Глава семнадцатая. Раскаты грома.

- Времени мало. – услышал Роланд Йерих, - Нужно приступать. Как ваше самочувствие?

- Первые признаки, господин президент. – ответил генерал, испытав машинальную попытку собственного тела подняться на ноги.

Мейс Ивиро зашагал мимо сидящего за столом Роланда. Предосторожности были соблюдены максимальны – и генерал и президент были облачены в защитные костюмы закрытой системы дыхания. Как знать, не пройдёт ли комната совещаний через дополнительную термическую обработку после того, как всё завершится?

- В конце концов, эта комната никогда не нравилась мне. – ответил Мейс на высказанную вслух мысль Роланда, - Это было место, где мне встречались люди, ничего не понимающие в своей работе, но всё же изо всех сил пытающиеся доказать обратное. И я надеюсь, что вы не из их числа, потому что иначе нам не суждено дождаться момента, когда «всё завершится».

- Не могу сказать, что я идеально подхожу на роль, которая мне уготована. – покачал головой Роланд.

- Как и все мы. – всплеснул руками Мейс, - Вы ознакомились со всем, что я для вас подготовил?

- Да, разумеется. – бросая взгляд на бумаги под своими руками, ответил Роланд, - Это было... Очень интересно. Хотя, признаюсь, документация не произвела на меня и десятой доли впечатлений от непосредственно экскурсии в комплекс проекта «Исход», которую мне так любезно устроил комиссар.

- Значит, вы в курсе всех сил, которыми обладает Город-N. – кивнул президент, - Теперь о том, что ещё не успели сообщить. Других людей я здесь видеть не желаю, так что побуду на несколько секунд вашим докладчиком. Полчаса назад было получено донесение от разведчастей.

- Замечен враг? – встревоженно произнёс генерал.

- В больших количествах. Докладывают о громадных железнодорожных составах, идущих со стороны Муравейника. В том числе локомотивы везут и наземную технику.

- Установлено место сбора вражеской армии? – спросил Роланд.

- Само направление, с которого они собираются наступать, оказалось предсказуемым – север. Место сбора установили с ужасной точностью – плюс минус несколько километров. – ответил президент, - Противовоздушная оборона мутантов работает как часы. Не пропускают даже крохотных беспилотных ботов. Сообщают лишь о том, что предполагаемое место сбора приближается к Городу. И, по самым грубым оценкам, армия мутантов состоит уже не менее чем из десяти тысяч солдат. Это без учёта тех, что едут на поездах. Вот, собственно, и вся информация, которую я могу предоставить вам для решения этой задачи.

- Хорошо... Этой информации более, чем достаточно. – задумчиво промолвил генерал.

Наступил ли момент, когда надлежало задать самый важный, и в то же время самый опасный вопрос? Роланд полагал, что более чем. Можно было очень долго подготавливаться и набираться храбрости, но в итоге всё сводилось именно к нему. Судьба Города-N зависела от того, как отреагирует президент.

А это означало, что места для трусости быть не должно. Бойцам, стоящим насмерть на защитных рубежах, придётся гораздо хуже, когда в обозримой близости вдруг окажутся наступающие мутанты.

- Но прежде, чем мы начнём, господин президент, мне придётся задать один вопрос. – решительно заговорил Роланд, - Со всем уважением к вам... Но вы должны ответить, чтобы я лучше понимал свою задачу.

- Задавайте свой вопрос. – пожал плечами президент, - Вы остались единственным человеком, ко мнению которого я готов прислушиваться. Так что говорите, что думаете... И ничего не опасайтесь. После казни мятежников людям, которые осмеливаются говорить мне правду, больше не грозит смерть.

- Тогда скажите мне, господин президент, - продолжил Роланд, - Чего вы хотите от меня?

- Победы, полагаю. – нахмурился Мейс, - Это ли не очевидно? Или же вы решили начать очень сильно издалека? Ближе к делу, прошу вас.

- Что вы будете считать победой? – задал генерал следующий вопрос.

- Ах, вот к чему вы ведёте. – озарилось пониманием лицо президента, - Похвально, что вы решили разложить всё по полкам... Победой я буду считать полный разгром армии мутантов, уничтожение их полководцев, выпущенное оружие из рук каждого их солдата – из-за смерти, или в бегстве, большого значения не имеет.

- И всё? – спросил генерал, - Это все условия, которые важны для вас?

- Конечно же нет. – вздохнул президент, - Я понимаю, к чему вы клоните... Подобные условия могут соблюдены и при том, что Город-N сровняют с землёй, это я прекрасно понимаю.

- Тогда вы понимаете, что за победу придётся платить. – продолжил Роланд, - В любом случае, что бы я не придумал, и как бы блестяще это не осуществили наши солдаты. И цена будет высока.

- Тогда скажем так – я хочу, чтобы за победу мне не пришлось заплатить Городом-N. – произнёс Мейс, - Мне нужна победа над мутантами, за которую не придётся платить миллионами мёртвых жителей и километрами руин. Я всегда надеялся, что проект «Исход», силы и средства, которые были в него вложены, оплатят большую часть стоимости нашей победы.

- Только в том случае, если мы верно используем ваших роботов, господин президент. – сказал Роланд, - Если верно применим силы бойцов, что даны нам. Это единственный способ сократить потери.

- Я весь во внимании. – заявил Мейс, - Расскажите мне, что именно вы задумали. По вам видно, что у вас есть полностью продуманный план битвы. Судя по всему, ещё и не зависящий от численности наступающих врагов.

- Да. Именно так. – кивнул генерал, - У меня есть план. Я не стану утверждать, что он идеален, и что никто из живых не сумел бы придумать план лучше... Но считаю, что в данной ситуации это единственное, что может спасти нас всех. Объяснять план придётся долго. Но суть предельно проста, и может быть выражена в одном предложении. Чтобы победить врага, нам придётся проиграть бой.

- Я ощущаю частички той философии, что так не хватало фельдмаршалу Саг Ли Рэну, несмотря на его происхождение. – проговорил президент, - Объясните поподробней, что вы имеете в виду.

- Чтобы победить врага с наименьшими потерями для себя, следует нанести удар в слабое место, в момент, когда он будет наиболее уязвим. – сказал генерал, - А враг будет наиболее уязвим именно в момент своей победы. В момент триумфа, ликования.

- Вопрос в том, какие придётся понести потери, чтобы дать врагу ощущение триумфа... И при этом сохранить способность нанести ему сокрушающий удар. – заметил президент.

- Зависит от того, как воспринимать потери. – покачал головой, - Согласно моему плану, Город-N потеряет совсем немного. Но враг будет считать, что мы потеряли всё.

- Я боюсь, что примерно догадываюсь, на что вы намекаете... – промолвил президент, - Вы говорите о...

- О районе A-1. – договорил Роланд, - Его десятиметровые стены. Корпоративные и государственные небоскрёбы. Ваш Шпиль. Всё это. Я понимаю, что подобная цена может поначалу показаться слишком высокой – но мутанты не увидят разницы между полным поражением всей нашей армии и тем фактом, что им вдруг удастся захватить центр нашего Города. Они считают, что мы будем стоять насмерть на защите первого района высшего сектора, что мы будем строить все свои баррикады на обороне одного единственного небоскрёба. Мутанты видят Шпиль каждый день, вылезая из своих окопов на солнечный свет. Ему они шлют свои проклятья, в его сторону плюют и справляют нужду. Им кажется, что символ власти – это всё, что у нас есть. Что сокрушив Шпиль, они получат весь Город. А я считаю, что настало время всем нам понять, что Шпиль – это далеко не весь Город... И показать это нашему врагу – но слишком поздно, чтобы они могли что-то исправить.

Президент выглядел довольно мрачно. Роланд Йерих ощущал, что с каждой секундой его хмурый, почти прозрачный взгляд лишает его уверенности. Неужели всё же не удастся убедить президента пойти на подобную жертву?

- Я не меньше кого бы то ни было отдаю себе отчёт в том, что за стенами этой башни Город-N только начинается. – словно почувствовав опасения собеседника, сказал вдруг президент, - Говорите смело, генерал. Вы руководите обороной, а не я. Голова на плечах у вас имеется. В ваших способностях я уверен. Если бы вы несли полнейшую чепуху, к примеру, убеждали меня прямо сейчас выслать все наши войска в контрнаступление, я бы ещё понял ваше смущение... Но вы ведь сами знаете, что ваш план логичен, разумен, и весьма эффективен? Так продолжайте же... И не обращайте внимания на мою реакцию. Моя привязанность к этой башне превосходит зависимость любого наркомана.

- Хорошо... Хорошо, господин президент. – спохватился генерал, - Стоит сказать, что этот план сформировался до конца в момент, когда я просматривал документацию проекта «Исход». Концепция проработана очень досконально... Но для нашей ситуации этого недостаточно. Предполагается, что роботы способны встать на защиту Города одним из трёх вариантов. Три кольца, вокруг высшего района, по границе среднего сектора и посередине нижнего. Все они предусматривают круговую оборону от наступающего врага. Все они рассчитаны на то, что враг будет наступать равномерно со всех сторон. Все три варианта делают роботов стационарными турелями, отражающими натиск. Абсолютно бесполезно в нашем случае. Мутанты будут наступать в пролом, сделанный ядерным взрывом, врываться в нашу оборону клином, стрелой. Вся их сила будет сосредоточена на острие. Мы можем выставить даже всех своих роботов на один участок стены, скажем, растянуть их на пару сотен метров. Но и в этом случае мы будем всего лишь защищаться мечом от летящей в наше лицо стрелы. Не лучше ли пропустить её мимо? Вся сила армии мутантов будет сосредоточена на переднем краю – но мы не будем ставить существенной обороны на их пути. Дадим стреле пролететь до самого Шпиля. Дадим им кучу опустевших зданий. Окружим их в пределах высшего района. А затем... – генерал ударил кулаком по ладони, - Затем оборону придётся принимать уже им. Круговую оборону – потому что роботы встанут кольцом вокруг A-1. И своими механическими лицами они будут глядеть в сторону Шпиля. Тогда же мы и пустим в ход всё остальное своё оружие. Пехоту, танки, бомбардировщики. Мы зажмём их среди этих небоскрёбов, а затем они захлебнутся в своей собственной крови. Да, будет потерян высший район – но я думаю, что перенести исполнителей его функций в средний сектор не так фатально, как поражение в битве?

- Ваш план... Устраивает меня. – произнёс президент, потирая переносицу, - Я предполагал, что победа потребует чего-то подобного, хотя и не представлял это так точно, как вы. Полагаю, вы понимаете, что есть огромное количество мелочей, которые необходимо соблюсти?

- Несомненно. – кивнул генерал, - Мутанты не должны заподозрить ловушки, не должны начать расширение в стороны, пока не доберутся до A-1. Не должны, в конце концов, догадаться о наших намерениях или получить весть о них каким-либо способом. Как это произошло перед взрывом, к слову.

- То, что произошло перед взрывом – это вообще очень большая загадка для всех без исключения моих подданных. – сказал президент, - Никто не может сказать, почему отказала противовоздушная защита, почему до сих не хотят покидать своих шахт наши ядерные ракеты... Единственное место, откуда можно не ожидать утечки информации, находится здесь, несколько комнат в моём Шпиле. И то – полной гарантии нам не даст никто. Может быть, каким-то неведомым способом они всё же подслушивают нас... Но для того, чтобы скоординировать силы всех подразделений, придётся передавать им приказы, которые, вне всякого сомнения, смогут перехватить. Вы что-то придумали для нашей конспирации? Приказы будут шифроваться, или же что-то ещё?

- Мы совместим несколько методов. – ответил генерал, - Во-первых, дезинформация. По всем радиоканалам, включая военные, будут передаваться ложные данные. Телефонную связь я вообще рекомендую отрубить. Настоящие приказы отрядам будут поступать исключительно в письменной форме. Но и это не всё... Одними лишь радиосообщениями мутантов не обмануть. Мы должны совершенно чётко и ясно обосновать нахождение всех наших сил не на блокпосте между A-1 и B-1, по кругу. Так, чтобы у врага не возникло подозрения. И в этом нам помогут низшие районы. Они ведь бунтовали только вчера, верно? И согласились участвовать в боях против мутантов лишь стараниями Марии Чибионте. Вот вам и способ убедить врага в нашей слабости. Мы инсценируем убийство Марии Чибионте. Так, чтобы всё выглядело, будто вы предали договорённость. Подробно осветим всё в СМИ отделившихся районов. Тем временем бойцы добровольческих отрядов получат письма с приказом начать инсценированное восстание... Понимаете? Мы создадим видимость того, что начались повсеместные мятежи, что люди нижних районов с боями прорываются в средний сектор.. Начнутся фальшивые перестрелки по всему Городу – холостыми патронами, по муляжам вместо людей, я не могу точно сказать, как всё будет реализовано, это работа для новостной службы... Мутанты даже не заподозрят, что мы точим ножи для их спин, пока не окажутся в высшем районе. Да, нам придётся поставить достаточно мощную линию обороны, да и не одну, на их пути к Шпилю. Пожертвовать многими жизнями – тоже для того, чтобы они не заподозрили подвох и не стали расползаться в стороны. Полная видимость поражения. Пробитая линия фронта, захваченный Шпиль, бунтующие районы... А затем – сигнал. Можно пускать по всем радиоканалам, уже ничего не скрывая. И люди в средних и нижних районах, секундой ранее представляющие собой разрозненные толпы, безразличные до того, что происходит в Городе, вдруг оборачиваются единой армией. И уже не мутанты берут в окружение нас – они сами оказываются в кольце, которое сжимается с каждой секундой, доводя их до полного удушения. Цена, которую мы заплатим за победу, будет меньше, чем в любом ином случае.

- Я удивлён, генерал. – произнёс президент, - Долго же вы скрывали свои способности. Вы всегда были способны на подобное руководство, или же вас так промотивировало собственное заражение?

- Не берусь судить, господин президент, - вежливо улыбнулся Роланд.

- И не нужно – и без того ясно, что вы гениальны. - сказал Мейс Ивиро, - Нужно отдать должное комиссару Чайзеру – если бы он не нашёл вас, Город-N, скорее всего, был бы обречён.

- Тогда отдайте должное и террористу Андре Гасте. – невозмутимо произнёс Роланд, - Именно он вытащил меня из рушащегося здания. Или же юноше Гарри Митчеллу, который дотащил меня до медцентра. Заведующей Ребекке Стоун, без помощи которой я бы сейчас корчился от боли, либо блаженствовал в наркотическом сне. Не нужно преувеличивать значение отдельного человека, господин президент. Если бы другие люди отнеслись халатно к своему долгу – не обязательно официальному или профессионально, даже просто человеческому – то я бы сейчас не сидел перед вами. И если те же самые люди не продолжат исполнять свои обязанности, никаких планов не хватит для того, чтобы спасти Город-N. Я лишь предложил версию того, как могут развиваться события. Многое придётся корректировать по ходу битвы... Многое зависит от совершенно непредсказуемых факторов.

- Я надеюсь, вы сейчас не пытаетесь откреститься от собственной ответственности за грядущее? – подозрительно нахмурился президент, - Я предупреждаю вас сразу, что это невозможно.

- Разумеется, нет. – покачал головой Роланд, - Я не такой человек, чтобы бояться собственных слов. Говоря, что всё может пойти не в согласии с моим планом, я лишь обращал ваше внимание на то, что нам нужно быть готовым действовать в постоянно изменяющихся обстоятельствах. Я лишь предупреждаю, что не могу дать никаких гарантий. Помимо той, что я сделаю всё, зависящее от меня, и обеспечу не меньшее рвение со стороны своих людей. И даже того может не хватить, чтобы всё прошло идеально... Так что не беспокойтесь, господин президент, если вдруг вам покажется, что всё летит к чертям. Главное – умело и вовремя предпринимать ответные действия.

- Это очевидно. – махнул рукой Мейс Ивиро, - Не стоило и упоминать... Однако же, я должен заметить, что за этот разговор вы изволили дерзить мне больше, чем все мои слащавые советники за несколько месяцев. Я начинаю думать, что частота подобных проявлений эксцентричности прямо противоположна пользе, которой я могу быть обязан советнику... Так что же, слухи не врут? Вас действительно спас Андре Гасте?

- Да. – признался генерал, - На самом деле, я заставил его сделать это под дулом револьвера... Но в дальнейшем у него были возможности избавиться от меня, и ими он не воспользовался, так что всё-таки можно говорить об относительно добровольном спасении. Могу я узнать, что с ним сейчас? Определённого ответа не может дать даже ваш вездесущий комиссар Чайзер.

- Если комиссар Чайзер узнаёт о чём бы то ни было раньше других, он, не сомневайтесь, вытягивает из этого максимальную пользу. – усмехнулся президент, - А Андре Гасте... Признаюсь вам, что не могу дать точный ответ на этот вопрос. Вертолёт, на котором его пытались доставить в Шпиль, не был сбит, как вы это понимаете. По неизвестной причине полумёртвый террорист, пристёгнутый десятком толстых ремней и усыплённый ударной, вырубающей даже мутанта, дозой снотворного, вдруг очнулся, вскочил, как ни в чём не бывало, и расправился с восемью вооружёнными штурмовиками. Мы с господином Гасте имели непродолжительную беседу по видеосвязи, после которой я приказал сбить вертолёт. Исполнен приказ был, как можно догадаться, спустя рукава. Я жалею о том, что вместе с парашютами машину освободили ещё и от взрывного заряда для самоуничтожения. Вертолёт был подбит, но сумел пролететь несколько километров, прежде чем упал в пустоши. Уже вчера разведывательные боты не обнаружили остатков – так что можно с содроганьем представлять, где сейчас может быть террорист.

- Мог ли он выжить? – нахмурился генерал.

- Кто знает? – вымолвил президент, - Ясно только то, что его срок уже наступил. А значит – он либо умер, либо уже не предстанет перед нами в человеческом обличье. Вам действительно так интересна его судьба?

- Не настолько, чтобы я всерьёз беспокоился... – пробормотал генерал, - Так что же? Мы приступаем к подготовке? Полагаю, нам остаётся меньше двадцати четырёх часов до начала сражения.

- Да, конечно, генерал. – кивнул президент, - Все силы Города-N в вашем распоряжении. В ваших руках и его судьба. Я рассчитываю на ваши способности. Действуйте быстро и точно. Без лишнего шума. План действительно почти что обречён на успех, если всё делать верно. Вызывайте своих людей, чтобы они забрали вас. Хотя... Подождите. Новое донесение от разведки. Прослушаем?

- Конечно, господин президент. – кивнул генерал.

Мейс Ивиро вдавил одну из кнопок на своём кресле – и на широком экране во всю стену по правую руку от Роланда забрезжило светло-голубым.

- Господин президент. – донеслось из динамиков, - Вы должны это увидеть... Появились полминуты назад, в районе предполагаемого расположения лагеря. Съёмка ведётся с разведбота за пределами Города. Если быть точнее, прямо за северным ядерным облаком.

- О чём же вы говорите? – развернулся на кресле президент, - Я ничего не вижу.

- Приближаем картинку. – ответили колонки, прежде чем далёкое небо прыгнуло навстречу.

Поначалу генералу пришлось сильно щуриться, чтобы разобрать самые грубые очертания нескольких точек, висящих практически на линии горизонта и лишь немного возвышающихся над ним. Максимальное приближение избавило от всяческих вопросов насчёт природы обозреваемых предметов.

- Десять, пятнадцать, двадцать... – забормотал Роланд, - Тридцать?

- Так точно. Тридцать единиц. – ответили с другого конца провода.

- Я помню, что и мы хотели ввести подобные штуки в городскую авиацию. – произнёс президент, - Насколько я понимаю, это просто мишени для любого наземного оружия? Медленные, огромные, неповоротливые?

- Нельзя сказать, насколько сильно они модернизировали базовую конструкцию. – ответил Роланд, - И какое там установлено вооружение. То, что они производят собственную технику, говорит о многом.

- Что же, это как-то влияет на ваш план? – спросил президент, - То, что у мутантов есть авиация?

- Не думаю. – покачал головой генерал, - Как бы то ни было, дирижабли всегда рассчитаны больше на психологическое воздействие, чем на реальную боевую пользу... Даже если в каждом из этих газовых гигантов хранится по несколько авиационных бомб, нам следует больше внимания обращать на то, как воспримут их наши солдаты. В конце концов, при должном везении все тридцать дирижаблей может сбить небольшая группа истребителей. Авиации у нас гораздо больше, чем у мутантов, так что, если только они не везут собой сотню противовоздушных орудий, господство в небе нам обеспечено. Я не могу понять одного... Они что, приближаются? Солдат, доложите!

- Так точно, господин фельдмаршал. – ответил разведчик, - Но достаточно незначительно. Скорость приблизительно десять километров в час. Мы предполагаем, что они сопровождают пехотные части. Несколько беспилотников уже отправлено вперёд, мы ждём подтверждения от них.

- Что с теми поездами? – спросил Мейс Ивиро, - О которых вы говорили?

- Мы прослеживали их путь до района предполагаемого сбора. После чего разведботы были сбиты. Мы считаем, что есть все основания говорить о полном сборе вражеской армии.

- Как много им осталось до нас? – спросил генерал, - Если сохранится нынешняя скорость?

- Одиннадцать часов, господин фельдмаршал. – ответил разведчик, - Одиннадцать часов.

- Значит, бой начнётся на рассвете. – заключил Роланд, - Спасибо, солдат.

Экран померк. Генерал перевёл взгляд на президента. Мейс Ивиро казался охваченным сильным раздумьем. Словно забыв о только что полученном донесении, о прошедшем разговоре, о предстоящей битве... Что же сейчас происходило в голове властителя Города-N?

- Вам достаточно времени? – почувствовав на себе взгляд, президент блеснул двумя металлическими глазами, - Одиннадцати часов хватит для того, чтобы как следует подготовиться?

- Более чем. – кивнул Роланд, - Что же, меня всё же считают фельдмаршалом?

- Считайте, что я оказываю вам посмертную услугу. – махнул рукой Мейс, - Надеюсь, вы сделаете так, чтобы больше ни одному человеку не пришлось занимать этот пост.

- Я мечтал об этом всю свою жизнь. – улыбнулся Роланд, - Выигрывая каждую из своих битв, ещё задолго до того, как попал в Город-N, я всегда тешил себя мыслью, что, возможно, моя победа приблизит время, когда все войны прекратятся. Если бы меня поставили командовать в самом безнадёжном из сражений и гарантировали, что, если я выиграю, то обеспечу безбедное будущее грядущим поколениям, я бы показал, как мало, на самом деле, стоит ощущение невозможности чего бы то ни было.

- В таком случае, есть ещё одна вещь, которую мне нужно вам рассказать. – задумчиво произнёс Мейс, - Вы станете вторым человеком, которому я расскажу этот секрет. Думаю, вы заслуживаете право знать, за что именно мы сражаемся. Но будьте готовы исполнить своё обещание разрушить безнадёжность всей ситуации.

*********

Всходило солнце. Первые же лучи его, скользнув по стальным шлемам солдат, заставили всех и каждого, сохраняющих безмолвие и полную неподвижность целую ночь, вдруг вырваться из оцепенения и влиться в общий круговорот. Совершались последние приготовления – оружие, боеприпасы и броня с разгруженных накануне поездов передавались по подразделениям. С головы до ног закованные в кованую сталь, блестящую и переливающуюся на солнце, обращённые формировали единый строй. Шеренга за шеренгой, отряд за отрядом, бойцы образовывали единую стену – металлическую, усеянную роем копий отборного стрелкового оружия. Полторы тысячи обращённых на передней линии, и строй толщиной в двадцать бойцов – итого в нескольких километрах от разрушенного ядерным взрывом C-1 оказалось тридцать тысяч вооружённых до зубов солдат.

Помимо них, было ещё и несколько десятков артиллерийских орудий, вместе с канонирами следующих позади строя. Особенно озлоблены и решительны были они – не оттого ли, что им не позволили присутствовать среди пехоты, вести бой так, как это делают все обращённые?

Свисали над выстроившимся войском и окрашенные в серебристый цвет дирижабли. Огромные летучие аппараты, наполненные тоннами раскалённого пара, вызывали среди обращённых благоговение, воодушевление, подобное тому, что возникает, когда патриот видит развевающийся над вражеским холмом флаг родной страны. Серебряный цвет, собственно, и был символом обращения, был тем самым знаменем, что скоро встанет над Городом-N, знал Лидер.

Построение заканчивалось... Наставало время бойцам увидеть своего предводителя. Лидер дал знак безмолвным телохранителям, и, поднявшись со своего огромного кресла-трона, проследовал мимо экранов и компьютеров к выходу из командного шатра. Сквозь болтающиеся полы палатки просвечивало солнцем. Бессмертная слава ожидала полководца, что поведёт в бой самую сильную из армий, когда-либо существовавших на планете.

Ткань палатки скользнула по покрытым металлом плечам Лидера. Его взгляду предстали неподвижные спины сотен гигантов, готовые к стрельбе орудия, совсем близкие стены Города. Шпиль... Именно там сейчас трепетал в страхе предводитель человеческой армии. Прятался за собственными слугами. Будет глядеть за разворачивающимся сражением издалека. До того самого момента, пока не падут все до одной линии обороны людей. Президент Города-N умрёт лишь после того, как поймёт, что не осталось никакой надежды на победу, что все его солдаты либо погибли, либо сдались, что вся его боевая техника, раскуроченная и испускающая клубы дыма, превратилась в металлолом. Это справедливое наказание для того, кто не желает участвовать в бою. Уйти последним, единственным, кто не посвятит свой предсмертный крик надежде на победу.

Сам же Лидер не собирался находиться позади наступающей орды Серебряного Воинства. Он зашагал вперёд, прямо к металлической стене из собственных солдат. Знаменосцы сработали нужный момент превосходно – обе половины армии, по пятнадцать тысяч бойцов, сделали широкий шаг в сторону, зародившийся одновременно на дальних флангах, и, придя в середину строя, образовавший сквозной проход шириной в два метра. Лидер двинулся по своей тропе. Это была она – слава, вечный почёт для него. Лучшего из лучших... Самого способного из обращённых.

Он ощущал восхищение, встрепенувшееся в каждом, кто видел его. Да, этот эффект Лидер продумал досконально – его тело было заковано не просто в стальные доспехи, как у всех остальных солдат. Это была моторизованная броня, захваченная в одном из боёв с сервопехотинцами и подогнанная под трёхметровый рост предводителя обращённых. Произвести подобную броню сами мастера Муравейника, к сожалению, так и не сумели, но после сегодняшней битвы... Всё должно было измениться.

Проследовали по узкому проходу и телохранители Лидера, отборные бойцы, знаменосцы, которые должны были, распределившись по всему переднему краю строя, передавать каждому из солдат волю своего полководца. Направлять обращённых одной своей мыслью, без необходимости кричать и налаживать уязвимую, подверженную самой элементарной прослушке радиосвязь.

Наконец, Лидер оказался впереди всех своих солдат. Он чувствовал мысли и эмоции каждого из них, устремлённые на него, одинокого гиганта посреди готового разразиться бурей серебряного моря. Не было среди них того, кто испытал бы хоть малейшее сомнение в своём Лидере. Он был не просто самым лучшим из них – он вбирал в себя силу всех остальных обращённых, пропускал сквозь своё тело их ярость, собирал, накапливал, а затем испускал в нужную сторону их помыслы. Лидер знал – это было суждено ему с самого рождения. Стать скалой, нерушимой крепостью, что объединит детей нового мира и проведёт их сквозь испытание, подобного которому они ещё не видали.

Что же представлял из себя в этот час Город-N? Зрелище удручающее, иначе не сказать. Ядовитые сгустки радиоактивного дыма, расплывшиеся до совершенной бесформенности, накрывали собой ближайшие пределы за городскими стенами. Людям следовало бы понять, что эти взрывы – лишь предвестники врага гораздо более опасного и беспощадного. Если что-то может быть опасней и беспощадней бесчувственной машины, ракеты, что несёт свой смертоносный заряд вообще без каких бы то ни было мыслей. Людям следовало бы объединиться... Но нет – и в день, когда решается их судьба, не сумели они откинуть в сторону собственные разногласия, чтобы встать единой стеной против несущегося прямо на них шторма. Даже с такого большого расстояния Лидеру были видны отдельные вспышки огня – взрывы и пожары, вспыхивающие на окраинах восточных и западных районов. Разведка сообщала и о масштабных сражениях, что вели повстанцы с лекарями прямо на городских улицах. Убитые и раненые – новые и новые цифры фигурировали в надёжно зашифрованных (как, должно быть, казалось людям) каналах связи. Счёт велся на сотни и тысячи. Сотни и тысячи трупов начали заполнять Город-N ещё до того, как в него вступили обращённые.

Конечно, Лидер предполагал, что произойдёт нечто подобное. Ведь и до этого момента наибольшие потери в войне люди наносили сами себе, а не несли от обращённых, в чём власть долгое время пыталась убеждать своих подданных. Без чужого вмешательства владыки прошлых государств стали обрушивать на собственные страны огонь ядерного оружия. Без вмешательства и «Лекарь» нынешнего государства, последнего в своём роде, стал жечь заражённых в отчаянной попытке остановить то, что им казалось эпидемией.

Не эпидемия, нет... Это суд, знал Лидер. Для всех и каждого. Для одних – спасение, перерождение в свете нового мира. Для других – проклятие, медленная агония, гниение собственной души. Но, так или иначе – суд над всеми и каждым.

«И последний приговор этого суда исполнится сегодня», - мелькнуло в голове Лидера.

Сняв с головы массивный шлем, он обернулся лицом к своим солдатам. Знаменосцы уже миновали проход, и распределялись между вытянутыми рядами солдат. Наступал едва ли не самый главный момент битвы. Единый экстаз, полная готовность к бою, максимальная напряжённость всех и каждого – и долгожданный первый шаг. Многое будет зависеть от руководства боем по ходу его развития, но самое большое значение будет иметь то, с какой силой духа его бойцы начнут сражение. А значит – Лидер не имел права оказаться недостойным вести за собой Серебряное Воинство. Он должен был быть самым сильным, самым готовым, самым яростным бойцом собственной армии.

Знаменосцы оказались на своих местах – и в этот самый момент обе половины войска вновь сомкнулись, скрыв за собой и малейшие следы прохода. Да, стены, прочность которых им предстоит сегодня испытать на прочность, в своей несокрушимости безнадёжно уступают стене из солдат Лидера...

- Мы долго ждали этого дня. – наконец, заговорил он, ощущая, как его слова, охватывая цепной реакцией каждого из обращённых, звучат в их головах, передаваясь, становясь громче благодаря их же собственным усилиям, - Дня, когда мы отбросим в сторону прощение. Дня нашей мести. Дня, когда восторжествует наша воля. Падут стены Города. Рухнет на колени каждый представитель людского рода, не в силах противостоять нам. День, когда вспыхнет огонь, что поглотит последние остатки человечества. Этот день настал, собратья.

Кажущееся безмолвие... Но лишь на словах – на самом же деле единая мысль охватывала солдат, готовя к тому, чтобы вести за собой. Единство подчиняло их, превращало в армию из всего лишь одного бойца. Единство вытесняло все различия и несогласия. Единство делало самых разных существ похожих друг на друга, как две капли воды.

И это было единство рождения – все бойцы Серебряного Воинства были перерождены с тем, чтобы служить общей цели. Ничто, кроме такого преобразования не могло бы сплотить их воедино. Именно этого никогда не познать людям... И это – причина, по которой сегодня закончится их история.

- Сегодня мы сокрушим людей. – продолжал Лидер, - Так скажите же, собратья, есть ли у них хоть малейший шанс выстоять против нашей ярости?

- Нет!!! - словно ударило громом в ответ – уже не мысленно, самым настоящим выкриком, зародившимся в сердце каждого из солдат и пронзившим всё войско...

- Есть ли у них хоть малейшая надежда пережить этот бой?

- Нет!!!

- Есть хоть капля жалости, слабости, сомнения или страха в наших сердцах?

- Нет!!! Нет!!! Нет!!!

- Тогда вперёд, собратья. – промолвил Лидер, поворачиваясь лицом к черноте Города, его стен, зданий и пыли, - За мной.

Опустился на плечи шлем доспеха, и, не мешкая ни секундой больше, Лидер сделал первый шаг вперёд. Его стопа опустилась на треснувшую землю – лишь за мгновение до того, как его второй шаг был подхвачен всеми бойцами первой линии. Войско двинулось вперёд. Громоподобный рокот, издаваемый шагами всё присоединяющихся шеренг, нарастал и нарастал. Без какого-либо счёта, сохраняя безмолвие на словах и лишь мерно разгорающееся пламя готовности в своих мыслях, обращённые хранили один и тот же темп марша, новые линии входили в него без малейших усилий, и очень скоро всё воинство присоединилось к этому набирающему скорость наступлению. Двинулись и орудия позади строя, и летящие совсем низко, на высоте не больше пятисот метров дирижабли, которым уж точно не представляло большой трудности набрать и гораздо большее ускорение. Стены... Стены Города приближались. Как и широкий пролом, сделанный ядерным взрывом. Конечно, можно было обойтись и без бомб. Стена задержала бы их совсем незначительно – настолько, что не пришлось бы даже замедлять темп марша, пока гаубицы разбираются с бетоном. А техника, что была выведена из строя электромагнитным взрывом, к этому моменту уже наверняка была восстановлена.

Лидер был предельно напряжён. Великая Цель близилась к своему осуществлению. Лидер знал, что не имеет права не оправдать чести, что была предоставлена ему. Обращённые были созданы для этого – для того, чтобы победить. Нести с собой слепяще яркий свет собственного сотворения. Даровать его людям – хотят они того, или нет. Уничтожить всех, кто захочет сопротивляться с оружием в руках. Меньше всего в такой момент сомнения должно быть в душе полководца. Иначе – всё потеряно, как бы не были сильны обычные солдаты.

Люди видели их, давно должны были заметить. Знали о приближении своей смерти. Что же они противопоставят Серебряному Воинству? Пехоту? Танки? Самолёты? Против всего, чем обладали люди, было оружие у обращённых. Убит будет каждый их солдат, превращена в мусор вся их техника. Не было и не могло быть никакой надежды у людей даже в том случае, если бы они выступили против наступающей орды все и сразу. Разрозненные же, разбитые междоусобицами и восстаниями, они представляют из себя ещё меньшую опасность.

«Атакуют», - донеслось до Лидера озвученное в голове одного из разведчиков слово, - «Они атакуют»

Лидер ощутил собственные губы расплывшимися в кровожаднейшей из улыбок. Хотят дать бой за пределами Города? Можно будет лишь посмеяться над жалкими потугами человеческих командиров остановить наступление.

Бойцам оставалось около двух километров до пролома в стене C-1, когда несколько десятков танков вынырнули из стелящихся по земле остатков ядерного гриба. Практически одновременно с ними стали видны и идущие с большой высоты звенья истребителей. Шли в крутом пике, с уклоном в семьдесят – восемьдесят градусов. Думают, что дирижабли беззащитны сверху?

- Не останавливаться. – произнёс Лидер, - Держать строй. Готовим миномёты. Воздух – огонь.

На короткое мгновение он поднял взгляд вверх. Звенья истребителей разделялись, выпускали первые ракеты. Но нет, дирижабли были не просто знамёнами. Это были ещё и шедевры инженерной мысли – как и людей, наработки которых переняли мастера Муравейника, так и обращённых, значительно усовершенствовавших конструкцию и вооружение этих летательных аппаратов. Вспыхнули выхлопами реактивных двигателей пары массивных коробов по бокам нескольких дирижаблей – и навстречу истребителям помчались шестнадцать крупных ракет, разделившиеся затем до шестидесяти четырёх размером поменьше, а после и вовсе до нескольких тысяч мелких снарядов. За результатом Лидер уже удовлетворённо наблюдал из глаз нескольких пилотов дирижаблей, своим собственным взглядом сосредоточившись на открывших огонь танках. Рой самонаводящихся пчёл окутал собой и ракеты истребителей, и сами самолёты, и даже тех пилотов, что успели катапультироваться. Всё превратилось в одну массивную огненную вспышку, оставившую от дюжины звеньев истребителей лишь разлетающиеся в стороны куски обугленного металла.

Миномёты и артиллерия стали бить практически одновременно с дальнобойными орудиями нескольких танков, заметно выделяющихся своим размером среди прочих. Около двух десятков сверхтяжёлых монстров – их Город-N впервые выпускал на поле боя, и определённую долю волнения они вызывали даже у Лидера. Дальнобойные орудия оказались не слишком сильными – лишь в нескольких местах был пробит строй, за минуту боя погибло не больше трёх сотен. Мины, выпускаемые обращёнными в гораздо большем количестве, тем временем начинали оказывать своё действие. Средние и тяжёлые танки останавливались один за другим, начиная задыхаться в собственном иссиня-чёрном дыхании. Однако те самые монстры, что вызывали у Лидера небольшое беспокойство, показывали устойчивость практически феноменальную. Выдерживая даже прямые попадания мин, они продолжали двигаться вперёд. Стойкость бойцов оставалась непоколебимой – но Лидер знал, что необходимо как можно скорей выправить ситуацию. Двое сверхтяжёлых танков, вырвавшиеся почти на полсотни метров вперёд остальных, начали вести огонь и из других орудий.

- Не останавливаться ни на мгновение. – услышал Лидер собственный голос, многократно отражённый сознанием солдат, - Бьём микроядерными снарядами. Держать строй.

Многочисленные гранатомёты бойцов второй шеренги оказались на плечах солдат первой. Крохотные ядерные солнца, высотой не больше пяти-шести метров, стали зажигаться на поле боя. Переходили на новые снаряды и артиллерийские расчёты. Тем временем всё больше человеческих танков оказывалось на дистанции огня. И творения людских рук начинали поливать наступающую орду всем оружием, что только было придумано за сотни лет войн. Помимо обычных разрывных снарядов в рядах обращённых падали так же кассетные бомбы, напалмовые снаряды, вакуумные и микроядерные заряды.

Но время безнаказанности миновало. Сразу несколько танков на переднем краю наступления задымились после очередного залпа со стороны миномётчиков. Ещё и ещё... Потери обращённых были велики – не меньше тысячи бойцов, разломанный на три части строй, который, впрочем, уже восстанавливался встающими на место поверженных товарищей бойцами задних шеренг. Но цена эта оказалась оправданной. Немногочисленные оставшиеся танки, число которых уже позволяло пересчитать их на пальцах, один за другим стали разворачиваться и уходить назад.

Тёплый приём. Дальше будет легче, знал Лидер. Самое мощное, что есть у людей – эти сверхтяжёлые танки. И их должно быть не больше пары сотен. А в пределах городских стен маневренность и скорость любой техники будет сильно скованной из-за тесноты улиц. Эти монстры станут лёгкими мишенями для рассыпавшихся групп стрелков. А более лёгкие танки не представили большой опасности и сейчас – насколько мог понимать Лидер, очень незначительная часть обращённых полегла их стараниями. От любых самолётов они будут надёжно защищены дирижаблями. Оставалась лишь многочисленная пехота. А значит, самый главный рубеж пройден. Серебряному Воинству удалось преодолеть пустошь, где раньше люди, пользуясь ракетами и тяжёлыми бомбардировщиками, отражали натиск и более многочисленных армий. Приближались первые рыхлые сгустки грязно-серого дыма. Бой продолжится скоро – но уже на территории Города-N и со значительным силовым перевесом на стороне обращённых.

Солдаты ликовали, однако Лидер не позволял им броситься в погоню – марш продолжался, всё в том же не останавливающемся ни на мгновение ритме. И скоро вся орда шагала по разрушенному C-1. Никакое радиоактивное облучение, конечно же, не могло нанести им вреда. А вот экипажи тех танков, что пытались их остановить, последние секунды своей жизни наверняка провели в безнадёжной борьбе с сильнейшей рвотой, головокружением и слабостью. Несколько средних танков, поначалу принятые за оставшиеся после крушащей ядерной волны груды обломков, даже встретились бойцам примерно в средней части района, как могли они судить, не видя совершенно ничего, ориентируясь лишь на примерное ощущение расстояния. Совершенно целые, машины были готовы к бою... В отличие от людей, которые их вели. Не приспособлено человеческое тело для подобной войны. Бросая столь существенный танковый корпус сквозь заражённую радиацией зону, командиры людей едва ли испытывали жалость. Лидер на их месте и себе бы не позволил окунуться в подобные бесполезные эмоции. Но он, во всяком случае, не стал бы бросать людей и технику на смерть лишь для того, чтобы показать противнику свою готовность биться до конца. Лидер бросил бы все без исключения силы на то, чтобы дать бой за пределами Города – потому что только на пустоши можно было остановить наступление орды. И то – лишь на очень короткое время.

Ещё одна линия обороны – а вернее сказать, переплетение линий – встретилась им там, где раньше пролегали стены между C-1 и B-1. Многочисленные баррикады, доты и наспех сооружённые пулемётные гнёзда. Пехотинцы... Огромное количество пехотинцев, несколько тысяч лекарей на узком вытянутом участке шириной не более четырёх метров. Подозревают ли они, насколько эфемерна подобная защита? К слову, нецелесообразна была и здесь позиция защитников. Им следовало бы отступить назад, под защиту зданий, пищевых заводов ПищПрома, рассеяться по району и, прячась в окнах, пытаться отстреливаться... Или же и здесь командование Города решило показать свою решительность и принципиальность? Дали своим солдатам приказ во что бы то ни стало остановить врага на территории нижнего сектора, не сильно озаботившись невозможностью исполнить подобное желание. Желали всем этим посеять страх и сомнение в сердцах обращённых? У Лидера всё это вызывало лишь презрительный смех.

На краткий миг в голове мелькнула мысль о преждевременности смеха, как, в принципе, и любой бездумной отваги... Но нет, навстречу Серебряному Воинству, перемахнув через специально сооружённые над баррикадой мостики, выехало ещё около двадцати сверхтяжёлых танков, с которыми обращённые уже успели свести знакомство. Видно было единичные вертолёты, в отличие от истребителей и штурмовиков, не сбиваемых дирижаблями из-за низкой высоты полёта.

И всё? Лидер довольно рассмеялся. Эта линия обороны будет сокрушена гораздо легче, чем прошлая.

- Не останавливаться. – только и произнёс он, вытягивая вперёд прикреплённый под металлической рукой шестиствольный пулемёт, - Дадим им боль... Дадим им страх.

*********

...- Огонь, огонь, огонь!!! – капитан Претлесс надрывал глотку, подстегивая и без того остервеневших солдат.

Огонь, впрочем, не нужно было сильно упрашивать – он приходил и без того, раскалёнными дулами автоматов, свистящими кусками свинца, рвущимися снарядами – и впереди, и позади, и по всей линии окопов. Огонь сам шёл на них, и едва ли было умным пытаться противостоять ему...

- Они не останавливаются!!! Срали они на наши пули!!! – один из отчаявшихся лекарей бросил винтовку и пополз вниз по склону баррикад.

Несколько не самых смелых товарищей отвлеклись от стрельбы из-за него. Брэд Претлесс мотнул головой. Отозвались ли мысли солдата его на его собственный предательский, закравшийся в сердце страх? Как бы то ни было, места для жалости теперь не оставалось. Капитан Претлесс отлично знал, что он должен сделать теперь... Если позволить страху выползти наружу, всё будет потеряно.

Он вскочил в полный рост, поймав на себе шокированные взгляды нескольких десятков солдат. Сердце сжалось до размера мельчайшей песчинки... Рука, выхватившая из обоймы пистолет, выпустила половину обоймы в спину беглеца. Бросившись обратно на землю, Брэд лишь мимоходом отметил тепло, разливающееся в области паха. Он бы предпочёл думать, что это его насмерть ранили, не оставив больше никакого выбора, кроме как лежать на огневой позиции, сжимая в руках пляшущий огнём автомат, до того самого момента, когда первые твари начнут перепрыгивать через линию обороны.

- Продолжаем бой! – проревел Брэд, бросая взгляд налитых кровью глаз на оцепеневших солдат, - Чего уставились идиоты? Огонь!

Для его слуха оказался настоящим наслаждением звук вновь ведущейся стрельбы на его участке. Прильнул к прицелу и сам капитан. «Идут, идут» - проносились мысли в его голове. Через баррикады перемахивали всё новые и новые супертанки серии «N», заряжали уже по пятой патронной ленте пулемётчики, сотни выстрелов успели совершить гранатомётчики – а мутанты всё продолжали наступать. На пулевые попадания калибром меньше пулемётных патронов они вовсе не обращали внимания, да и те, покрывая металлическую броню одного-единственного монстра роем вмятин, очень нескоро заставляли того, испуская из себя потоки крови, падать. Ручные гранаты, которых сам капитан успел метнуть уже шесть штук, вызывали у мутантов лишь приступы издевательски уверенного хохота.

Да, Брэд всегда знал, что пехота на переднем краю фронта чаще любых других солдат идёт в расход. В очередной раз он сказал себе это перед началом боя. Неизбежная гибель казалась делом вполне естественным, не вызывающим вспышек ужаса... Но затем капитан понял, что высадил уже третий магазин автоматных патронов, сумев лишь легко ранить двух тварей, что за это время мутанты приблизились уже на расстоянии какой-то сотни метров, и от его отряда из пятидесяти человек осталось не больше десяти.

Тогда капитан отбросил в сторону оружие, приложил к ушам дрожащие, покрытые сажей ладони, стараясь как можно сильнее вжаться в нагромождения мусора, из которых собрали баррикады. Глаза, оставались коварные глаза, продолжающие жадно впиваться в лица наступающих мутантов, лица, кажущиеся совершенно одинаковыми, лица охваченных религиозным экстазом фанатиков.

Стоило, быть может, выцарапать себе глаза – если не забыть весь этот ужас, то хотя бы перестать видеть его. И это, впрочем, не спасло бы его уши от криков матерящихся радистов, оглушительного грохота взрывающихся супертанков, от рокота приближающихся волн высотой в полтора человеческих роста.

Винить своих бойцов за страх капитан Претлесс не мог. Те, что остались в живых, спешно скатывались вниз, и на его участке, и справа, и слева, и везде, где только были видны люди. В какой-то миг Брэд ощутил и себя бегущим без оглядки. Явно до того, как признался самому себе, что ужасно боится.

Взрыв падающего в небольшом отдалении вертолёта не был достаточно силён, чтобы оборвать жизнь офицера, однако тот всё же был отброшен на несколько метров и лишён сознания на некоторое время. Очнуться, впрочем, ему не пришлось – его и не подумали обходить наступающие мутанты, так что череп Брэда вмиг оказался смят металлическим ботинком.

*********

….- Отступаем, отступаем!!! – кричал оглушённому Ричарду радист.

«Как хорошо тебе сейчас с наушниками», - подумал он, медленно проводя рукой по виску, мокрому то ли от пота, то ли от того, во что превратились его барабанные перепонки.

Хлопал по плечам и торопливо что-то говорил командир... Как и обычно, он, наверное, сильно шепелявил. Что же, его упрашивают спасти их никчёмные жизни? Губы Ричарда сложились в вымученную улыбку.

Компьютер вопил о восьмидесятипроцентных повреждениях лобовой брони. Что позволит экипажу прожить дольше? Двадцать процентов лобовой брони, или сотня задней, опасно близкой к топливному отсеку? Ричарду не нужно было долго думать, чтобы дать ответ на этот вопрос. Нога вновь опустилась на педаль газа. Мутанты, сверкающие сотнями огней, как отражениями солнечного света от своей брони, так и выстрелами, немалая часть которых предназначалась танку, стали приближаться ещё быстрее.

Новая вспышка криков больно ударила по его ушам. Ричард вдавил до упора кнопку полного автоматического огня. Об экономии боеприпасов беспокоиться уже точно не стоит. Результат не заставил долго себя ждать – край наступающей армии просел назад под многочисленными снарядами, что выпускал из себя доживающий свои последние мгновения сверхтяжёлый танк.

Испуская полуистеричный смех, Ричард рывком поднялся с кресла. Бортовой стрелок безжизненно валялся на полу – наверное, это так сильно тряхнул его о стену оглушительный микроядерный взрыв. Радист методично бился головой о трещащий помехами короб передатчика. Командир... Поднявшийся Ричард как раз поймал момент, когда начальник вставлял в рот ствол пистолета.

Температура в кабине вдруг резко скакнула. Что-то горело. Двигатель, оружейные отсеки, плавящиеся от перенапряжения компьютеры? Проведя невидящим взглядом по падающему телу командира, Ричард вновь вернулся к рулевой панели.

«95%», - гласила одна из надписей.

«Полный отказ оружейной системы», - другая.

Третья вызвала у Ричарда всплеск безумного смеха. «Опасность»

Вполне довольный своими действиями в последние секунды жизни, он рухнул в кресло, откинул голову на спинку.

«Всё?», - только и успел он подумать.

Ответ пришёл спустя мгновение – взорвавшимся топливным отсеком. Кабина наполнилась пламенем, в доли секунды поглотившим остатки мыслей Ричарда.

*********

...- Это конец, конец, конец. – бормотал кто-то.

Генерал Роланд Йерих недовольно поморщился. Что за людей назначили радистами в командный пункт? В место, откуда ведётся самый значимый во всей истории человечества бой?

- Выведите отсюда всех слабонервных. – произнёс он, - Иначе я сам с ними расправлюсь, и инвалидная коляска мне не помешает.

- Наши позиции смяты, господин фельдмаршал. – словно оправдывая слабохарактерность товарища, ответили ему, - Солдаты отступают. Мутанты продвигаются к A-1...

- Я вижу. – нисколько не изменившись в лице, сказал Роланд, - И нисколько не удивлён. Что ещё они могут, кроме как пробиваться к центру?

«Заглотили, заглотили наживку... Вместе с крючком. Теперь осталось лишь удержать их от того, чтобы съесть ещё и удочку с рыбаком», - думал генерал, возвращаясь к обозреванию поля боя.

- Гори оно всё. – отчётливо произнёс тот самый радист, хлопнувшей дверью обозначив свой уход.

«Остаётся пятьдесят супертанков серии-N, сотня истребителей, несколько бомбардировщиков, две сотни тысяч разношёрстных пехотинцев – и всё это обрушится на мутантов, едва они доберутся до Шпиля. И да – роботы... Самое важное наше оружие. Победа близка... Не менее близка, чем поражение, хоть второе некоторые видят с гораздо большей готовностью»

- Разведка что-нибудь выяснила о дирижаблях? – требовательно спросил Роланд.

- Они расходятся полукругом... – начал было докладывать один из помощников.

- Это я и без вас вижу. – раздражённо проговорил Роланд, - Не удивлюсь и оттого, что вы скажете, будто они собираются окружить средний сектор. Подробней!

- Как вы приказали, мы прекратили попытки сбить их... – сбивчиво забормотали в ответ.

- Если вам нечего сказать, то можно просто промолчать. – оборвал радиста Роланд, вдавливая кнопку видеосвязи на компьютере.

Существовала ещё одна проблема, не на шутку тревожащая генерала. Эвакуация высшего района прошла практически идеально – быстро, а главное, секретно, информация о ней не просочилась ещё ни по одному каналу связи. Да и пусть просочилась бы – особой пищи для подозрения мутантам не дала бы информация о том, что в опасности вторжения в A-1 его жители спешно разбежались по другим районам. Но президент... Мейс Ивиро...

То, что Роланд Йерих услышал на сто восьмидесятом этаже Шпиля, в комнате собраний, оказало на него очень сильное впечатление. Всё, что он знал и во что верил, предстало в совершенно ином свете. Об этом знали раньше и другие советники президента? Что-то было известно и фельдмаршалу Саг Ли Рэну. Так что же – стоит ли думать, что вполне оправданным было их отношение к своим обязанностям? Или же напротив, в десятки раз сильней усугублялась их вина?

Генерал мог быть благодарен президенту лишь за ту честность, с которой он раскрыл самый главный секрет – не только свой... И бесконечно клясться самому себе, что он приложит максимум усилий для победы. Сказать же, как теперь стоит относиться к Мейсу Ивиро, Роланд не мог. Вне сомнения, президент оказывался преступником, причём намного более страшным, чем Андре Гасте. Но – лишь время будет достойным судьёй тому.

- Я слушаю вас. – прервал размышления Роланда голос президента.

- Господин президент... – ощущая необычную странность в звучании этого словосочетания, сказал генерал Йерих, - Эвакуация A-1 завершена. Вам тоже следует...

- Я остаюсь. – отрезал президент, - И это не обсуждается.

- Вы уверены? – чуть погодя, ощущая, как замерли находящиеся в комнате люди, спросил Роланд.

- Абсолютно. – кивнул Мейс Ивиро, - Есть дела, которые я ещё не завершил.

- Проект «Исход» можно запустить и из... – начал было Роланд.

- Нет. – покачал головой президент, - Уже нет. Кто-то и здесь приложил свою руку.

- Что вы хотите сказать? – чувствуя, как сердце ускорило свой темп, спросил Роланд.

- Выполняйте свой долг, генерал. – вздохнул президент, - И помните о том, что я вам сказал. Счёт идёт на минуты, если не секунды.

*********

Гарри Митчелл устало зажмурился. Звуки выстрелов доносились, казалось, одновременно со всех сторон. Невозможно было представить, насколько страшным, кровавым, бессмысленным окажется бой. Знал ли он, на что шёл, когда вызвался добровольцем в заградительный отряд? Тем тысячам людей, что сейчас отводили душу, ведя показательный, фальшивый бой по всему Городу, наверняка было гораздо легче. Они не видели того, что видел он, находясь на границе B-1 и B-5. Они, в конце концов, сами не попали на передовые линии обороны. Смертники, сотни смертников – и генерал Йерих прекрасно понимал, что никому из них не выжить. Генерал бросал людей на смерть... Лишь для того, чтобы обмануть врага.

Где-то глубоко внутри Гарри понимал, что это необходимо, что иного выхода, верно, попросту нет. План, которым руководствуется генерал, наверняка продуман очень досконально. И люди, которые отдали свою жизнь по его воле, поспособствуют тому, что армия мутантов будет разгромлена.

Но, как бы то ни было, Гарри не мог остаться с генералом в час, когда пойдут на убой те ряды смертников, что заставят врага думать, будто дело в шляпе. Казалось нечестным, несправедливым прятаться в командном пункте. Как и участвовать в этой идиотской имитации восстания. Выбор был сделан с полной уверенностью – раз ему не разрешили идти на передовую линию, то он хотя бы окажется на флангах, что попытаются удержать мутантов от вторжения в соседние районы, если те вдруг раздумают идти прямо в ловушку, которая, по словам генерала, должна была находиться в высшем районе.

Пыталась его отговорить и Ребекка... Весьма безуспешно. Гарри мотнул головой, пытаясь хоть как-то освежить свои мысли, выйти из этого бесконечно замкнутого круга из проклятого Роланда Йериха, на деле оказавшегося ничем не лучше того самого фельдмаршала, или даже брызгающего вскипячённой слюной лейтенанта Тердиса... Готовой заплакать медсестры (начальницы медцентра, если быть точнее), которая, умоляла его не участвовать в бою с тем же отчаянием, с каким и его мать, наверное, упрашивала отца бросить службу в армии... И досадного, непреодолимого чувства, что он не может поступить так, как ожидают от него другие люди. Долг, честь? Гарри Митчелл сомневался, что понимает значение этих слов. Ими, наверное, любят раскидываться командиры, посылая в бой солдат. Или сами бросаясь на приступ, если положение становиться слишком уж плачевным.

- Приближаются. – услышал он голос одного из рядовых.

Сколько их было здесь, юношей, имена которых потом никто и не вспомнит? Дураков, что, подобно ему, не остались рядом с теми, кто был им дорог? Гарри уже даже не запоминал лица – его чувствительность значительно упала после того, как полегли все те, с кем он свёл своё скромное знакомство в отряде призывников.

- Капитан Митчелл. – повторил рядовой, - Вы слышите? Они приближаются... Если их строй не станет сужаться, то они пройдутся по нам...

- Значит, нам придётся встретить их. – вырвалось у Гарри.

Какая ирония... Ему вновь придётся повести в бой кучу парней, даже не подозревающих о том, как легко может оборваться жизнь каждого из них.

«Не стоило спасать генерала», - вдруг подумал он, - «Не стоило стрелять в Андре Гасте...»

Действительно, можно было той ночью просто подняться наверх, в свою квартиру, завалиться спать, и забыть обо всём. Сегодня он бы не имел и малейшего понятия о том, что происходит. Мог бы попасть под общее распределение солдат, попасть на передовую линию фронта. Участвовать в этих фальшивых мятежах. Не знать, что происходит, и есть ли надежда на победу – но зато не вспоминать свою руку, сжимающую пистолет, который он, сам не зная зачем, поднял на поле боя в C-9 и унёс с собой. Не вспоминать, как он стрелял в человека, который лично ему не сделал ничего плохого.

А может, всё началось чуть раньше? В тот момент, когда неведомая сила побудила его, издав торжествующий крик, бросить на приступ новобранцев своего отряда? Когда его палец, дёрнувшись на спусковом крючке карабина, оборвал жизнь человека? Повстанца, воюющего за деньги наёмника, просто парня, подобно ему не понимающему, почему идёт стрельба и за что убивают друг друга другие люди?

Ах да, выбора ему не оставили ещё в тот момент, когда лейтенант Тердис решил назначить его командиром отряда. Всё было предопределено уже тогда – и то, что в нужные моменты в нём вдруг проснётся чувство долга, и нужная доля героизма была отмерена для него... И единственное утешение, что ему дано – осознание того, что на этот раз он будет воевать не против людей.

Впрочем, чувствовалась какая-то ошибка в ходе мыслей Гарри, которую он сам пока ощущал лишь смутно.

- Шесть кварталов... И всё приближаются. – откладывая в сторону бинокль, встревоженно проговорил рядовой, - Скоро начнут стрелять. Может быть...

- Остаёмся на месте. – покачал головой Гарри.

- Нам не их не задержать. – торопливо забормотал рядовой, оглядываясь на других своих товарищей, - Они проломили линию обороны, даже не почесавшись. А ведь у нас даже нет танков. Надо уходить, капитан Митчелл. Пока не поздно.

- Да что ты с ним так разговариваешь! – вдруг раздалась грубая речь мужчины постарше, - Слышишь, ты!

Гарри почувствовал сильный толчок в лопатку, от которого он, пошатнувшись, чуть было не рухнул.

- Это, по-вашему мнению, храбро? – поинтересовался он у пышущего злостью краснощёкого бойца в чёрной униформе повстанца, с красным черепом на груди, - Толкать своего командира в спину?

- Ты мне не указ, слышишь! – на этот раз удар руки пришёлся в ключицу.

Защищённый чёрной бронёй Гарри всё же ощутил болезненную вспышку в том самом месте, где не так давно с той же фамильярностью толкал его пресловутый лейтенант Тердис. Что же, всем лекарским офицерам приходилось либо самим завоёвывать авторитет, издеваясь над подчинёнными, либо терпеть их издёвки, видя, как они и в грош не ставят его слова? Что вызывало у Гарри особенно тяжёлые чувства, никто из остальных солдат, из трёх десятков которых лишь шестеро носили на груди красные черепа вместо продетого сквозь пятиугольник меча, даже не шелохнулся в ответ на то, как обращались с ним.

- Я здесь подыхать не собираюсь, понял?! – нависнув над Гарри, прикрикнул краснолицый.

Вот он – самый настоящий мятеж, не чета тем имитированным, что сейчас ведутся по всему Городу. Командир, потребовавший подчинения, оказывается пристрелен – и три десятка предателей, списав смерть начальника на те многочисленные жертвы, что ещё ожидают Город-N сегодня, отправляются отсиживать тягучие минуты боя в каком-нибудь укромном подвальчике, набитым пивом и закуской. Трусость под защитой наглости – более безжалостного к препятствиям сочетания придумать было сложно.

И едва ли был смысл в том, чтобы пытаться воздействовать на подчинённых словами. Большая часть их намеревалась остаться безмолвными наблюдателями, а краснощёкому же только и хотелось найти повод излить на Гарри свою злобу.

- Я понял. – ответил Гарри, - Не буду заставлять тебя подыхать здесь.

Ему пришлось выдержать самодовольный, полный затаённого страха взгляд повстанца. Тот, казалось, не мог удовольствоваться полной и безоговорочной капитуляцией своего врага, и всё ждал, что Гарри станет журить его, стыдить, пытаясь принудить к подчинению... Но нет – юноша принял самый покорный и равнодушный вид.

- Вот и отлично. – демонстративно отхаркнувшись под ноги, отвернулся краснощёкий, - Всё, ребят, валим. Пусть сам разбирается с уродами.

По выражениям лиц рядовых Гарри понял, что какой-то выходки от него всё же ожидают – вскинутого к плечу автомата, махания кулаками, донесения по рации. Чувствовалась и в напряжённом теле повернувшегося спиной повстанца готовность довести всё-таки начатое до логического завершения... Но Гарри поступил гораздо проще, чем кто-либо из подчинённых мог предполагать. Рука скользнула вниз, и ещё до того, как зазвучал первый предостерегающий возглас, палец вдавил до упора кнопку на одном из шаров, прицепленных к ремню. Лёгкий щелчок обозначил сработавшую автоматику пояса – и вот, в поднятой на уровень головы руке Гарри оказалась мигающая угрожающе-красным цветом граната.

- Не буду заставлять... – промолвил он.

На рядовых чёрный шар подействовал ударом хлыста – отшатнувшись назад, они оставили Гарри наедине с краснощёким. Сам же наглец, оборачивающийся вместе с заносимым для удара кулаком, вдруг оказался пронзён недюжинной вспышкой изумления. Рука застыла в воздухе, оцепенело и его лицо, глаза отупело, непонимающе сфокусировались на кулаке Гарри.

-... потому что сам прикончу тебя. – закончил юноша.

- Ты... – как-то сжался краснощёкий, присев в коленях и согнувшись в спине, - Не дури, ты...

- Три секунды. – повернув гранату боком, Гарри показал светящуюся на крохотном табло цифру, - Три секунды продлится твоя жизнь после того, как я отпущу кнопку.

- Не надо, ты что, с ума сошёл, не надо! – зыркая глазами по сторонам, проговорил мятежник, - Твою мать, кого над нами поставили...

- Не пытайся отобрать или убегать. – продолжал Гарри, - Не успеешь. И вы все! Если вздумаете бежать, то помните, что у меня есть ещё гранаты. А разлёт осколков большой, порешить может любого...

- Заметили! – хнычущим голосом произнёс тот рядовой, что начал кампанию по уговариванию своего командира, - Они заметили нас! Теперь точно хана!

Насмешливые клокочущие крики, доносящиеся со стороны улицы, слышал и Гарри. Ощущал напряжение в собственном теле, готовность услышать грохот выстрелов... Защитят ли их скудные баррикады, собранные из ломаной мебели и нескольких мешков с песком? Гарри в этом сильно сомневался. Конечно же, рядовые были правы в том, что мутантам не составит совершенно никаких проблем превратить их всех в нашпигованные пулями окровавленные мешки костей. Тридцать человек не справятся там, где спасовали несколько тысяч, поддерживаемые танками и пулемётами.

Но это не означает, что кто-то из его подчинённых получает право дезертировать с поля боя. Никто из них ничем не лучше тех парней, что погибли на передовой. Включая его самого. Гарри понимал, что требует уже не просто повиновения – требует от них готовности отдать свою жизнь. Не слишком ли много для юноши, который несколько дней назад пугливо оглядывался при звуке выстрела?

- Нас сейчас всех прикончат, идиот. – зашипел краснощёкий в тон его мыслям, - Кончай геройствовать... Сам хочешь подохнуть, так вперёд, флаг тебе в руки... Но нас зачем за собой тянешь?

- Выбирайте, кому достанется граната. – невозмутимо произнёс Гарри, - Вам или им.

- Сучёныш... – вдруг взъярившись, мятежник вновь двинулся на приступ.

Осталось за занавесом то, на что надеялся краснощёкий. Считал, что имеет дело с элементарнейшим блефом? Казалось ему, будто командир отвлечён мыслями о гремящих сталью мутантах, пока что даже не начавших стрелять, с весельем наблюдающих за разворачивающимся на баррикадах спором? Сам не зная, что заставляет его так поступать, Гарри отпустил кнопку на гранате в тот самый миг, когда соперник налетел на него с размахиваемыми кулаками.

Удар в живот был в большей мере смягчён бронёй, и заставил юношу лишь слегка согнуться. Другая рука, которой мятежник, видимо, думал выхватит