осуществлявшейся после неудачной Крымской войны. В Со­ветском Союзе, который являлся пра­во­преемником Российской импе­рии, также воз­никла про­блема введения социалистиче­ских традиций в целях про­веде­ния социалисти­че­ского ва­рианта модер­низа­ции, особенно в отсталых азиатских республи­ках Союза. Это было крайне важно для укрепления позиций «коммунистиче­ских идей» в обществе и достижения социального единства СССР. Осо­бенно эта не­об­хо­димость в анализе про­блемы традиции прояви­лась в 60-х годах, когда «сбои» мо­дер­низационного проекта КПСС стали да­вать о себе знать. С другой стороны, в это время КПСС отошла в своей национальной политике от принципов сталинской национальной по­ли­тики, которая решала эти проблемы «ассирийскими» методами, т.е. путем насильственного переселения или уничтожения на­родов, путем силовой политики ко­лониза­ции народов: введения рус­ского языка, кад­ро­вой поли­тики «ру­си­фикации» элит, встраивания экономик этих стран в общесоюз­ную систему разделения труда. В связи с отходом от этих принципов делались попытки анализа ме­ханизмов ввода целе­направ­ленных инно­ваций в более мягкой и органичной форме. Сейчас можно сказать, что эта проблема не была решена ни «по – ассирийски», ни посред­ством бо­лее тонких и теоре­тически обос­нованных моделей идеологического, по­литического и эко­номического ха­рак­тера. Все попытки её решения потерпели со­крушительное пора­же­ние, что до сих ка­тастрофиче­ски сказыва­ется на судьбе Российской Фе­де­ра­ции - этого «осколка» былого вели­чия Российской им­перии и СССР. Во многом на без­успешное решение в теоретическом плане повлияла приверженность советскому ва­ри­анту марксизма, кото­рый по самим принципам своей методологии не может понять меха­низмы и закономер­ности действия традиции в куль­туре (потому за­кономерно, что теоретическая разработка проблемы традиции в 60-70-х годах не ушла далее общих оп­ределений).

Такие же плачевные результаты бывший СССР имел в своей политике «влияния и дав­ления» на меж­дународной арене, где, кроме политико-экономических аспектов этой политики, недоработки наших востоковедов (которые, наряду с работниками идеологи­ческого сектора КПСС и нашими этногра­фами, занимались проблемой традиции и мо­дернизации), а в большей степени - непрофессиональная работа политических элит, иг­норирование ими рекомендаций специалистов, - привели к полнейшей утере авторитета СССР в развивающихся странах.

В постсоветское время, в период третьей российской «перестройки», проблема тра­диций также вызывает усиленный интерес, кото­рый еще не проявился в должной мере. Этому мешает, свойственный на­шим демократам - «перстройщикам» «бо­варизм» - черту, которую подметил выдающийся мексиканский философ, известный критик «контизма» Антонио Касо (1883-1946). «Бова­ризм» (термин, производный от из­вест­ной героини флоберовского романа) – это стремление человека убежать от собственной ре­альности, оторваться от своих корней, от своих традиций, и… получение в результате гнетущей пустоты. Именно этот «боваризм» – черту, которую современ­ные «демо­краты», выходцы большей частью из бывшей пар­тийной элиты - от своих «известной подлостью прославленных отцов», создает ощущение безысходности, пус­тоты и ведет к развалу, первым симптомом чего является в наше время факт «замыка­ния» корпоративных элит во всех сферах: в сфере духовной культуры, в политической и хо­зяйственной сферах деятельности. Они теряют свою смысловую функцию в куль­туре, переходя в режим «самообеспечения» интересов, что всегда приводило в истории к де­градации этих элит и к развалу всей системы культуры.

Насущ­ная задача постсоветской России состоит в выработке собст­венной на­циональной политики, собственной стратегии поведения, ос­нованной на традициях Российского го­сударства и реалиях современного мирового порядка. Каким путем должна пойти Российская Фе­дерация, каково её место в мире, какими ценностями и приоритетами должна она руководство­ваться? Конечно, можно взять в качестве исход­ного образца опыт второй «перестройки» в 60-х годах XIX века в России, ибо современная третья «перестройка» 80-90-х годов XX века в России во многом является «калькой» с тех про­цессов. Но ис­пользование «славяно­фильских», «поч­вен­нических» идей, которые, наряду с дискредити­ровавшими себя сейчас со­циа­листическими «западническими» идеями, служили базой для инновацион­ных про­цес­сов в Рос­сии 2 пол. XIX века, явно неприем­лемо и отдает анахрониз­мом. Бо­лее того - на примере дви­жения «Смены Вех» и «Евразий­ства», которые были заверше­нием «сла­вянофильской» тра­диции, мы видим идентичность их идей с вы­ражением «запад­ни­че­ской» тра­диции – мо­дер­низа­ционным проектом ВКП(б) - логичным результатом второй «перестройки» в России. Принципы и идеи этой второй «перестройки», хотя и сказались положительно на становлении Рос­сии как «сверхдержавы», но не отвечают современным реалиям мировой культуры. Рос­сий­ская Федерация не может пользо­ваться также идеями, ис­пользующимися в стра­нах Азии, Аф­рики и Латинской Аме­рики, - они не могут стать стимулирующим, как в неко­торых странах, толчком к мо­дерниза­ции и росту. Наша страна про­шла дол­гий путь мо­дернизации (три вышеуказан­ные «перестройки»), который начался уже в конце XVII века, она является индустри­ально раз­витой страной с набо­ром традиций и типов соци­ального дей­ствия, свойст­вен­ных обще­ствам модернист­ской культуры: с мощной ин­фра­структурой образовательных и научных ин­ститутов; с развитой рацио­нально орга­ни­зованной социально-по­ли­тиче­ской системой; с мощным хозяйственным комплексом, обладающим всеми признаками струк­туры инду­стриального типа. Для использования такого рода идей надо раз­рушить инфраструк­туру светского естест­веннонаучного и технически ориентирован­ного об­ра­зо­вания, ко­торая свойственна развитым общест­вам, перевести его в плоскость религиозно-гу­ма­ни­тарного, которое существует для целей соз­дания «кла­новых» власт­ных и идеологиче­ских элит управления (бюрократии), и свойственна общест­вам «ки­тайского» типа; разрушить сис­тему научно-исследователь­ских институтов и одновре­менно возродить систему религиозных институтов. Для этого надо сформиро­вать «кас­то­вую» систему социаль­ной организа­ции, обладающей малой скоростью вертикальной «циркуляции элит» (В. Парето, Г. Моска), используя технологию ки­тайской «кон­фуци­анской» системы формирования властных элит или систему финансового ограни­чения доступа широких слоев населе­ния к управ­ле­нию и образованию; можно также ис­поль­зовать анахро­ниче­скую систему введения наследст­венных преград между эли­той и об­щест­вом. Нужно также раз­рушить мощную инфраструктуру хо­зяйственного комплекса Россий­ской Федерации, превратив его в сырьевой придаток мировой хозяй­ственной системы.

К слову сказать, в своих модернизационных проектах «влияния и давления» на Рос­сийскую Федера­цию политики США и Запада ставят именно такие задачи деконст­рук­ции, используя ре­цепты своих политологов и культурологов, но достижение успеха в такой стране крайне сложная задача, - хотя и решается через тра­ди­ционно практикуе­мую в политике систему анонимного фи­нансового и идеологиче­ского влия­ния на фор­мирование элит в России. Но она вряд ли сможет быть решена с полном объеме.

С дру­гой сто­роны, срыв этой про­граммы деконструкции в РФ, как не хотелось бы это нашим «пат­риотам», чреват деста­билизирующими моментами в мировом сообществе и крайне опа­сен, ибо за 90-е годы сложился уже новый мировой по­ря­док, ко­торый крайне не­стабилен и еще не оформился в достаточно устой­чивые «резонансные» сис­темы тра­ди­ции, способные к трансляции, и «новый взлет» России грозит ему «полным коллапсом», что трагично скажется и на самой России.

Наша Российская Федерация «на перепутье». Тут приходят на па­мять слова известного африканского ученого Ж. Ки-Зербо, сказанные в от­ношении Аф­рики, но вполне приложимые к современной России: «Нам ос­тается либо создать свое, либо по­гибнуть. Либо искать, либо опуститься до жалкой роли тро­пиче­ского (а для нас «сибир­ского», наверное, - С.Г.) отзвука мира – попугая Истории» (Ки-Зербо Ж. Состояние и перспективы африканской культуры \\ Ино­стран­ная литература. 1970, №10. С.210).

Сейчас некоторых современных российских политологов есть вера в непосредствен­ный «боль­шой скачок» на­шей страны в постиндустриальное общество вышеуказан­ным пу­тем де­конструкции. Известно, что постиндустриальное общество отличается по­вы­шением роли не­о­религиозных идеоло­гий, увеличением сферы услуг в хозяйственной жизни с одновременным уменьшением роли в хозяй­ственной жизни крупной машинной индустрии, - по крайней мере, такова доктрина некоторых нео­кон­сервато­ров. Может быть, но верится с трудом. Все эти идеологические и хозяйственные структуры по­стин­дустриального харак­тера функционируют в демократическом обществе с заданным ди­намич­ным ритмом смены элит, а не в обществе «кланового» типа элит, становление ко­торого мы наблюдаем сей­час в РФ. Далее, следуя закону тради­ции - со­хранения в каче­стве базиса прошлых структур общества, - все хозяйствен­ные структуры ин­формаци­онного, «по­стиндустри­ального» общества, сферы услуг, все­гда над­строены над развитой хо­зяйст­венной сис­темой крупной индустрии, чего не наблюдается в РФ. По­тому эта теория «большого скачка» в постиндустриализм является привлекательным «мифом», а вернее, преднамеренной идеологической «фишкой» российских филосо­фов, социологов и политологов, «подкармливаемых» через систему иностранных «бла­готворительных» фондов. Создавать же привлекательные «мифы» для наших «постсовковых» идеологов легко и привычно – в этом деле у них большой опыт с со­ветских времен, когда они зарабатывали себе на «хлеб с маслом» путем идеологиче­ского обес­печения явно обанкротившейся тогда политики КПСС.

В общем, с Россией все сложно, она не может быть уже и прежней «сверхдержавой», ибо это грозит дестабилизацией нового мирового порядка, но она у не может опуститься до уровня «банановой» республики, что также грозит дестабилизацией в мире. Найти «золотую середину» – это основная «головная боль» нашей многостра­дальной России, да и всего мирового сообщества, - а это требует интенсификации ис­следований в области теории традиции в конкретном её приложении к этим проблемам.

Все современное общество в различных культурных регионах стоит перед проблемой sustainible development (устойчивое развитие). Эта проблема становится основополагающей для всего человечества в XXI столетии, раз­решение же этой всемирной проблемы невозможно без анализа традиции – единствен­ного механизма, который и обеспечивает это sustainible development на всем протяже­нии истории человеческой культуры.

ГЛАВА 1 СТАНОВЛЕНИЕ ТРАДИЦИОЛОГИИ

Тема традиции – это тема всей человеческой культуры, потому для того, чтобы полностью отразить предысторию традициологии, надо проследить всю ис­торию чело­веческой мысли. Каковы устойчивые, способ­ные к трансляции и вос­произ­ведению культурные формы, как они уко­ренены в пространстве-времени культуры? Таковы ис­ходные про­блемы философии и всей человеческой мысли. «Царь» филосо­фии – Платон, создавал свои труды, служащие исходными паттернами любого типа философствования, движимый исходным своим «посылом» – стремлением сохранить и укрепить традиции греческого народа. Но в этой работе я не буду исследовать всю ис­торию философии и мысли под углом её интереса к традиции. Я буду рассматривать всех мыс­лителей прошлого и настоящего при анализе частных ас­пектов традиции, ко­торые эти мыслители наиболее подробно освещали в своих работах. Сейчас же я поста­раюсь рас­смотреть только тех мыслите­лей, которые занимались раз­работкой темы соб­ственно традиции.

Все основополагающие принципы античного философствова­ния: «логос» Гераклита, «гармония» пифагорейцев, «эйдос» Платона, «форма» Аристотеля, «сперматические логосы» стоиков и т.д. – есть неадек­ватные формы выражения концепта «тра­диция» или его отдельных проявлений. Это имеет отношение и к средневековому философст­вованию. Центральные объекты его ин­тереса: «вера», «уни­версалии» - это отражение понятия «традиции». В философствова­нии Нового времени – центральные объекты его внимания: «ра­зум», «рациональность», устойчивые формы «сознания» –есть также отражение концепта «тра­диция» и его отдельных сторон. В но­вейшем философствовании: цен­тральные объекты – «струк­тура», «язык», «экзистен­циал» – есть отражение концепта «традиция» и его отдельных сторон. Весь недостаток предшествующей философии состоял в том, что она, в основном, за­нималась, во-пер­вых, анализом статичных структур ментальности, не вдаваясь во временное измерение мысли. Эта тема «темпоральности» разрабатывалась лишь в противовес основным классическим рационалистическим концепциям в разного рода ирра­ционалистических концепциях. Далее, во-вторых, она не занималась социо­культурной и психо­логической обусловленностью ментальных структур, именно этот анализ – достижение позити­ви­стской (включая марксизм) мысли и психоанализа. К тому же, в – третьих, до недавнего прошлого ис­поведовался однолинейный и детерми­нистский характер ментальной, со­циальной и хозяйственной жизни, самосознание не пришло еще к пониманию нелинейности, синергетич­ности и открытости для «другого» всех форм человеческого существования. Все это достижения последних десятилетий, эпохи «постмодерна». Все эти недостатки недавнего сам­сознания культуры не позво­лили в должной мере прийти к мысли о том, что «традиция»- как нелинейное, синерге­тичное и открытое образова­ние, которое сочетает в себе как статичный, так и динамич­ный момент, которое «погружено» в реалии человеческой культуры, проявлено в ней, которое имеет базой сложную структуру человеческой психики - есть центральный кон­цепт философство­вания и всех форм человеческой культуры. К этому осознанию в полной мере не при­шел, при всей своей близости к этому осознанию самый выдаю­щийся философ по­след­ней трети XX века Ж.Делёз. К этому осознанию, в должной принципиальной оформленно­сти, не приходили и те, кто поднимал вопрос о традиции, о необходимости разработки теории традиции.